Ваджра обрушилась на щит, и чудовищная сила удара по колено вогнала Сумукдиара в землю – так молоток вколачивает гвоздь в березовую доску. И еще гирканец понял, что с его щита слетел верхний, выкованный из магической бронзы слой.

Это был конец.

Прошло какое-то время, показавшееся вечностью, хотя на самом-то деле это были, наверное, скоротечные мгновения. Как ни странно, он был еще жив. И даже почти невредим, если не обращать внимания на боль, пронзившую сверху вниз все его тело. По логике вещей, сейчас Тангри-Хан должен был двумя-тремя мощными ударами добить беспомощного противника, а затем беспрепятственно обратить ваджру против рысской армии. Однако враг почему-то не спешил нападать, и Сумук догадывался о причинах этой задержки.

Он осторожно выглянул из-под щита – вернее, из-под того, что от щита осталось. Тангри-Хан возвышался над гирканцем жутким подобием каменного изваяния – бездыханный и безжизненный. Страшная магическая сила превратила плоть ордынского вождя в камень или глину, и не нужно было много размышлять, чтобы понять, какая именно сила смогла совершить подобное чудо.

Сумук так долго искал это, что не мог не узнать столь явные признаки действия едва ли не самого ужасающего оружия Среднего Мира. Голова Медузы горгоны, укрепленная тысячи лет назад на эгиде, то есть на щите Афины Паллады. Его отчаянные догадки оказались верными: щит, с которым Сумук вышел на бой, в прежние эпохи принадлежал, конечно же, не шалопаю Аресу, но мудрой богине-воительнице. Последний удар ваджры сорвал с эгиды верхний защитный слой, и на глупого живого бога Орды строго взглянули смертоносные глаза смертной дочери Кето и Форкиса.

Вот она, верхняя половинка щита, валяется под ногами. Хотя прозрачное забрало Аресова шлема должно было как будто предохранять от каменящих взглядов Медузы, Сумукдиар старательно отвернул лицо и соединил обе части, пользуясь лишь магическим зрением. Затем, когда эгида вновь стала целой, джадугяр скрепил половинки соответствующими заклинаниями.

И вовремя – вокруг собрались последние пять бойцов его дружины. Были они потрепаны и помяты, но несказанно довольны исходом поединка. Рым сказал восхищенно:

– Ловко же ты его… Как сумел?

– Я уж думал – все, хана всем нам настала, – поддержал старого друга Ликтор.

Сумукдиар ответил пренебрежительно и самодовольно, словно победа далась ему без особого труда:

– Так иначе ж и быть не могло, да, плевое дело. – Потом добавил озабоченно: – Подайте-ка мне, братцы, топор, а лучше – булаву или шестопер.

Ликтор торопливо протянул джадугяру топор Корнунноса. Широко размахнувшись, Сумук изо всех сил ударил по окаменевшему Тангри. Изваяние рассыпалось, превратившись в кучку праха.

Друзья принялись бурно поздравлять Сумука, и тот благодарно принимал их слова, но затем вдруг застыл, бессмысленно устремив взгляд в степь, где продолжалось сражение.

– Что с тобой опять? – воскликнул встревоженный Ликтор. – Неужели снова ту подлую девку вспомнил? Да плюнь ты на нее, тем более в такой момент. Ты же победил!

– Я проиграл, – прошептал Сумук.

Он не отрывал взгляда от кипевшей битвы. Так и есть: тумены Орды, напиравшие на правое крыло рыссов, уже откатывались, не сумев преодолеть многоэшелонную оборону. А он, занятый поединком с Тангри-Ханом, не успел подать сигнал к началу наступления. Теперь было поздно: сюэни успеют перераспределить войска вдоль фронта, и великолепно задуманный удар по ослабленному флангу выльется в тупое избиение без особых надежд на успех.

Но затем Сумук посмотрел на дальнюю часть поля битвы и с неимоверным облегчением обнаружил, что рыссы уже наступают своим усиленным левым крылом. Сотни мамонтов при поддержке ползучих драконов вломились в боевые порядки Орды, а вслед за ними в пробитую брешь устремились лучшие конные и пешие полки Великой Белой Рыси, Средиморья и Бикестана. Да и правым крылом и даже отдавшим почти все силы центром рысская армия начала теснить врага: железный строй меченосцев целеустремленно прорубал дорогу сквозь охваченную паникой плотную массу сюэней.

– Быстро вызывайте драконов, летим к нашим! – скомандовал агабек.

Они подоспели в момент, когда Орда обратилась в беспорядочное бегство. Враг бросал оружие и обозы, а сзади на сюэней нахлынула конница рыссов, и сверху поливали огнем крылатые звери. На многие версты степь была устлана обгорелыми телами людей, лошадей и еще бес ведает каких тварей. К вечеру пришедшая из далеких пустынь исполинская военная сила перестала существовать, хотя еще два дня рысские корпуса будут продолжать преследование, добивая врага и захватывая обильные военные трофеи.

Было уже почти темно, когда Сумукдиар, покачиваясь от усталости, отыскал царскую ставку. Ползун, князья и воеводы тепло встретили его и долго славили за все, что гирканец сделал для сегодняшней победы. Когда эта тема была исчерпана, Сумук произнес недоуменно:

– Одного я, братишки, понять не могу – кто же так вовремя, в самый нужный миг, отдал приказ о наступлении левого крыла?

Хохотнув, Ползун похлопал джадугяра по плечу и сказал просто:

– Я.

– Вы?! – Сумук был потрясен.

– А ты и вправду поверил, будто Иван Кузьмич – мужик нерешительный и без подсказки шагу не ступит? – Царь снова разразился добродушным радостным смехом. – Гляди, как хорошо получилось.

Они стояли на холме на краю войскового лагеря, окруженные усталой и поределой, но победоносной армией. Сегодня был добрый день – день трудной битвы, завершившейся триумфом. Все понимали, что одержана лишь первая победа и предстоят новые баталии, однако начало пути успешно пройдено, и дальше станет легче.

Сумук смотрел на далекий горизонт, окаймленный густой багровой полосой заката, и был безумно счастлив. Пусть его не всегда понимали друзья, пусть предавали соратники, изменяли любимые женщины – все это сейчас не имело ровным счетом никакого значения. Долгие годы его стойкость и решимость поддерживались одной только памятью о славном прошлом, но сегодня в душу вошел новый прочнейший стержень – надежда на грядущее величие исполинского Отечества. Сегодняшняя победа неизбежно должна была объединить колеблющихся и придать новые силы верноподданным. В эти мгновения он позволил себе стать просто человеком и не использовал магические чувства. Иначе увидел бы, как на огромных пространствах Великой Белой Рыси появляются, обретая прежнюю материальность, разрушенные варварами дворцы, памятники и крепости прежнего Царства.

АГАБЕК – дворянский титул в Атарпадане.

АЖДАХА – дракон.

АЖДАХА-САРАЙ – постоялый двор для путешественников с драконами.

АКСАКАЛ – мудрый немолодой человек или маг (дословно – седобородый).

АЛА-ХАЗРАТ – ваше величество.

АМИР-СПАСАЛАР – главнокомандующий.

АМФИТРИТА – морская царица, супруга Посейдона.

АНХРА-МАЙНЪЮ (Ариман) – зороастрийский бог Тьмы.

АСВИЛЬД – варяжский ярл, первый царь Великой Белой Рыси, объединивший разрозненные княжества в государство, почитающее Единого. Предательски убит лазутчиками Магриба.

АТАР – зороастрийский бог огня, сын Ахурамазды.

АТАШКЯХ – храм огня.

АФРАСИАБ – шахиншах Маверранахра, непреклонный борец со злом и силами Тьмы. Был убит колдунами Магриба, но оживлен Ахурамаздой, легенды называют его Шах-Зинда, то есть Живой Шах.

АХУРАМАЗДА (Ормузд) – зороастрийский бог Света.

БАДЫМДЖАН – средиморское название баклажана.

БЕЛАТУКАДОР – кельтский бог войны.

БЕЛИСАМА – кельтская богиня-воительница.

БРАХМА – хиндустанское имя бога-творца.

ВАРУНА – хиндустанский бог грома.

ВЕРХНИЙ МИР – потусторонняя часть вселенной, населенная богами, ангелами и прочими добрыми к людям духами.

ВИЗИРЬ – государственный канцлер в странах Востока.

ГАДЕС – эллинское название подземного царства мертвых.