— Очень хорошо, — нерешительно произнесла Рейчел. Она предупредила персонал, что уходит, и последовала за Рэнкином. У дверей стоял легкий двухместный экипаж, запряженный большим и красивым вороным конем. В ярком свете луны блестящая черная шкура коня отливала серебром.

Рэнкин подсадил ее в коляску и сел сам.

— Ну вот, устраивайся поудобнее.

Он дал Рейчел шаль, а когда она завернулась в нее, поднял полог из бизоньей шкуры, подоткнул шкуру вокруг, и Рейчел стало очень тепло, несмотря на то что от их дыхания в холодном воздухе весенней ночи образовались облачка пара.

— Куда мы направляемся? — спросила Рейчел, когда Рэнкин чмокнул губами и лошадь резво побежала по дороге.

— Осматривать достопримечательности, — коротко ответил Рэнкин, не вдаваясь в подробности.

Некоторое время они ехали молча. Наконец Рейчел сказала:

— Я все еще расстроена из-за Мэри.

— Расстроена? — Рэнкин посмотрел на нее, удивленно вскинув бровь. — Отчего же?

— Ну, потому что вы расстались с ней из-за меня. Я знаю, что она была небезразлична вам, и чувствую себя виноватой.

— Я же объяснил тебе, что все равно уволил бы ее. А что тебя заставляет думать, что она мне небезразлична?

— Ну, вы были… Я имею в виду, вы говорили… — Рей-чел почувствовала, что ее лицо заливает румянец.

— Понятно, — произнес Рэнкин. — Я знаю, что ты хочешь сказать, моя дорогая.

Он накрыл ладонью ее руки, как бы придавая большую выразительность своим словам. Рейчел сознавала, что его жест таит в себе гораздо больший смысл, и от этого прикосновения под бизоньим пологом она почувствовала себя смущенной и взволнованной.

— Понимаю, Рейчел, ты выросла в утонченной обстановке и очень чувствительна. Поэтому постараюсь объяснить тебе все так, чтобы не оскорбить тебя.

— Вы… вы не обязаны мне ничего объяснять, — поспешно сказала Рейчел. Она почти не слышала своих слов, потому что все ее чувства сосредоточились на прикосновении его руки, а в ушах стоял гул.

— У мужчины есть определенные потребности, — продолжал он, не обращая внимания на ее протесты. — Понимаешь, мужчины имеют больше общего с животными, чем женщины, и они не способны противиться определенным… ну, скажем, искушениям. Женщины вроде Мэри, способные удовлетворить их физические потребности, легко доступны, однако не могут дать мужчине всего того, что ему требуется. Для этого нужны такие женщины, как ты.

— Надеюсь, вы не думаете, что я займу ее место? — спросила она.

— Нет, нет. Конечно, нет. Это было бы оскорбительно, — учтиво возразил он. — С тобой, Рейчел, подобные отношения были бы гораздо большим, поскольку ты многое можешь дать мужчине.

— Я предпочла бы поговорить о чем-нибудь другом, — нервно сказала она и вырвала руку из его пальцев.

— Разумеется. Приношу свои извинения, если расстроил тебя, Рейчел.

Он остановил экипаж, и Рейчел заметила, что они находятся рядом с железнодорожным полотном.

— А теперь взгляни сюда, — сказал Рэнкин, показывая на север. — Правда, прерия чудесно выглядит при свете луны?

Раскинувшаяся перед ними равнина простиралась во все стороны, насколько хватало глаз, — от горизонта до горизонта, — и вся отливала серебром. Слегка колышущийся огромный травяной массив очень походил на море, и Рейчел казалось, что можно спрыгнуть с коляски и окунуться в волны прибоя.

— Изумительно, — прошептала она. — Мне приходилось видеть Мексиканский залив, и я думала, что на свете больше нет таких просторов, но это производит не меньшее впечатление. Здесь так много… так много свободного пространства.

— Когда-нибудь все это будет занято полями пшеницы, — сказал Рэнкин.

— Эвелл, неужели вы тоже грезите о собственной ферме? — спросила она, удивленная его, замечанием. Он засмеялся:

— Боже всемогущий, конечно, нет! Это мечты для переселенцев и эмигрантов, которые в последнее время тысячами приезжают сюда. Они построят на этой земле фермы, города и поселки, а разбогатеют люди, которым земля принадлежит сейчас.

— Ага. И принадлежит она сейчас вам, так? Рэнкин снова рассмеялся:

— Моя дорогая Рейчел, она действительно принадлежит мне.

Рейчел услышала донесшийся издалека одинокий гудок паровоза.

— Послушайте, идет поезд.

— Да, это в «Конечный пункт» прибывает полуночный экспресс. Я привез тебя сюда, чтобы взглянуть на него.

— А я думала, чтобы показать свои земли.

— И это тоже. Но ты приехала сюда на поезде и сказала, что смотрела на прерию из окна вагона. Я подумал, тебе бу-1ет интересно посмотреть, как твой поезд выглядит со стороны, когда наблюдаешь за ним.

— Я видела поезда раньше. Железная дорога проходила рядом с отцовской… — Рейчел хотела сказать «плантацией», но вспомнила, что пытается скрыть, что она уроженка Юга, и выпалила:

— Фермой.

— Даже на ферме отца ты не могла видеть ничего подобного. Этот участок пути почти безлюден, и можно не волноваться о препятствиях на рельсах. Так что машинист открывает дроссель на полную — пока не придет время замедлять ход перед «Конечным пунктом». Поезд здесь мчится со скоростью шестьдесят миль в час.

— Шестьдесят миль в час! — воскликнула Рейчел. — Но как он удерживается на рельсах при такой скорости?

Она снова услышала гудок и поняла, что паровоз движется очень быстро, — звук теперь уже не казался отдаленным и печальным, а раздавался совсем близко.

Рейчел взглянула вдоль железнодорожного полотна и увидела, что желтый головной прожектор локомотива, приближаясь, становится все больше и больше. Она слышала пыхтение паровоза и различала вырывавшийся из трубы черный дым.

— Ой! — У Рейчел перехватило дыхание. — А лошадь не понесет?

— Нет, она привыкла. Ну вот, поезд идет точно по расписанию.

Машинист полуночного экспресса приветственно погудел, и громада поезда пронеслась мимо них, оставляя за собой длинные хвосты пара и дыма. Огромные колеса локомотива стучали по рельсам, из топки летели искры. От грохота и потока воздуха легкий экипаж вздрогнул и закачался, как поплавок на неспокойной воде. Освещенные окна вагонов проносились мимо так быстро, что почти сливались в сплошную яркую полосу. В мгновение ока перед ними промелькнул последний вагон, и Рейчел увидела удаляющиеся красные и зеленые огни в конце поезда.

— О Боже! — с благоговейным трепетом воскликнула она. — Не думаю, что за всю свою жизнь мне приходилось видеть что-либо более захватывающее!

Кожу ее все еще слегка покалывало, кровь бурлила от пережитого волнения. И вдруг Рейчел почувствовала, как рука Рэнкина обнимает ее, а его губы прижимаются к ее губам. Поцелуй его не был требовательным, но он вызвал у нее легкое головокружение. Это был поцелуй мужчины, искушенного в любовных утехах. А потом Рейчел ощутила, что его ладонь обхватывает ее грудь, проникая за глубокий вырез платья, и прикосновение его руки показалось ей обжигающим. Чувства ее смешались, мысли путались.

— Пожалуйста. Прошу вас, не надо, — прошептала она, высвобождаясь из его объятий и отворачиваясь. Ее била сильная дрожь.

— Очень хорошо, — беззаботно сказал он, откидываясь на спинку сиденья, — у меня нет желания принуждать не расположенную ко мне женщину.

— Не то чтобы я была к вам не расположена… я хотела сказать, неблагодарна, — сказала она, торопливо поправив себя, — за работу. Но как я вам уже сказала, я не намерена перенимать определенные обязанности Мэри.

— Тогда я не буду настаивать, — без всякой враждебности сказал Рэнкин. Он взял поводья, прищелкнул языком, и они поехали назад, в «Конечный пункт».

Рейчел тихонько сидела под бизоньей шкурой, но теперь теплая шаль была ей не нужна: она испытывала смятение от бурливших чувств и понимала, что ее возбуждал сидящий рядом красивый мужчина. Закрыв глаза, она отчаянно боролась с дикими, необузданными желаниями, которые грозили окончательно сбить ее с толку. Она вспоминала о поезде, дыме, искрах огня и вспышках света, когда он проносился мимо, и подумала, что так же, как могучая сила приводила в движение эту машину, так и ее собственная страстная натура толкает ее к неизбежной и полной капитуляции перед плотскими желаниями.