историей русской литературы на любом языке, включая русский». Выпустил

несколько антологий русской поэзии. В 1930 году вступил в Коммунистическую

партию Великобритании, а через два года неожиданно вернулся в СССР.

« Его всегда приглашали на московские приемы показать присутствующим

иностранцам, что настоящий князь может оставаться целым и невредимым

при диктатуре пролетариата, – писал английский писатель и журналист

Мэлком Маггеридж в «Хронике времени, растраченного попусту». – Мирский

всегда приходил, думаю, что из-за бесплатного шампанского. Он был большой

любитель выпить, а денег имел немного. В любом случае, он зарабатывал

только рубли – писанием статей для «Литературной газеты», в которых рвал

на части современных английских писателей, таких как Д. Х. Лоуренс,

Т. С. Элиот и О. Хаксли, которых в разговоре именовал „бедный Лоуренс“,

„бедный Том“, „бедный Олдос“. В гражданской войне он сражался на стороне

белых, потом жил в эмиграции в Париже и слыл че ловеком самых реакционных

взглядов. Затем прибыл в Лондон, где неизбежно стал профессором и получил

заказ написать книгу о Ленине. В ходе работы над ней он стал видеть в нем

просвещенного спасителя, а не злобного вырожденца, как раньше. В итоге

перестал быть князем и стал товарищем. Когда я обрисовал карьеру Мирского

корреспонденту „Temps“ Лучани, тот кисло заметил, что Мирскому удался

совершенно необыкновенный трюк: он умудрился быть паразитом при трех

режимах – князем при царизме, профессором при капитализме и человеком

пера при коммунизме».

« К его чести, – писал журналист Джералд Смит, лично знавший Мирского, – в

отличие от многих интеллектуалов, как наезжавших в СССР, так и живших там,

Мирский никогда не строил из себя человека из народа и не приписывал ему никакой

чудодейственной мудрости. Праведная многострадальность и терпеливость,

упоминаемые с тошнотворной регулярностью в качестве верховных добродетелей

русского народа, всегда были для Мирского достойными презрения. Он называл Платона

Каратаева, крестьянского гуру из „Войны и мира“, просто невыносимым. „Это –

абстракция, миф, существо совсем других измерений и законов, чем все прочие в романе“.

Единственным человеком бесспорно скромного социального происхождения, с которым

Мирский имел дело не так, как с обычным слугой или солдатом, был (еще прежде, чем

встал в ряды пролетарской интеллигенции СССР) Максим Горький».

В России Мирский активно включился в литературную жизнь.

В течение нескольких лет он опубликовал несколько заметных работ по

теории и истории русской и западной литературы, эссе « Интеллиджентсиа»

(1934), статьи «Из современной английской литературы» («Красная новь»,

1933), «Об „Улиссе“» («Литературный современник», 1935), «О некоторых

202

вопросах изучения русской литературы XVIII в.» («Литературное наследство»,

1933), весьма информативные предисловия к собраниям сочинений

Т. Смоллетта, П. Б. Шелли, О. Хаксли. Написанная им биография Пушкина

частично была опубликована в журнале «Звезда» в 1937 году. Много писал

Мирский о молодых советских поэтах Эдуарде Багрицком, Николае

Заболоцком, Павле Васильеве. « Самой позорной дистанцией на этом пути к

плахе, – писал в статье «Красный князь» непримиримый антикоммунист

Алексей Цветков, – было участие в работе над известным коллективным

литературным творением, прославлявшим строительство Беломорско-

Балтийского канала. Впрочем, – оговаривается А. Цветков, - поведение

Мирского видится мне куда более простительным, если вспомнить

восторженный отзыв Беатрис Уэбб, соратницы Бернарда Шоу, о великом

инженерном подвиге ГПУ и о триумфе человеческого возрождения ».

Знаниями Мирский обладал глубочайшими.

Характерное воспоминание оставил Юрий Олеша.

« Когда, начитавшись Морозова, я с апломбом заявил критику Дмитрию

Мирскому, что древнего мира не было, этот сын князя, изысканно вежливый

человек, проживший долгое время в Лондоне, добряк, ударил меня тростью по

спине!

– Вы говорите это мне, историку? Вы… вы…

Он побледнел, черная борода его ушла в рот. Все-таки перетянуть

человека тростью тяжело физически, главное, морально.

– Да-да, Акрополь построили не греки, а крестоносцы! – кричал я. – Они

нашли мрамор и…

Он зашагал от меня, не слушая, со своей бахромой на штанах и в

беспорядочно надетой старой лондонской шляпе. Мы с ним помирились за

бутылкой вина и цыпленком, который так мастерски приготовляют в

шашлычных, испекая его между двумя раскаленными кирпичами, и он объяснил

мне, в чем мое, а значит, и Морозова, невежество… »

В 1937 году Мирский был арестован.

Собранная им «Антология новой английской поэзии» вышла в свет уже без

имени составителя. «Когда-нибудь в будущем, может даже в его собственной

стране, – писал Джералд Смит, – найдут способ почтить память Мирского

достойным образом». Думаю, такое время пришло. Лучшим, самым достойным

памятником Мирскому служила и служит его превосходная книга.

Новосибирск, 2004

203

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский

(Д. С. Мирский)

История русской литературы

с древнейших времен по 1925 год

Перевод с английского Р. Зерновой

Редактор Г. М. Прашкевич

Компьютерная верстка Т. А. Воронина

Художественное оформление В.И.Сапожникова

Корректор Е.Н.Булгакова

Издательство «Свиньин и сыновья».

www.isvis.ru, е-mail: [email protected]

Подписано в печать 21.06.2006. Формат 60х841/16.

Печать офсетная. Усл. печ. л. 50,69. Тираж 1000 экз.

Заказ № 46-06

Типография ООО ИД «Сова»

630060. г. Новосибирск, ул. Зеленая горка, 1

204