Глава 17. Срывая голос.

- Что?! Как последний? – вскричала одна из впереди сидящих журналисток. В конференц-зале стало тихо после такого эмоционального вскрика. Но тишина была недолгой. Они начали шептаться и вскоре просто кричать-возмущаться. Я сидел в центре длинного стола и смотрел в одну точку.

Теплая рука накрыла мои пальцы. Ноэль.

Я видел это мнимое спокойствие моей группы. Я видел, как Кот постоянно пьет воду из бутылки, как Майлз отстукивает такт ногой. Бетховен отбивает ритм по колену. И, самый спокойный из нас, Марс прикрыл глаза и вроде не нервничает, но дыхание сбилось. И иногда даже затрудняется.

Я видел. Мои парни на пределе.

А концерт всего через пару часов.

- Я думаю, что главную новость года я вам сообщил. – Пренебрежительно и громко сказал я. Все стихло.

- Мираж, а чем Вы теперь займетесь? Как же группа? Что Вы будете делать? – посыпались вопросы со всех сторон. И я проклял Ханну. И ее идею с конференцией и объявлением о том, что «L'iris noir» играет последний концерт и прекращает свое существование. Я вздохнул и встал.

Ребята тоже поднялись и последовали за мной в гробовой тишине.

Я зашел в комнатку, которую нам выделили для «пудрения носиков» и сел на край стола. Мне было не очень хорошо.

Шел подал мне бутылку воды.

- О чем я хотел вас спросить, парни… - начал я, но не успел задать самый волнующий вопрос, в комнатку влетел Марио.

- Мираж, ты с ума сошел, такие вот новости просто так! Там теперь улей! – Лоф был как-то слишком возбужден. Мне стало любопытно.

- Такое ощущение, что это ты бросаешь свою любимую деятельность, Лоф.

Он ухмыльнулся.

- А ты даже на линии финиша все также остер на язык.

- Это линия старта.

- Из серии «стакан наполовину пуст»?

- Из серии «я еще могу всех сделать».

- Все, хватит. – Вдруг прервал нас серьезный голос Терри. – Энтони, а ведь это действительно очень серьезный шаг. И журналисты правы. Чем ты будешь заниматься?

- Терри, давай сейчас мы не будем обсуждать этот вопрос. Слишком волнующая тема.

- Прости, я понимаю. Просто переживаю за тебя. – Я почувствовал, как Шел вжался в меня и положил руку на бедро. Терри улыбнулся.

В дверь снова постучали, и вошел администратор всего этого действа.

- Я все понимаю, Мираж, но делать такие заявления непосредственно перед концертом – верх глупости.

- А по-моему, это неплохой финт ушами перед закатом, Энрике. – Улыбаясь, ответил я.

- Фрр… а причину, между прочим, ты так и не раскрыл.

- И не собирался. – Я вздохнул. – А теперь, вы не могли бы оставить меня с моими ребятами…

Все понимающе кивнули, я видел встревоженный взгляд Терри и какой-то по-детски обиженный у Лофа. Видел, как Энрике пытается взять себя в руки и сделать нам классное шоу.

Вообще, вчерашняя репетиция затянулась до глубокой ночи, и Итону пришлось просто увозить нас с Шелом силой.

Я вымотался.

Еще концерт не начался, а я уже хочу все закончить.

Когда за Лофом и всеми остальными, не входящими в мой коллектив, закрылась дверь, я выдохнул.

- Тони? - тихо спросил Ноэль.

- Все в порядке. Я просто хотел спросить.

Я замолчал, потому что увидел это. Упрямство на их лицах. Упрямство и злость.

- Ты не должен нас спрашивать об этом! – прошипел Кот.

- Нет, Котёнок, должен.

- Нет, Тони. – Вдруг сказал Марс. – Мы в любом случае пойдем за тобой.

- Чтобы не случилось. – Продолжил за ним Бет. – И ты прекрасно сам знаешь ответ на не заданный тобой вопрос.

- Мы слишком любим тебя и дорожим тобой… - Майлз отвернулся и что-то достал из сумки. – Именно поэтому мы предлагаем такой вариант.

Он подошел к нам с Шелом и протянул мне диск. Я шикнул.

- Нет.

- Тони, это для тебя единственный вариант. – Попытался Бетховен.

- Парни, я не буду петь под фон, – уже заученно ответил я.

- Тони, мы не просим, мы настаиваем.

- Так, я смотрю, вы подготовились. – Я улыбнулся. – Но это бесполезно, Бет, Рей, Эндрю, Кот, этот концерт будет последним в нашей карьере. Мы должны сделать его таким, чтобы он запомнился навсегда. И все оставшееся поколение копировало нас, но так и не пришло к совершенству. Я хочу сделать это эффектно и красиво – незабываемо. А фон… вы прекрасно знаете, как я к нему отношусь. Я запустил пальцы в волосы Шела. Он вел себя тихо, старался предупредить мои действия и желания. Но я также видел, как он сжимает кулаки и закусывает губы. Как его шоколадные глаза заполняются непролитыми слезами. Как он жмется ко мне.

И мне становилось страшно за него. За нас.

- Ладно. – Вдруг сказал Бетховен. – Мы пойдем, установим аппаратуру.

- Эээ, а разве мы уже не… - начал Кот, но ребята утянули его из комнатки.

Оставили нас одних, впервые за несколько дней. Я аккуратно приподнял лицо моего мышонка и накрыл его губы. Он тут же откликнулся на мою безмолвную просьбу.

Раскрыл свои сладкие губки и робко высунул язычок навстречу моему языку. Застонал, когда они столкнулись, и немного развернулся, обнял меня за шею.

Я раздвинул ноги и прижал его плотней к себе. Поцелуй был тягучим и сладким. Ноэль в моих руках не проявлял инициативы, он просто отдавался. Но сейчас это было важно для меня. Почувствовать себя еще нужным, целым.

Пусть будет, что будет.

Конечно, я не перестал бояться, и мне до сих пор кажется, что все пойдет не так, но этот мальчик в моих руках - самый дорогой и долгожданный. Любимый.

Он давал мне понять, что все продолжится, несмотря на то, что я больше не смогу взять микрофон в руки.

- Я буду с тобой, не бойся. – Прошептал он, смотря мне прямо в глаза своими шоколадными озерами с золотыми искорками. И одуряющий аромат лимона заполнял все мое существо.

Я обнял его.

- Я все равно боюсь. Ты только никому не говори об этом.

Он тихо рассмеялся.

- Никому не скажу.