– Тебе тяжело? Можно я побуду с тобой?

– Тебе все можно.

Гирканец обнял девушку за плечи, и они долго стояли так, не сказав ни слова.

– Не переживай, – произнесла вдруг Динамия. – Я вижу, что Салгонададу не суждено долго быть на троне. Правда, и ты не станешь султаном. Но ты возглавишь войско Востока в битве против сюэней. Это уж точно.

Он хохотнул, но в этом смехе не было ни веселья, ни радости.

– А я и не хотел быть монархом. Другое меня тревожит: силы Света вновь выступили порознь. Боюсь, что завтра на рассвете регенты Велеса-Иблиса учинят резню в Акабе и опять разобьют нас поодиночке. Сначала Салгонадада, потом мидийцев, а потом южан.

– Не разобьют, – уверенно сказала Динамия. – Жить Абуфалосу осталось недолго. Не этих недоносков должен ты опасаться, но Хызра. А с Черным Пророком ты покончишь быстро.

Сумукдиар угрожающим тоном подтвердил, что именно так оно и случится, поскольку завтра же все верные ему отряды ринутся на Акабу. Динамия ласково потерлась щечкой о его плечо и предложила пойти отдохнуть. Он проводил ведьмочку до самых дверей ее комнаты, поцеловал на прощание и собирался уйти к себе, но Динамия вдруг крепко прижалась к нему и шепнула, потупив взгляд:

– Не уходи.

В эту ночь они от души послужили Афродите, Астарте и остальным ипостасям богини любви.

Его снова разбудили. Стук в дверь звучал деликатно, однако настойчиво. Динамия что-то буркнула спросонок, потом растормошила Сумука и сказала, испуганно раскрыв глаза:

– Тебя ищут… почему-то у меня.

– Действительно странно. Что мне здесь делать? – хмыкнул он и, пошатываясь, подошел к двери. – В чем дело?

– Паша-эфенди, прискакал гонец из Тахтабада, – торопливо сказал Асархаддон. – Важные новости привез. Ваш отец, старый хозяин, объявил тревогу.

– Скажи, что сейчас буду.

Бессвязно ругаясь вполголоса, он кое-как умылся в тазике с теплой водой и начал одеваться. Динамия сидела на краешке кровати, набросив на плечи запятнанную кровью простыню. Лицо девушки побледнело, словно от смертельного ужаса, и ведьма подавленно бормотала: что, мол, о ней теперь подумают.

– Подумают, что твоя любовь к жениху выше дурацких условностей, – сказал Сумук, нежно целуя ее в висок. – В крайнем случае продемонстрируем простыню.

Она ничего не ответила, только обожгла его бешеным взглядом дикой кошки. Поцеловав ведьму еще и еще раз, Сумукдиар выбежал в коридор, окунувшись в обстановку предбоевой суматохи.

В комнате отца сидели Бахрам, Пушок, Ахундбала, Симеон и здоровяк в помятых доспехах. Приглядевшись к его покрытому ссохшейся грязью лицу, Сумук узнал сотника Байлара из первого эскадрона Гирканского полка. При виде джадугяра сотник тяжело поднялся и, церемонно поклонившись, сказал:

– Паша, меня послали марзабан Эльхан и сарханг Нимдад. Ночью в городе вспыхнул мятеж. Люди Черного Храма атаковали наши казармы и резиденцию марзабана. Полк отбил приступ, и мы будем удерживать крепость сколько угодно, потому что у них нет стенобитных машин. Но дворец захвачен и разграблен, сам Эльхан и его семья едва успели укрыться в нашем гарнизоне. В Тахтабаде началась резня, псы Гара Пейгамбара подняли городской сброд, они убивают и грабят всех, кто отказался поклоняться Иблису. Сарханг спрашивает, что делать.

– Я не ожидал такого вопроса от лучшего командира лучшего полка, – процедил Сумукдиар, едва разжимая челюсти. – Он обязан немедленно навести порядок и выполнить поставленную ему еще вчера задачу – уничтожить Черный Храм. Сил хватит?

Байлар помолчал, прикидывая в уме, потом ответил четко, словно на командно-штабных тренировках:

– Мятежников примерно в десять раз больше числом, но они плохо вооружены и слабо обучены. Думаю, справимся.

– Я могу послать своих, – предложил Бахрам Муканна. – У меня здесь три тысячи сабель, скоро подойдут еще столько же.

Теперь задумался Сумук, пытаясь оценить не слишком ясную обстановку. Наконец, приняв решение, приказал:

– Одна тысяча остается на месте, занимает оборонительные позиции вокруг Ганлыбеля и высылает заставы для разведки местности. Вторая тысяча рубит мятежников на улицах Тахтабада, тесно взаимодействуя с кавалеристами Нимдада и стражниками Эльхана. Третья – окружает город сплошным кольцом, чтобы ни один регент Иблиса не смог бежать. Идите!

Муканна и Байлар торопливо вышли. Оставшиеся выжидательно смотрели на Сумукдиара, но агабек не спешил с дальнейшими распоряжениями, поскольку совершенно не представлял, что происходит за стенами замка. Вдобавок он чувствовал себя непривычно одиноким: в такие моменты следовало бы иметь под рукой надежный, пусть даже немногочисленный отряд магов и опытных бойцов Впрочем… Пушок, Кудряш, оба мидийских чародея, да и еще кое-кого подыскать можно – чем не личная дружина.

– Где Кудряш и Агакиши? – спросил он.

Оказалось, что колдуны дежурят на крыше, вооружившись луками и заколдованными стрелами, – похоже, кто-то предусмотрительно рассудил, что противник может атаковать замок с воздуха.

– Умно, – похвалил Сумук. – Не пытались связаться с другими городами?

– У нас в Рыси спокойно, – быстро и не без радости ответил Симеон. – Мятеж охватил только Средиморье. Серапион говорил со своим помощником в Софтлибо и с Агафангелом в Тигранакерте. Силы Тьмы выступили во многих городах Колхиды и Хастании. Очень много крови, агабек, очень много. Страшное творится.

– Магрибцы и их наймиты опять опередили нас, – заметил Пушок. – Хочешь, я вызову сюда свою дружину? Драконы подоспеют уже к вечеру, через три дня подойдет конница, а еще через три – пехота. Всего я могу двинуть на юг тыщ пяток мечей и вдвое больше пик и сабель.

Сумукдиар задумчиво ответил: дескать, проще было бы попросить помощи у Сахадура-Мурзы – у того и войска побольше, и местные условия сарматы знают получше, да и подоспеют степняки быстрее – уже завтра к полудню. Сейчас он думал о другом: если мятеж заполыхал разом по всей Колхиде и по всей Хастании, то смешно полагать, что в Атарпадане дело обойдется одним Тахтабадом.

– С Акабой разговаривали? – спросил он. – Как там?

– Серапион пытается наладить связь, но надежды мало, – сказал Симеон. – В Акабе мы оба знаем только тебя и Салгонадада. Ты здесь, а светильник вашего главного волхва отвечает лишь багрово-черными отблесками. Как ты понимаешь, это означает, что Салгонадад покинул Средний Мир…

Значит, и в столице тоже… Что ж, этого следовало ожидать.

В следующие полчаса ганлыбельский светильник работал с предельной нагрузкой. Выяснилось, что мятежники победили в Акабе, Заруршахаре и Бадамканде. В Аргадане спокойно, потому что там Черный Храм был разрушен еще месяц назад, а сам город продолжают удерживать взбунтовавшиеся крестьяне и ремесленники, которые не признают ни эмира, ни культ Иблиса, а ждут одного только атамана Горуглу. В Тахтабаде гирканцы Нимдада и Муканны начали теснить мятежников, а в Бен-дер-Сары, где жили преимущественно воинственные горцы-леги, ситуацию контролирует Мидийский полк. Тяжелые бои с некоторым перевесом противника продолжались в Мехрибанде, но к городу приближались бежавшие из столицы Уль-Хусейн и Табардан, сопровождаемые внушительными отрядами личной гвардии, так что там в скором времени мог произойти решительный перелом. Беспокоило лишь отсутствие надежных известий о положении в Акабе.

После бесчисленных неудачных попыток Сумукдиар сумел наладить огненную связь с двоюродным братом. Фаранах Муканна выглядел изрядно помятым, говорил сбивчиво и постоянно оглядывался, будто ожидал предательского удара в спину. Как удалось узнать из его слов, умные люди во главе с Максудом Абдуллой сразу смекнули, что Салгонададу осталось жить самое большее до рассвета, а потому к полуночи засели в старой городской Цитадели вместе с семьями и личными дружинами. Пока был только один неорганизованный штурм, который они отбили без труда. Вероятно, темные силы то ли забыли про них, то ли полагали, что всегда успеют разобраться с кучкой аристократов. Пока же опьяненные кровью и ночной победой толпы грабили беззащитный город.