А как же Уильям? Выросший без отца, который также не знал своего настоящего отца, Уильям был свободен от всего этого. Он не зависел от правил и традиций, принимая все вещи такими, какие они есть. Над ним не довлело прошлое. Быть может, именно поэтому он лучше многих прозревал будущее. Когда прошлое не накрывает тебя своей длинной тенью, будущее должно видеться яснее, разве нет? В этой связи не грех было ему и позавидовать.

Пола заметили. Отделившись от толпы, к нему приблизилась Дора.

– Какая красивая роза у тебя на шляпке.

– О розах в другой раз, Пол. Хоть Уилл сейчас и кажется веселым, но он очень несчастен. Неужели нет способа все это уладить?

Он сделал глубокий вдох:

– Возможно, способ есть.

Дора встрепенулась.

– Дай-ка мне свою розу.

Озадаченная, она поднесла руку к шляпке:

– Эту? Но она пришита.

– Тогда позволь…

И она позволила ему срезать цветок перочинным ножом.

– Теперь зови сюда Уильяма.

Дора призывно помахала сыну.

– Как я понимаю, это все те же образцы из красильни? – спросил его Пол, дотрагиваясь кончиком ножа до лепестков.

– Да.

Пол нашел самый яркий из лепестков, через лупу осмотрел край среза, проверяя, как прокрасилась материя, и остался доволен: краска пропитала шерсть насквозь. Аналогичное обследование других лепестков выявило белую сердцевину в срезах нитей.

Дальнейший разговор между Полом и Уильямом состоял из быстрого обмена фразами, плохо понятными Доре из-за обилия специальных терминов. Однако она хорошо улавливала их взволнованные интонации. Энни Роупер и ее слабо закрученные нити… закупка свежей марены у Харриса, а не у Чентри… сушка под открытым небом… двухванное крашение… и все операции должны быть четко расписаны…

– Если мы это сделаем, – заключил Уильям, – можно будет всякий раз получать первоклассную ткань, такую же мягкую и такую же яркую, как эта.

Дора переводила взгляд с лица своего сына на лицо Пола. Она не вполне уяснила, что происходит и почему ее бедная роза была столь безжалостно и непоправимо растерзана, однако, судя по их лицам, появился шанс вернуть все в прежнее, благополучное состояние.

– А мистер Лоу…

Дора задержала дыхание, молясь, чтобы Уильям придержал свой язык.

Улыбка Пола поблекла.

– Что еще?

– Может, устроим все так, чтобы он посчитал это своей собственной идеей?

Пол взял Уильяма за руку и крепко ее пожал:

– Мистера Лоу я возьму на себя, хорошо?

– В другой раз предупреждайте заранее! – С этими словами мистер Радж ворвался в кабинет Пола.

– Предупреждать о чем?

– Да об этой ярко-красной! Прямо высверливает мозг, скажу я вам! Ее наверняка видать аж с другого конца долины. У меня начинается резь в глазах – как бы они не лопнули.

Пришлось Полу покинуть контору, чтобы разобраться с проблемой на месте.

Погода была идеальной для сушки. Солнце грело, но не припекало, дул легкий и теплый бриз. Привычный грохот фабрики ничуть не мешал удовольствию, получаемому от вида голубого неба и дальних полей, разбитых на неровные зеленые и желтые прямоугольники.

Когда он обогнул угол красильни и взгляду открылся сушильный двор, Пол замер от неожиданности. Влево и вправо простирались длинные ряды рам с натянутыми на них ярдами и ярдами ткани разительно яркого, сочно-красного цвета – как только что пролитая кровь. Несколько мгновений Пол не видел ничего, кроме этого цвета, и понял, что Радж не так уж преувеличил, говоря о своих глазах. Он ощутил приятное волнение, пульс забился чаще, губы сами собой раскрылись в улыбке. И лишь минуту-другую спустя он заметил, что находится здесь не один.

Через двор в его сторону двигался мистер Крейс, начальник сушильного цеха, то и дело останавливаясь и нагибаясь над рамами якобы с целью проверить натяжение ткани, хотя было очевидно, что эта пантомима предназначена исключительно для глаз босса, тогда как в действительности мастер находится здесь только по одной причине – дабы насладиться зрелищем.

Пол его поприветствовал:

– Случалось вам видеть красную ткань лучше этой, мистер Крейс?

– Такого сказать не могу.

– И я тоже. Ни здесь, ни где-либо еще.

В дверях красильни, плечом к косяку, стоял сам мистер Лоу, наблюдая за тем, как сохнет окрашенная им ткань.

– Как вам этот цвет, мистер Беллмен, достаточно ярок? – спросил он.

– Потрясающе, мистер Лоу!

Лоу кивнул и исчез в глубине помещения.

Появление Пола заставило дюжину любопытных работников из других цехов поспешно вернуться к своим обязанностям, но в течение дня на фабрике только и было разговоров что о новой красной ткани, и всякий имевший такую возможность приходил на сушильный двор, чтобы удостовериться воочию. Интерес проявляли не только фабричные. У дальней ограды собирались кучки зевак, а проезжавшие мимо всадники и повозки замедляли ход; никто не упускал случая полюбоваться этим пламенеющим великолепием.

– Ну и как оно там? – нетерпеливо спросил Уильям.

– Поздравляю, – сказал Пол. – Можно рассчитывать на хорошие продажи.

Его племянник облегченно вздохнул.

– Ты правильно сделал, что не пошел туда сейчас. Лоу делает вид, что его ничуть не трогают похвалы, а на деле наслаждается каждой минутой своей славы. Ты еще что-то задумал, Уилл?

– Рамы.

– Сушильные рамы? А что с ними?

– У нас достаточно места еще для одного ряда рам по дальнему краю двора, но там их будет накрывать тенью соседняя роща. А мистер Грегори ни за что не согласится продать нам часть восточного поля, хоть золотые горы ему сули.

Пол рассмеялся:

– И что с того? Нынешних рам вполне достаточно, мы и пятый-то ряд задействуем нечасто.

– Это верно, но когда пойдут заказы на новую красную…

– Попридержи коней, Уильям. Мы пока еще не знаем, как будет расходиться эта партия.

Но Уильям его уже не слышал:

– Тут я вижу два варианта. Можно прикупить участок земли с другой стороны, где ничто не будет его затенять. То поле принадлежит мистеру Дриффилду, он не будет слишком упрямиться и запрашивать сверх меры. А можно построить еще один сушильный ангар – сушка под кровлей не сильно скажется на качестве цвета при нынешней глубине прокрашивания, зато ткань будет более мягкой, и мы сможем поднять цену. Лично я предпочел бы второй вариант, но строительство – это дело долгое. Вот если бы мистер Дриффилд сдал нам в аренду свой участок на то время, пока строится ангар…

– Да погоди ты. К чему такая спешка?

– Сколько сейчас времени?

Пол сверился со своими часами:

– Без десяти три.

– Он скоро появится.

Оптовый торговец должен был прибыть на фабрику к трем часам. И по пути, с открытого пространства вдоль Берфорд-роуд, он мог добрых десять минут любоваться свежеокрашенными полотнами.

Уже к пяти часам Пол имел заказы на тысячу ярдов красной материи с поставкой до конца сентября и еще на такую же партию в следующем месяце.

По дороге домой он завернул к мистеру Дриффилду и договорился об аренде земельного участка, примыкающего к фабрике.

Один год. Всего лишь год потребовался юнцу, чтобы произвести такие перемены. А что будет, если ему предоставить свободу действий?

Уильям понятия не имел о спорах, которые все это время велись за его спиной.

– Отец, ты назначил меня управляющим фабрикой. Так позволь же мне ею управлять. Я хочу сделать Уильяма своим секретарем.

– Но унаследовать фабрику должен Чарльз! Твой родной сын!

– Чарльза нисколько не интересует управление фабрикой. Мне это ясно точно так же, как должно быть ясно и тебе. Если мы взвалим на него работу, которая ему неинтересна и, скажем прямо, не по плечу, результат может быть только один – разорение фирмы. Уильям член нашей семьи. У него есть желание работать, а способностей – хоть отбавляй. После двух лет, проведенных на фабрике, он знает об управлении ею намного больше, чем Чарльз, которого после окончания школы туда и пряником не заманишь.