— Это я надел, чтобы вас встретить, — улыбнулся Виктор. — Идемте, у меня «эмка».
Вышли на привокзальную площадь.
— Не женился? — спросила Маша.
— Да как сказать, — протянул Виктор. — Нет, конечно.
— Почему «конечно»? — настаивала Маша.
— За милиционера не всякая пойдет, а милиционер не всякую возьмет, — отшутился Виктор.
Маша села рядом с шофером, «эмка» свернула на Каланчевку, с нее — на Садовое кольцо.
— Как здесь все изменилось, — тихо сказала Маша. — Не узнать.
— Двадцать лет прошло, — вздохнул Коля. — Была Москва — деревня, стала — столица. У тебя, смотрю, новый пистолет? Армейский? — обратился он к Виктору.
— «ТТ», — кивнул Виктор. — Я привык. А вообще-то — для нас он не очень подходит.
— А у моего кольта патроны кончились, я его сдал. Как здесь с оружием?
— Достанем нетабельный. А может, наган возьмешь? Их в избытке.
— С перезарядкой у него плохо, — сказал Коля. — То ли дело у кольта. Ладно, увидим. Ты мне вот что скажи: куда едем?
— Домой. Вам квартиру дали в новом доме на улице Горького.
— Сколько комнат? — обрадовалась Маша.
— Три. Общая площадь сорок метров. Окна на Манежную смотрят, будете смотреть парады и демонстрации.
— Зачем нам столько двоим? — удивился Коля. — Мы еще посмотрим, ладно.
— Пока двое, а там — кто его знает, — улыбнулся Виктор.
— Ну, знаешь! — возмутилась Маша. — Я уже в том возрасте, когда эти темы неприлично даже обсуждать, не то чтобы. — Она недоговорила и вздохнула.
— Генка пишет? — спросил Виктор.
— Пишет. Старший «опер» в райцентре. Дел много, мотается, правду-матку начальству режет. А ты как? Уживаешься с начальством?
— Всяко-разно, — сказал Виктор. — Процент раскрываемости опять же мучает. Начальнику — процент, а мне — качество. Одно спасает — начальник болеет и, видать, долго еще будет болеть, а с тобой мы общий язык найдем. Вот с вышестоящим начальством совместим ли процент и качество?
— Ничего, мы — псковские, мы совместим, — улыбнулся Коля. — Вот этот дом? Скажи, пожалуйста, магазин «Стандарт». Смотри, Маша!
Въехали под арку. Квартира была со двора, во втором подъезде. Виктор вызвал лифт. Поднялись на пятый этаж.
— Вот ключи, владейте. — Виктор торжественно протянул Маше связку ключей.
Маша робко переступила порог квартиры и восхищенно вскрикнула. Двери направо вели в уютную спальню. Налево — в столовую. Вперед и направо — в кабинет. Большая, светлая кухня с балконом. И в каждой комнате новенькая, пахнущая лаком мебель из светлого дуба.
— Можно было и без мебели, — сказал Виктор. — Да я подумал: чего вам зря бегать, время тратить. А так заодно с квартплатой и рассчитаетесь. Удобно, современно.
Маша села на диван и тихо рассмеялась.
— Господи, — сказала она, — какая я счастливая. И как все хорошо.
— Хорошо, — кивнул Коля. — Спасибо нашим ребятам. Тем, кого нет с нами. В нашем счастье их золотая доля.
Виктор ушел. Коля долго стоял у окна и смотрел вниз, на улицу Горького. Напротив окон, в двухэтажном доме, была булочная и книжный магазин. А чуть правее — театр миниатюр. Еще правее возвышался серый куб Центрального телеграфа.
— Удобно-то как, — сказала Маша. — Все рядом, все под боком. Ты заметил — в нашем доме, внизу — диетический магазин. Буду кормить тебя манными котлетами. Или морковными.
— Хочу в Гнездниковский сходить, — сказал Коля. — Трепанова вспомнить, Афиногена. Надо бы нам вместе побродить по старым местам…
— А у тебя найдется время? — с недоверием спросила Маша.
— Я постараюсь найти. Мы ведь ради будущего живем. Значит, должны помнить прошлое. А то ведь порвется связь времен. — Коля улыбнулся.
Весь вечер они бродили по Москве, и прошлое возвращалось к ним случайно запомнившимся поворотом улицы, знакомым домом на перекрестке. Прошлое уводило их в заснеженную, нетопленную, голодную Москву 1919 юда. И они шли среди улыбающихся, счастливых людей, среди потока новеньких, поблескивающих свежим лаком «эмок» и «зисов», мимо сверкающих витрин, но им казалось, что вот сейчас, через секунду вывернет из-за угла черный автомобиль Кутькова, и безжалостные бандитские маузеры полоснут вдоль тротуара тяжелым, не знающим пощады свинцом.
— Вот здесь мы настигли Кутькова. Помнишь?
Маша молча кивнула.
— Двадцать один год прошел, а кажется — это было вчера. А все-таки основное мы сделали. Профессиональной преступности больше нет.
— Сколько же еще времени уйдет, пока вы справитесь с непрофессиональной? — вздохнула Маша. — Когда-то ты сказал: «Вот пройдет десять лет, и мы выпустим из тюрьмы последнего жулика…»
— Нам много чего казалось десять лет назад. Не все мечты сбываются, Маша. Сейчас я скажу тебе так: полное уничтожение преступности — дело не одного поколения. Думаю, что решающее слово в этом будет принадлежать не милиции и вообще не административным органам. Социальный прогресс и только он один подорвет основы всякой преступности вообще. А мы… Мы добьем ее остатки, вот и все.
— Когда же это будет?
— А вот это в какой-то степени зависит и от нас с тобой, — улыбнулся Коля. — Работать надо, друг мой. В поте лица!
На следующий день с утра Маша уехала в гороно — нужно было подыскать работу. У Коли был в запасе еще один день — в управление он должен был явиться только завтра. И Коля решил побродить по букинистическим магазинам — вот уже пять лет он настойчиво, с любовью собирал библиотеку из академических изданий. Но его замыслу не суждено было сбыться: в тот момент, когда он, уже одетый, стоял на лестничной площадке и закрывал двери квартиры, подъехал лифт и Виктор, выйдя из лифта, крикнул:
— Николай Федорович, машина внизу, хорошо, что я вас застал… — В служебной обстановке Виктор никогда не позволял себе называть Колю на «ты».
— Случилось что-нибудь?
— Я получил сообщение. Сегодня в двадцать три часа будет ограблен магазин на Масловке. Ювелирный, между прочим.
Шофер вырулил со двора, и «эмка», набирая скорость, помчалась к Петровке.
— Источник надежный? — спросил Коля. — Можно верить?
— Считаю, что можно. Это Агеев. Парню двадцать пять лет, токарь, с ворьем спутался случайно. Я пытаюсь ему помочь, да он и сам все понимает, хочет с этим делом «завязать».
