Похоже, адмирал успел хорошо принять, но на ногах держится твердо.

– Мне сказали, это ты вчера показал класс пилотажа в самом конце тренировок, – сообщил флотоводец-авалонец. – Кадровый пилот-истребитель?

– Скорее, старый межзвездник, – скромно отвечаю я, – Но когда-то водил Г7. И вообще люблю с оружием возиться. У нас на Монтеплато без этого не прожить.

Как я и рассчитывал, проспиртованные адмиральские извилины сработали по оптимальному маршруту: человек с Монтеплато – значит, земляк Упыря и Аль-Зумруда, то есть особа, приближенная к главарям. Следовательно, должен был сделать вывод Фурушита, с этим существом можно откровенничать. До определенных пределов, конечно.

– Как тебе понравились наши истребители? – осведомляется адмирал.

– Дерьмовые машины, – искренне говорю я. – Что за модель?

– "Гладиус", Орион снял их с вооружения лет десять назад и теперь дарит нищим странам и таким, как мы.

– Тайная армия и не должна рассчитывать на многое. – Я горестно вздыхаю.

Он допивает содержимое стакана, с отвращением смотрит на обнажившееся дно и, поморщившись, говорит:

– Не по душе мне все эти интриги, заговоры, выстрелы из-за угла… Дело солдата – воевать лицом к лицу против врага… – Фурушита здорово пьян и болтает без умолку, перескакивая с одной темы на другую. – Здесь нет настоящих солдат и настоящих политиков, только крысы. Поэтому их и убивают одного за другим.

Я заявляю с горделивостью сельского придурка:

– Нас боятся. Потому и послали сюда самых опытных киллеров.

Адмирал насмешливо фыркает.

– Где ты видел опытных киллеров? Этих баранов с Монтеплато и Зиянды можно убивать голыми руками. Да любой из моих офицеров…

Он осекается, поняв, что его занесло. Впрочем, мне хватило и этой оборванной фразы, чтобы сообразить: эмигранты с Монтеплато и Авалона не слишком любят друг дружку… После неловкой паузы Фурушита спрашивает, готов ли транспортный коридор. Я откровенно отвечаю:

– В общих чертах готов, но канал пока узковат. Нужно еще несколько рейдов на бульдозере, чтобы расширить трассу.

Фурушита презрительно цедит сквозь зубы:

– Не обязательно. Боевые корабли с включенной защитой, проталкиваясь малым ходом через капилляр, расширят его до нужного размера. Заодно будет тренировка для личного состава.

– У ваших корветов невелика плотность поля, – напоминаю я.

– Плотность поменьше, чем у бульдозера, зато скорость побольше. Растолкают.

– Можно и так, но для этого нужны тяжелые корабли.

Фурушита машет рукой.

– Ничего, поставим три фрегата правильным треугольником. Поля перекроют сечение любого канала.

Он слишком умен, и мне это не нравится. Умный враг опасен и должен быть нейтрализован любой ценой

Допив свой коктейль, Фурушита небрежно изображает рукой что-то вроде приветствия и, слегка пошатываясь, удаляется. Я помогаю Кэт отволочь в койку мертвецки пьяного Вроцлава, после чего мы с Мэри ускользаем в мою комнату.

Мэри оказалась особой многоопытной и честно отработала несколько простеньких позиций. Я тоже не ударил в грязь лицом. В общем, отвел душу. И тело тоже.

Одеваясь, Мэри деловито сообщает:

– Утром я была в городе и нашла кучу ювелирных магазинчиков.

– Будет тебе подарок. – Я смеюсь. – Кстати, как ты объяснишь мужу, откуда взялись украшения? Она беззаботно улыбается:

– Скажу, что откладывала с его денежного довольствия. Или что получила в подарок, продинамив какого-нибудь здешнего туза. Что-нибудь придумаю.

– Умница… – Я в нерешительности смотрю на постель – застилать или нет – и решаю, что не стоит возиться. – Ты тоже с Авалона?

– Угу…

По словам Мэри, ее отец, граф Вацап-Звездяну, был крупным администратором режима Фурушиты. Когда имперские войска подавили мятеж, отец отсидел три года, после чего был выслан из Единых Миров без права возвращения в течение десяти лет. Мэри родилась уже на Просперити. Педро Сапхо, муж Мэри, тоже происходит из аристократического авалонского рода, который не принял имперских порядков и эмигрировал в Малую Галактику. Педро был подростком, когда организованная их семьей фирма разорилась, и парень сразу записался в Иностранный легион. Там он и познакомился с Вроцлавом. Года два назад Фрица и Вроцлава завербовали эмиссары Фурушиты, и обоих офицеров перебросили в лагерь, готовивший подразделения боевиков с разных планет.

– И там вы с Кэт подцепили парнишек, – закончил я. – Ну, теперь уже мало осталось. Я слышал, через неделю начинаем.

Она спешит блеснуть осведомленностью:

– Фриц говорит, послезавтра начнут прибывать транспорты с войсками, и он получит батальон.

– Ты имеешь в виду, что отряды из всех тренировочных лагерей будут сконцентрированы на Ульсе?

– Ну да. А потом этот придурок с Монтеплато станет президентом Ульса и вызовет на помощь армию союзни…

Мэри замолкает на полуслове и растерянно моргает. Да, авалонцы не любят моих земляков Наверняка Фурушита сам рассчитывал стать вождем движения, но Глобальная разведка Малой Галактики остановила выбор на Упыре. Запомним.

Сделав вид, будто не заметил ее оплошности, я разливаю шампанское.

– Ты не сказала, на какой планете познакомилась с мужем.

– Понятия не имею, куда нас отвезли, – оживляется Мэри. – Два солнца там было – большое красное и голубой карлик. Сила тяжести чуть повыше, чем здесь.

– Долго летели до Аквилона?

– Часов сорок. Семь раз проходили через воронки. Меня чуть не выдрало.

Интересно было бы вытянуть из нее дополнительную информацию, но время уже поджимает. Пообещав при первой же возможности навестить ювелиров, я выпроваживаю Мэри и приступаю к более важным делам.

Молекулярный синтезатор быстренько выдавливает двести миллилитров остро пахнущей смеси. Этот аромат я синтезировал лет тридцать назад. Многократно опробованный парфюм, только слишком резкий запах. Пришлось сочинить раствор, смягчающий его, так чтобы не шибало в нос…

Выбрав из архива характерный пейзаж Монтеплато, готическими буквами набираю на картинке название – «Аромат Родины», ниже – девиз: «Весь мир увидит нашу внутреннюю красоту», а еще ниже – наглую ложь: «Единственный экземпляр». Распечатав этикетку, наклеиваю на флакон и спешу в парк.

Упырь появляется точно по расписанию. Именно это время отведено у него на прогулку. Променад пополам с сиестой.

Впереди, по бокам и сзади бредут деловитые телохранители, а придурковатый экс-президент неторопливо шаркает по вымощенной плитками парковой аллее. Он что-то бормочет себе под нос и церемонно раскланивается со встречными.

Выхожу лоб в лоб и, когда процессия оказывается в трех шагах, а охрана впивается в меня взглядами готовых на все сторожевых псов, говорю на диалекте Альгамбры:

– Почтеннейший, позвольте выразить вам величайшую признательность…

Услыхав родную речь, Упырь тает и принимается расспрашивать меня о Монтеплато. Я рассказываю байки: дескать, тяжко стенающий под гнетом имперских поработителей народ с нетерпением ждет великого освободителя. Упырь, просветлев, восклицает:

– Мы скоро вернемся!

Я продолжаю подмазываться к большому начальству И протягиваю подарок – флакон лосьона «Аромат Родины» Подарок сопровождается очередной чудовищной ложью – мол, парфюм синтезирован из эссенций цветов, собранных на Монтеплато.

Упырь чуть не плачет от умиления и долго благодарит, разумеется, не упускает случая ввернуть коронное: про весь мир, который увидит его внутреннюю красоту.

Тем не менее он не слишком доверяет малознакомому сопланетнику и не торопится принимать дар. Наверное, подозревает, что я – убийца-смертник, замысливший его отравить. Понимая небеспочвенность подобных опасений, отворачиваю крышку и пульверизатором обрызгиваю себя. Затем, вдохнув терпкий запах, смачиваю лосьоном и облизываю палец.

Упырь вполне удовлетворен такой демонстрацией, и мы расстаемся как лучшие друзья. Можно считать, что я обзавелся очень влиятельным покровителем.