– Недурно, – кивнул Майер. – Польстить покупателям никогда не мешает.

– А я посмотрел на шину с другой стороны, и она показалась мне похожей на девичью попку, как на рекламных плакатах фирм, которые торгуют турами на Багамы, – заметил Брендан. – Но я же не предлагаю назвать шину «Задница»!

– Ну хорошо, а почему тогда «Ла-Манш»?

– Ну, вроде как эти шины такие классные, что даже Ла-Манш способны форсировать, – пояснил Кейт. – К тому же «Данбар» – английская компания.

– И вообще, американцы любят все английское, – добавил Брендан. – Сразу вспоминаются люди, которые переплывают Ла-Манш, а это большое достижение. Короче, мы стали работать в этом направлении, – закончил он и недоверчиво покосился на своего временного партнера. Кейт кивнул.

– Верно, верно, – согласился Майер. Он взглянул на часы – было четверть шестого. – Ладно, тогда оставьте мне свои наработки, я над ними подумаю до завтра, идет? Тогда все и обсудим, заодно и скажете, хотите вы, чтобы я предлагал ваши идеи, или нет. Всего хорошего, господа.

Кейт встал и собрал свои вещи. Он внезапно вспомнил о Доле и почувствовал себя виноватым оттого, что совершенно не думал о ней все это время. Впрочем, до завтра он все равно ничего сделать не сможет, и к тому же всегда есть шанс, что Холл позвонит и скажет, что им удалось отыскать похитителей и выручить девочек без его помощи. Главное, что дети живы-здоровы.

Кейт взял свою чашку из-под кофе и понес ее в другой конец коридора, в помещение для отдыха, чтобы помыть. В длинной, узкой комнате царил полумрак, горела только одна лампочка, над раковиной в дальнем конце. Ковер с гладким ворсом скрадывал шаги, и единственное, что слышал Кейт, было его собственное дыхание и журчание воды в раковине, пока он мыл чашку. И вдруг он услышал всхлип.

– Кто здесь? – осторожно спросил Кейт, вглядываясь в полумрак. Он различил в углу у окна чей-то силуэт и, приглядевшись, узнал, кто это.

– Дороти, это ты?

Ответа не последовало. Кейт завернул кран, поставил чашку на раковину, подошел и сел рядом с Дороти.

Его глаза успели попривыкнуть к темноте, и он видел, что косметика у нее растеклась, оставив матовые полоски на темной коже, и вообще вид у Дороти самый несчастный. Он подвинулся поближе.

– Тебя весь день не было. Как прошла презентация?

– Отвратительно! – выпалила Дороти, и голос у нее сорвался. Кейт увидел, что она не только несчастна, но и очень зла. – Ты знаешь, к чему все это было? Зачем они позвали меня на презентацию? Для политкорректности! Президент компании «Нэйчурел лукс» – афроамериканка! А в «Пи-ди-кью» среди руководителей творческих групп нет ни одной женщины-афроамериканки! Вот они и сделали вид, что я им нужна на презентации. А я на самом деле ничего и не делала, только сидела и кивала, как дура. Нет, они слушали, когда мне удавалось что-то вставить, но на самом деле им было все равно! Показуха чистой воды! Чтобы эта баба подумала, что у них все политкорректно! Она ведь не знает, что я просто практикантка. Ненавижу их всех! Ненавижу это место!

– Ну-у, – протянул Кейт, – Майер ведь нас предупреждал, что рекламный бизнес – дело жестокое и порядки тут крысиные.

– И вообще меня сюда взяли только для политкорректности! – всхлипнула Дороти и полезла в сумочку. Кейт протянул ей свой платок. Она поколебалась, но взяла и принялась вытирать глаза и нос.

– Ничего подобного, – твердо возразил Кейт. – Ты талантливая. Вот скажи, сколько собеседований ты прошла, прежде чем попасть сюда? Столько же, сколько и я, верно? И образование у тебя точно такое же, и все прочее. Когда тебя возьмут на работу в конце года...

– Щас! – с горечью фыркнула Дороти. Кейт погрозил ей пальцем:

– Не перебивай, когда тебе делают комплименты! Так вот, когда тебя возьмут на работу, ты можешь устроить так, чтобы все изменилось. Ты добьешься, чтобы клиенты стремились работать именно с тобой.

– Ты просто не знаешь, каково это! – сказала Дороти и отвернулась к окну. Наступил вечер, и повсюду в городе зажигались огни, красные, белые и янтарно-золотистые точки.

Кейт немного поразмыслил и усмехнулся:

– Ты удивишься, но я знаю! Большинство моих друзей...

– Если ты скажешь, что большинство твоих друзей негры, я тебя убью!

– Да нет, чернокожих среди моих друзей не так уж много. Я собирался сказать, что большинство моих друзей – эльфы, – сказал Кейт. Дороти недоверчиво отмахнулась, однако слушала внимательно, и ее напряженное лицо мало-помалу стало разглаживаться. – Знаешь, каково быть единственным Громадиной в толпе эльфов? Иногда приходится нелегко, особенно когда они вдруг примутся говорить на своем языке, однако же мы столькому учимся друг у друга! Хотя, конечно, иногда я чувствую себя чужаком – я ведь не знаю многого, что для них само собой разумеется.

– Ну да, это понятно. – Гнев Дороти совсем улегся. – Странный ты человек, Кейт!

– Тем живем! – усмехнулся он.

Тут в комнату заглянул Майер, его темный силуэт был виден на фоне дверного проема.

– В чем дело, ребята? – спросил он. Майер подошел и сел за стол напротив них, облокотившись и наклонившись в их сторону. – Ну-ка, расскажите папочке!

Дороти снова отвернулась к окну, предоставив Кейту объяснить, что случилось. Слушая, Майер все сильнее хмурился, и губы его сжимались в ниточку.

– Я с этим разберусь, – сказал он. Голос его был спокойным, но, судя по тому, с каким нажимом Пол это произнес, он здорово рассердился. – Черт возьми, им не положено втягивать студентов в эти игры!

– А почему? Чтобы вы могли спокойно приписывать все наши идеи себе, да? – вызывающе осведомилась Дороти.

Майер ответил ей на удивление спокойным взглядом.

– Дороти. Мисс Карвер. Я всегда говорю вам, когда заимствую ваши идеи, а когда нет, и всегда объясняю, почему именно. Я забочусь о ваших интересах, хотя сейчас вы мне, возможно, не поверите. Вы хотите испытать волшебное чувство, когда клиент выбирает именно вашу идею? Если не хотите – так и скажите. Я не стану предлагать ваши идеи. Я вам говорил, что многие против того, чтобы учитывать предложения практикантов. Вам это известно, и вы дали согласие на то, чтобы они использовались в проектах без упоминания имен. Если вы передумали – это ваше право. Мне все равно. У меня своих идей хватает, и у моих подчиненных тоже. В ваших идеях я не нуждаюсь. Я просто оказывал вам услугу. Вы вообще не обязаны предлагать свои идеи. Вы можете просто продолжать учиться у меня, посещая занятия. На вашу оценку это не повлияет, потому что мне, по большому счету, по барабану. Хотите верьте, хотите нет, дело ваше. Дороти опустила глаза.

– Извини, Пол, – смутилась она. – Случайно вырвалось. У меня просто такое ощущение, что меня поимели. Грязно использовали.

Майер добродушно кивнул и уселся в кресло.

– Я тоже должен извиниться, Дороти, – сказал он. – Я с этими чертями всю жизнь работаю, должен бы знать; и все-таки временами они застают врасплох даже меня. Вот как сегодня. Это я виноват, что позволил Дугу тебя использовать. И я буду вставлять ваши имена в проекты каждый раз, как удастся, но вы же тоже должны понимать, что это не всегда возможно. Нельзя допустить, чтобы у клиента создалось впечатление, будто мы недостаточно компетентны. Ладно, давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Ты побывала на предварительной встрече клиента с творческой группой. Это, можно сказать, решающий момент для их взаимоотношений. Ты вынесла оттуда что-нибудь полезное для себя?

Дороти посмотрела на него озадаченно. Ее опухшие глаза мало-помалу прояснялись.

– Ну, в общем, да. Я чувствовала, как они нащупывают, чего она хочет. Это было не так-то просто. У клиентки уже был какой-то свой образ, и все, что ей предлагали, с этим образом не совпадало. Было довольно тяжело. К тому же она не способна увидеть в грубых набросках то, что из них может вырасти в результате. Ей нужны готовые макеты.

– Толковая мысль. А они рассчитали, сколько она может потратить на рекламу?