– Тебе знаком этот город? – спросил Рейф.

Фанни, все еще тяжело дыша, кивнула:

– Вон там, выше по склону, кажется, есть несколько магазинов и пабов.

Им то и дело приходилось перепрыгивать через подозрительно пахнувшие лужи. Один раз Фанни едва не упала, не заметив в темноте валявшегося посреди улицы мертвецки пьяного местного жителя. Несколько бедно одетых мужчин, по виду шахтеров, громко торговались с двумя уличными проститутками.

Наконец, они увидели долгожданную вывеску. В таверне оказалось дымно и людно. Пожалуй, подумал Рейф, лучшего укрытия им не найти. Крепко взяв Фанни за руку, он повел ее через людный зал к барной стойке.

Рейф выложил на стойку серебряную монету и подвинул ее неприветливому типу, больше похожему на разбойника с большой дороги, чем на бармена.

– Здесь, случаем, отдельных кабинетов не водится? – спросил Рейф. На Фанни он не смотрел – Рейф и так знал, что мисс Грейвил-Ньюджент покраснела от макушки до пяток.

– Мы тут в обеденном зале кроватей не держим, браток. – Отпустив пару недвусмысленных шуточек в отношении симпатичной компаньонки клиента, бармен, заговорщически подмигнув Рейфу, добавил: – Мы сдаем комнаты по часам.

– На случай, если кто станет справляться, ты не видел ни меня, ни мою даму, идет? – Рейф положил на стойку еще несколько монет в обмен на ключи. – Пришли нам хорошего виски и пару сандвичей.

– Подниметесь по черной лестнице на второй этаж. Последняя дверь налево, – сказал бармен.

Рейф привел Фанни в скудно обставленную комнату с простой железной кроватью в углу.

– Не пять звезд, – философски заметил Рейф.

Фанни с наслаждением плюхнулась на кровать.

– Рай, да и только, – блаженно протянула она и, посмотрев на Рейфа, улыбнулась.

Она простила ему все его прегрешения. Пусть ненадолго. И он забыл о том, что хочет ее. На эту ночь. Рейф ответил ей улыбкой доброго самаритянина.

– Кровать для тебя. А я посплю на полу.

На ужин им принесли печеный бараний бок, хлеб и наваристый горячий бульон. Рейф покрошил немного хлеба в бульон.

Фанни последовала его примеру, и результат ее не разочаровал, судя по тому, с каким аппетитом она поглощала еду.

– А ты быстро тут освоилась, – вскользь заметил Рейф, когда Фанни протянула ему пустой стакан. – Больше глотка тебе не налью, и не проси. Пора спать, у тебя глаза слипаются.

Шпильки, что удерживали узел на затылке, не выдержали суровых испытаний, и буйные кудри Фанни рассыпались по плечам. Румянец на щеках, томный взгляд – все это возбуждало в нем желание немедленно уложить ее в постель. Но Фанни по-детски упрямо боролась с сонной истомой. Встряхнувшись, она вдруг заявила:

– Ты сегодня убил человека.

– Верно, – согласился Рейф, откупоривая бутылку. Он налил еще по чуть-чуть.

Фанни доедала хлеб.

– И как ты чувствуешь себя после этого? Никаких угрызений совести? – не унималась она.

– В первый же год работы в Скотленд-Ярде я получил урок на всю жизнь. Мне в грудь попала пуля. Пройди она на пару дюймов выше или ниже, и меня бы не было в живых. – Рейф поднял стакан, и они с Фанни чокнулись.

– Пью за плутовство, воровство, драки и пьянство, – сказала Фанни.

– Плутовать, так со смертью, – с сильным шотландским акцентом вторил ей Рейф.

– Воровать, так сердце красавицы, – вторя ему, сказала Фанни.

Рейф усмехнулся.

– А если дерешься, так дерись за брата.

– И если пьешь, пей со мной. – Фанни откинула голову и запрокинула остатки виски в рот. Красавица, что не брезгует рюмочкой. Рейф забрал у нее стакан и поставил его рядом со своим на деревянный поднос, стоявший на полу у кровати.

– И с тех пор я жду, пока меня подстрелят – сказал Рейф и, вытянув ноги, откинулся на жесткую деревянную спинку стула.

Фанни села на кровать и зябко повела плечами. Рейф наклонился и положил ее ступню к себе на колени.

– Тебе нужны ботинки попрочнее, и еще… – Он расстегнул застежку на туфельке из плотного черного шелка и жестом дал ей понять, что готов расстегнуть вторую. – Только не обижайся, но я бы посоветовал тебе сменить наряд. Эти щеголи в черных костюмах заодно с местной полицией будут искать юную леди в траурном наряде.

Фанни немного подумала и кивнула в знак согласия.

– Принимается. – Она в задумчивости облизнула губы. – Мне вовсе не нравится черный цвет. И я не думаю, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, мой папа стал бы настаивать на том, чтобы я продолжала носить траур.

– Вообще-то ты довольно элегантно смотришься в черном шелке. – Рейф принялся массировать пальцы у нее на ногах. – У тебя ноги холодные. – Фанни торопливо поджала ноги под себя.

– Ты сможешь расшнуровать корсет без посторонней помощи?

Глаза у нее расширились, но при этом она храбро задрала юбку, развязала тесьму на талии, встала и повиляла бедрами. Каркас из металла и кожи размером с мяч для игры в регби соскользнул на пол. Фанни переступила через него, и Рейф подобрал это приспособление и повесил его на единственный крючок на двери. К тому времени, как он повернулся, Фанни успела скользнуть под одеяло.

Рейф присел на краешек кровати.

– У тебя был трудный день.

– Два трудных дня, – бросила в ответ Фанни, не глядя на него – она взбивала подушки. – Вчера я похоронила отца, – со вздохом добавила она, – и словно мало мне было горя, откуда ни возьмись появился Рейфел Льюис собственной персоной.

Рейф заботливо подоткнул одеяло.

– Докучливый тип этот Льюис, но он желает тебе лишь добра.

Не поворачивая к нему головы, Фанни схватила его за руку. Пальцы ее были холодны как лед. Все-таки шок дал о себе знать. Рейф прилег на кровать поверх одеяла лицом к ее затылку и обнял ее, прижав к себе.

Она обмякла в его объятиях.

– У тебя шок, – пробормотал Рейф. – Как только я тебя согрею, ты уснешь.

После долгого молчания она тихо, но раздраженно хмыкнула.

– Можно я распущу тебе волосы?

– Нельзя. – Она отшвырнула его руку.

– Можно я немного ослаблю твой корсет?

– Ты замолчишь когда-нибудь? – Фанни вздохнула. – Я не ношу корсетов – в них дышать невозможно. Их придумали мужчины специально для того, чтобы заставить женщин страдать.

Рейф презрительно хмыкнул.

– Чем та штуковина, что я повесил на дверь, лучше корсета?

Фанни зевнула.

– Дамские молы всегда немного чудные.

– В защиту детектива Льюиса могу сказать, что он лишь беспокоится о твоем комфорте. И еще хочу заметить, что он проделал весь этот долгий путь из Лондона с одной-единственной целью – защитить мисс Грейвил-Ньюджент. Если понадобится, то и ценой своей жизни. И спешу заметить, очень вовремя предупредил об угрожающей ей опасности. – При этом Рейф прижался к ней теснее.

Фанни заворочалась в его объятиях.

– Что это?

Он уткнулся носом в ее висок.

– Я, кажется, догадываюсь. – Рейф поправил штаны. – Пожалуй, я точно могу сказать, что это он и есть.

Она стремительно развернулась, и ее лицо оказалось в пару дюймах от его лица.

– Лондонских леди возбуждают такие речи? – Возмущению Фанни не было предела. Она продолжала возмущаться и когда вновь повернулась к нему спиной.

Рейф ухмылялся – благо она не могла видеть его ухмылки.

– Ты, похоже, думаешь, что я целыми днями только и делаю, что гоняю чаи с лондонскими аристократками. Поверь мне, у меня нет времени ни на что, кроме работы.

– Только не говори, что ты не состоишь ни в одном из лондонских клубов и ни разу не бывал в домах с дурной репутацией, – рассердилась Фанни и стукнула кулаком по подушке.

Рейф размышлял над тем, что недооценивал своих волевых качеств, если он мог, лежа в кровати рядом с Фанни Грейвил-Ньюджент, воздерживаться от приставаний к ней. И словно в ответ на вторую волну неконтролируемого возбуждения, аккуратная округлая попка Фанни потерлась об него. Засыпая, она заплетающимся языком прошептала:

– Наше перемирие закончится, как только я проснусь завтра утром.