Леся резко встряхнула руки и вновь вгрызлась в трудное упражнение, пытаясь громким, нарочито акцентированным звуком вычеркнуть и заглушить то, что еще отзывалось в сердце болью.

Все началось с обиды, с детской ревности. Только тогда, четыре года назад, все было наоборот. Это он, Димон, 17-летний тогда пацаненок беспочвенно “ревновал” Лесю к их общему другу и соседу Сашке. Дескать, Сашку она познакомила с профессором консерватории.

Но, во-первых, – вновь возмутилась Леся, – никого она ни с кем не знакомила. Ксения Львовна, маленькая, сухонькая старушка, снявшая у них флигелек до конца лета, представилась профессором класса фо-но лишь после того, как увидела в доме инструмент (мама всегда приглашала ее к ужину). Именно ее уроки помогли Лесе полностью разжать локти и расслабить кисти – беглость пальцев удвоилась. Но, когда профессорша услышала игру Меломана (так шутя называл Сашку мой отец – то ли за страсть к сочинительству, то ли за музыкальную фамилию – Вальс. Александр Вальс) – то чуть не упала, скатываясь со ступенек своего флигелька.

– Кто, кто там у вас играет? – неожиданным фальцетом прорезалось любопытство.

Так они и познакомились. И до отъезда профессорша ежедневно занималась с Сашкой. Бесплатно. Отшучиваясь, что это она должна платить за возможность общаться с будущим Скрябиным.

Вот так, по-глупому, дулся на Лесю Димка, невзирая на то, что сам он – не пианист. Его действенный инструмент – голос, основной импульс – желание петь. Со сцены. Но одного желания – мало. На правах старшей Леся поставила ему задачу:

– Обойди все санатории и оставь в регистратуре свой телефон. Как только кто-то из маститых преподов там нарисуется, – тебе, если очень попросишь, – сообщат. А там – видно будет. На отдыхе все более доступны, чем на кафедрах и в кабинетах. На этом и строился ее расчет.

– Хочешь успеха – иди в фарватере победителей, – не уставала вещать она с умным видом…

А Димка слушал, раскрыв рот как мальчишка. И уже первые свои “гонорары” со сборных концертов по кафешкам, он копил на регулярные знаки внимания двадцати двум(!) регистраторшам во всех значимых санаториях Кавминвод, заодно оттачивая на них и свою неотразимую улыбку.

Но регистраторши, как правило, ушлые тетки, на его детское обаяние не покупались и лишь дарили ответные улыбки внимательному юноше.

Не забывал Дима эксплуатировать и свою первую училку по вокалу – Бэллу. Как показало время, именно ее постановка голоса сослужила ему добрую службу. Именно Бэлла договорилась и с местной студией. И он записал на готовые минусовки диск с двенадцатью, популярными у молодежи, песнями. Эти диски он тоже раздавал везде, где можно. В том числе – и в санаториях. И все же, ее метод дал долгожданные плоды. Правда, с другого дерева…

Пассаж левой руки еще не получался. Отдохнуть она решила на кантеленной части произведения. Теперь Леся играла без остановок, прикрыв глаза и наслаждаясь звуком.

…Тот ранний звонок 16 июня 2003 года из санатория “Эдем” – прозвучал первым победным гонгом. Леночка – знакомая регистраторша из “Эдема” ежедневно крутила у себя в фойе Димкин диск, на который и “клюнула” некая столичная дама (нет, не профессор и даже не аспирант по искусству вокала), – шеф известного турагенства “Валькирия”. На рандеву с возможным шансом они помчались с Димоном вместе – чем черт не шутит?

Черт пошутил. В своем, естественно, духе.

Сказать, что москвичка была красива, значит – ничего не сказать. Она была дьявольски красива. Ее апломб завораживал, а ироничность не отталкивала.

Москвичка надменно бросила, что известные песни не испорченны его исполнением, что в голосе Димона есть некий шарм. Леся уже было решила, что дама куражится со скуки, как вдруг та молвила:

– У нас появился новый вид услуг – “Тур со звездой”. Оплата артисту или певцу – сдельная. В зависимости от его “звездности”. Плюс – возможность увидеть мир…

Слюнки потекли и у Леси:

– А аккомпаниатор у вас предусмотрен? – с наивной прямолинейностью встряла она, околдованная неясной надеждой.

– Если “звезда” того потребует, – невозмутимо ответила дама, – можем и взять на полставки… Костюмером, к примеру.

Димка поплыл от счастья:

– Что я должен делать? – севшим от нежданной удачи голосом пробормотал он.

Дама подняла ниточки бровей:

– Для начала – стать “звездой”! И тогда, – на прощание усмехнулась она, – милости просим – в “Валькирию”.

Сказать, что Димка побледнел, окаменел и был потерян, – значит – ничего не сказать. Димка – был раздавлен. И все же вслед ей он сдавленно крикнул:

– А как стать “звездой”?!

Тут наша дама расхохоталась – аж голову запрокинула. Ей-богу, чертовка отчаянно веселилась. Но смилостивилась и на этот раз:

– Зайдите на сайт – “Российские и международные конкурсы вокалистов”, получите информацию из серии: что, где, когда, – с чарующей издевкой продолжила она. – Нам достаточно любой номинации с этих известных фестивалей и контракт со “звездой” – будет подписан. – Тут эта ведьма так обаятельно улыбнулась, что Леся едва не задохнулась от негодования.

Дама все же вернулась. С полпути. И уже с серьезным видом протянула Димке визитку:

– Дерзайте, молодой человек. А вдруг?..

…Тем же вечером они втроем собрались у Саши и строили стратегические планы в отношении Димки – как-никак ему подмигнул шанс.

На круглом обеденном столе стояло блюдо с горячими бабушкиными ватрушками, в сторону были сдвинуты уже полупустые чашки с чаем, старинные розетки с вишневым вареньем – все остальное место занимали разбросанные листы с условиями разнообразных конкурсов и фестивалей. Голова шла кругом…

– Кажется, есть идея! – вдруг загадочно бросил Саша.

Он подошел к пианино, положил на пюпитр какой-то листок и стал наигрывать изумительную мелодию. Димку уже сдуло к инструменту. Он схватил с пюпитра лист и, вчитываясь в текст, стал неуверенно подпевать.

– Что ж ты молчал, еклмн! – рассыпался Димка фейерверком эмоций.

– Тише! – Сашка с улыбкой обернулся на заглянувшую в комнату бабушку, которая тут же тихонечко вышла.

– Это же песня! Обалденная песня. Ну ты и конспиратор.

Это слишком личное… И вправду нравится?

Сашка, есть Сашка! – рассмеялась Леся. – Написал такую потрясную вещь, а спрашиваешь точно как в детстве. Помнишь, как в первом классе ты сыграл своего «Топающего ежика»?

А потом будто сам по себе нарисовался план.

…В ту самую ночь Димон сделал Лесе признание. Вот уж вечер сюрпризов! – ошалела она. Но на прощание Димка бросил такой выразительный взгляд, что поначалу Леся растерялась, затем сработало воображение, и уже спустя месяц она… влюбилась. Естественно, по-русски: беззаветно и безоговорочно растворив свое «Я» в безбрежном океане «Он». Хотя это состояние лучше звучит по-английски: fall in love. Короче, Леся «упала в любовь», не догадываясь, что выбираться оттуда придется мучительно долго.

Ее жизнь, каждый день и почти каждый вечер – были посвящены только ему. Его многочисленным предконкурсным прослушиваниям в разных городах страны, его стилю, его аранжировкам и, наконец, его концертам. Уже – по югу России.

Это случилось за неделю до ее двадцатитрехлетия. На крышке пианино у Димки лежал график концертов. Леся одобрительно кивнула – ее школа. Первое время он звал ее разруливать с завклубами довольно частые накладки – все ему было лень сесть и составить четкий график.

– Что я совсем дебил – не запомню? – возникал поначалу Димон. А потом все же благополучно забывал…

Вдруг ее брови поползли вверх: графа на 18 октября была исписана концертными заявками в Железноводске и Ессентуках.

– Ты что, забыл?! – ледяной голос заморозил бы и слона, но только не Димку.

Приобняв ее, он нарочито уткнулся носом в график, паяц!

– Бли-и-н… Накладочка.

– Хорошо, я вовремя заметила, – тут же смягчилась она и протянула ему сотовый. – Отменяй! День рождения, зайка, только раз в году…