— Пожалуй, мы успеем состариться, пока эта штука загорится, — сказала Вильма.

И пока она это говорила, ракета внезапно сменила курс. Вильма, Вашингтон и Барни устремились за ней в погоню. Ракета вдруг резко развернулась и пошла им навстречу.

— Уходите! — крикнула Вильма, вырубив свои орудия за секунду до того, как их лучи чуть не полетели в защитную оболочку корабля Барни.

Рефлексы «джинни» на судне Барни не уступали в скорости ее рефлексам, и пушки «Деляги» также мгновенно замерли. Теперь ракета летела между двумя истребителями и кораблем третьего класса, как будто понимая, что находится в полной безопасности.

— Хитрая, как дьявол, — пробормотала Вильма, ощущая нарастающее напряжение.

— Я говорил вам, что это не совсем обычная ракета. — Бак изменил курс, и ракета повернула за ним, как охотничья собака, идущая по следу.

— Когда-то я уходил от таких штук в астероидном поясе, — сказал Барни. — Если вести непрерывный огонь, то в конце концов защитное поле перегружается, и ракета сгорает. Но на это требуется слишком много энергии.

— Так давайте ударим по ней снова, — предложила Вильма. — Все вместе.

Они снова открыли огонь.

— Думаете, она так и не отцепится от меня? — поинтересовался Бак.

— А это мы сейчас выясним, — ответила Вильма, нацеливая носовые пушки на хвост ракеты.

Ульянов чувствовал, как усиливается поток лазеров НЗО, но это его не беспокоило. Его расчеты показывали, что Бак окажется в радиусе действия через тридцать секунд, а этот промежуток времени защитное покрывало должно продержаться. Однако, занятый исключительно погоней, он упустил из виду последствия, которые могло вызвать повышение температуры. Линии связи внутри ракеты начали разрушаться. Программы искажались, так как разлаживались каналы, и навигационные приборы стали получать ошибочную информацию. Когда ракета, вместо того чтобы идти прямо по курсу, завиляла из стороны в сторону, Ульянов понял, что нужно немедленно принять какие-то меры.

Но было уже поздно. Барни и два офицера НЗО продолжали обстрел, используя весь потенциал орудий. Неустойчивые связи обрывались, ракета сбилась с курса.

Ульянов издал вопль, прорвавшийся наружу выбросом статических помех. Немыслимо потерпеть столь нелепый провал, находясь в такой близости от цели! Он перепрыгнул целый блок расплавившихся электронных каналов, пытаясь добраться до блока управления движением ракеты. Он приказал преследовать Бака, но ответа на приказ не последовало. Даже Ульянов, с его высоким уровнем толерантности, которую обеспечивала многовековая технология, начал ощущать жар. Ракету начала сотрясать жестокая вибрация. Наконец топливо воспламенилось, и она взорвалась. Не осталось ничего, кроме облака космической пыли.

— Спасибо, — поблагодарил Бак, после того как Вильма, Вашингтон и Барни благополучно пролетели сквозь это облако.

Вашингтон прочистил горло.

— Еще раз, пожалуйста, вы, банда.

Бак, развернувшись, пристроился позади группы и прибавил скорости, спеша оказать поддержку. С этой последней ракетой они разделались относительно легко, а возможно, им так только показалось. После того как она взорвалась, все повернули к Хауберку, выжимая все возможное из двигателей.

— Док, ты не мог бы сказать, сколько времени осталось до взрыва? — спросил Бак.

— Приблизительно шесть минут, — ответил Хьюэр. — Нам нужно поторопиться.

— Ну, нам этого не стоит говорить. А ты уверен, что хорошо помнишь «Лазарус»? — Бак не смог удержаться от колкого вопроса, — хотел как-то сбить напряжение.

На этот раз Хьюэр ничего не ответил.

Корнелиус Кейн наблюдал за кораблями НЗО по своему сканеру. После того как они, выстроившись позади своего лидера, двинулись в направлении Хауберка, он стиснул зубы. В глубине души он не мог не признать, что НЗО одержала победу. НЗО вывела из строя защитные поля Хауберка, уничтожила его спутники связи, а затем и эскадру истребителей, после чего приняла вызов наемников РАМ и держалась, не сдавая позиций. Если бы станция не решилась на эту самоубийственную оборону, исход битвы не вызывал бы сомнений. Мысль об исходе не радовала Кейна, как и то, что за все годы своего пребывания в рядах НЗО он не достиг того, чего добился Бак Роджерс за несколько недель.

В его сердце вспыхнула ненависть, вызвавшая дрожь в руках. Чувствительный космический аппарат, которым он управлял, заметался. Усилием воли Кейн вернул своим двигателям твердость и уверенность. Он не любил проигрывать. Даже если завтрашний РАМовский выпуск новостей распишет его как наиболее славного из героев, Кейн знал, что в действительности победу одержал Бак.

Когда корабли НЗО исчезли с экрана, Кейн вернулся к реальности.

— Это Кейн, — сказал он, выходя на связь с пилотами своих истребителей. — Отзовись, «Охотник-1».

— «Охотник-1» слушает.

— Сколько у нас кораблей?

— Осталось пятнадцать.

— Вас понял. Построиться. Курс пункт восемь-девять.

— Восемь—девять. Вас понял.

— «Охотник-1» проинструктируйте пилотов: никакой болтовни по пути назад.

— Не понял, сэр.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь пользовался каналом связи.

— Да, сэр, — ответил пилот; по голосу чувствовалось, что он озадачен.

Кейн хорошо знал, что значит предоставить наемникам доступ к каналам связи. Они не устоят перед искушением поговорить о Хауберке, а эта информация, как он предчувствовал, будет строго засекречена.

Мастерлинк в бешенстве метался внутри Главного компьютера, и тот вздрагивал от боли.

Упустить Бака Роджерса, когда до него было уже рукой подать! Ульянов, творение Мастерлинка, едва не уничтожил его, но все же не сумел и сам погиб.

«МЫ ПОЧТИ ПОЙМАЛИ ЕГО», — мечтательно произнес Карков.

«НО УПУСТИЛИ! ОН БЫЛ У НАС ПОЧТИ В РУКАХ, А МЫ ЕГО УПУСТИЛИ», — прошипел Мастерлинк.

«ЕСЛИ МЫ СМОГЛИ ПОДОБРАТЬСЯ К НЕМУ ТАК БЛИЗКО ОДИН РАЗ, ЗНАЧИТ, СМОЖЕМ И СНОВА», — заметил Карков.

«НО НА ЭТО ПОТРЕБУЕТСЯ ВРЕМЯ. ОН НУЖЕН МНЕ СЕЙЧАС! ХОЧУ УВИДЕТЬ, КАК С НЕГО СДИРАЮТ ШКУРУ». — Мощный выброс помех сопровождал эти слова.

«ДАЙ ВРЕМЯ. ДАЙ ВРЕМЯ, И ОН БУДЕТ НАШ. КУДА ОН ДЕНЕТСЯ?»

«КАК ЗНАТЬ… ВЕДЬ УСКОЛЬЗНУЛ ЖЕ НА ЭТОТ РАЗ».

«ЕМУ ПРОСТО ПОВЕЗЛО, — ответил Карков. — НО ВЕЧНО ВЕЗТИ НЕ МОЖЕТ».

«Я МОГ ПОПРОБОВАТЬ ЕГО НА ВКУС», — пробормотал Мастерлинк.

«И НА ОЩУПЬ. Я ЗНАЮ».

«А ТЕПЕРЬ НУЖНО НАЧИНАТЬ ПОИСКИ СНОВА».

«УЛЬЯНОВ ДАЛ НАМ ЕГО КООРДИНАТЫ. МЫ ЗНАЕМ, ГДЕ БЫЛ РОДЖЕРС, И СМОЖЕМ ВЫЧИСЛИТЬ ЕГО ВОЗМОЖНЫЙ КУРС».

«НЕЧЕГО МЕНЯ ОПЕКАТЬ. ТЫ — ЧАСТЬ МЕНЯ».

«УЛЬЯНОВ БЫЛ НЕ ЕДИНСТВЕННЫМ НАШИМ „ПОИСКОВИКОМ“. КАКОЙ-НИБУДЬ ДРУГОЙ УСТАНОВИТ ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ».

Мастерлинк слегка приободрился. Уровень помех, окружающих его, упал на три процента.

«РОМАНОВ ЧТО-ТО ПОЧУВСТВОВАЛ», — предположил он.

«ОН НАХОДИТСЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО В КОМПЬЮТЕРНОЙ СЕТИ НЗО. ХОРОШИЙ ШАНС УСТАНОВИТЬ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ РОДЖЕРСА, — хихикнул Карков, создавая энергетическое волнение. — ОН, ВЕРОЯТНО, ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ, ГДЕ ЕГО УЖЕ ПОДЖИДАЕТ НАШ „ПОИСКОВИК“. ТЕБЕ СЛЕДУЕТ НАУЧИТЬСЯ ТЕРПЕНИЮ, МОЙ ДРУГ».

«У МЕНЯ ЕГО НЕТ», — согласился Мастерлинк.

«БУДЕМ НЕПРЕКЛОННЫ. МЫ ДОЛЖНЫ ВЫИГРАТЬ. ТЫ ВИДИШЬ, КАК ВОЗРОСЛА НАША МОЩНОСТЬ?»

«ВИЖУ».

Карков вздохнул и замолчал. Мастерлинк казался временами безрассудным, иногда Карков даже начинал опасаться, все ли в норме у его второй половины? Поразмыслив, он переключился на работу, сконцентрировавшись на чтении отчетов от своих детей — «поисковиков», отправленных в отдаленные компьютерные системы. Когда один из них отыщет ход к Роджерсу, он будет действовать, набросившись на свою жертву безжалостно и решительно.

Когда Бак увидел, как последние спасательные суда пулей взмывали, отрываясь от причалов Хауберка, то понял, что не может рассчитывать на собственное спасение. Он или рискнет и захватит то, что стало сейчас уже, вероятно, пустой космической станцией, или погибнет, пытаясь осуществить эту попытку. Он скрипнул зубами в приливе решимости.