размышления.

 - Да ничего, - рубанул ладонью воздух Маркелае. - Но скажу сразу: если их

начнут бить, я и пальцем не пошевелю. Одно дело мамаша Дорфер, а другое -

Цыбин, к примеру, с братьями Пшездецкими... посмотрю я на них! Ладно, док,

поехали в Змеиный. А с вами, шеф, мы свяжемся.

 - Да-да... - вздохнул Бэрден. - Только я умоляю вас, Ник: ну давайте

как-нибудь без скандалов, а? Мы же власть все-таки...

 - Ничего не могу обещать, - с веселым злорадством ответил шериф. - Как

народ решит... я что? Я выборный, мое дело - как люди скажут.

 Маркелас как в воду глядел. В "Оксдэмском тумане", где они с Андреем

вскоре оказались, уже заседали два десятка мужчин, обсуждавшие прибытие

странных покупателей: кроме вдовы Дорфер, Хатчинсон успел побывать еще у

двух фермеров. Оскорбительные предложения агента вызвали у них ярость, и

тому пришлось удалиться несолоно хлебавши.

 - Что бы это значило? - вопрошал Сэм Липучка, владелец огромной фермы на

холмах к югу от Змеиного лога. - Да какой же идиот продаст свой хлеб за

такие крохи? А я вот, к примеру, при любых раскладах уезжать не собираюсь. У

меня дочки, зятья да внуки, в конце концов, здоровые уже кабаны - куда я? На

кой мне хрен что искать-то? Да меня старуха моя прибьет за одну мысль такую!

 В ответ раздался одобрительный гогот. Шериф подсел к Сэму, положил на

стол свои большие, как две кувалды, кулаки и некоторое время равнодушно

обозревал сидящих в зале людей.

 - Не нравятся мне тут чужаки, - начал он. - Особенно такие чужаки.

Шеф-попечитель, между прочим, выдал им разрешение, так что к ним и не

придерешься...

 - Пусть валят, откуда приехали, - мрачно заявил один из шахтеров. -

Верно, док?

 - Верно, верно, - поморщился Андрей.

 В этот момент стеклянные двери зала шумно распахнулись, и в заведение

вошел младший из братьев Пшездецких - Вольдемар, в сопровождении известного

забияки Цыбина, который держал за шкирку совершенно ополоумевшего агента

Хатчинсона. Тот даже не сопротивлялся, лишь крутил во все стороны головой,

как бы соображая, как и для чего он здесь оказался.

 - Ха, - меланхолично улыбнулся Маркелас, - я так и знал.

 - Вы это видели, шериф? - спросил у него Пшездецкий, подталкивая Цыбина и

его добычу к столику, - Видели?

 - Видел, - ответил Ник. - Он тебе тоже не понравился?

 - Самое смешное, шериф, что эта образина показывает мне какую-то бумагу,

выданную ему шефом-попечителем. То есть не им лично, а что-то там такое

столичное... я хочу спросить: как вы считаете, у этого нашего Бэрдена в

голове что - навоз?

 - Он не имел права отказать. Все законно, Вольдемар.

 Пшездецкий довольно долго обдумывал услышанное. Все это время верный

Цыбин продолжал держать Хатчинсона за шиворот, а тот все так же смиренно

висел на его руке, словно позабытая режиссером театральная кукла. Наконец

Пшездецкий резко кивнул головой, и Цыбин разжал пальцы.

 - Пошел отсюда, вонючка. Скажешь своей дирекции, что с нами эти номера не

проходят. Пусть ищут дураков у себя на Авроре, а здесь они давно повывелись.

 - Вы не слишком резко, Вольдемар? - спросил Андрей.

 - Резко, доктор, знаю. Ваша, как говорится, правда, да вот только

посудите вы сами: если нас начнут скупать крупные компании, то куда мы все

денемся? Я сейчас говорю не о деньгах, нет. Даже если представить себе, что

заплатят нам по максимуму, все равно - куда? На юг? Так, а что там делать -

все заново? Нет уж. Мой род тут двести лет сидит, корни уже пустил, я и

подумать не могу, чтобы сорваться отсюда куда-то.

 - Тем более что рентабельность наших руд все равно остается достаточно

высокой, - вставил Маркелае. - Просто они почуяли, что денежек из старого

Окса можно качать куда больше, чем прежде, вот и засуетились.

 Официантка принесла Андрею пиво и порцию coсисок. Постукивая пальцами по

блестящей от старости столешнице, он подумал о том, что Пшездецкий с

Маркеласом, безусловно, правы. Стоит только пустить сюда одну, всего лишь

одну из поднявшихся в течение войны "акул", и все, можно складывать вещички.

В ход пойдет все - подкуп чиновничества, юристов по земельному праву, и рано

или поздно, но своего эти типы добьются. Нет, таких, как Хатчинсон, нужно

гнать сразу же, не вступая с ними в какие-либо переговоры: пусть они знают,

что здешние землевладельцы имеют собственную гордость и понимают, что закон,

пусть даже сугубо формально, стоит на их стороне.

 - Ладно, - Андрей допил свое пиво и поднялся из-за стола, - поеду я. У

меня что завтра, что послезавтра - дурдом. По двадцать больных да еще и

объезд.

 Глава 5

 Моросивший с утра дождик размыл дорогу. Когда-то она была засыпана

гравием на плотной связующей основе, но в годы войны заниматься такой

ерундой, как дороги, на Оксдэме было некогда, а теперь - некому.

Гидрообъемная трансмиссия, натужно завывая, вращала облепленные грязью

колеса, а до одури уставший доктор Огоновский слепо смотрел перед собой, не

слыша ни воя, ни рева движка, - он ехал домой. Дома ждал ужин, дома ждала

Ханна и радостный щенок Том, с визгом бросающийся ему под ноги. Перед

глазами Огоновского стояла картина ужасающей, непривычной ему нищеты,

картина, превратившаяся за последние недели в обыденность, но все еще не

переставшая шокировать. Он видел пустые дома, в которых осталась только та

мебель и утварь, которую никому нельзя было продать. Он видел семьи, живущие

только тем, что родит скупая оксдэмская земля, а также подачками более

удачливых соседей. Более удачливыми были те, чьи мужчины вернулись с войны -

пусть не все, пусть только один-два, но все же вернулись, а значит, они не

пропадут. Он с ужасом думал о том, что будет, когда наступит зима...

 Возвращаясь на Оксдэм, Андрей ожидал, конечно, увидеть достаточно суровую

картину, но реальность превзошла самые пессимистические ожидания. Это был

кошмарный сон - поселки, треть жителей которых обречена на вымирание. Он уже

видел женщин, отдающих своим детям последний кусок и тихо умирающих от

голода. Он колол глюкозу направо и налево, понимая: это единственное, что

находится в его власти, - сколько не израсходуй, все тут же возместят, тем

более что в планетарном аптечном управлении, как он знал, понимают ситуацию

не хуже его - и терзался своим бессилием.

 Он испытывал чувство, схожее с тем отчаянием, которое охватывало его

всякий раз, когда у него на руках умирал человек.

 На лобовое стекло упали первые крупные капли дождя. Упали, не успели

стечь и брызнули во все стороны крохотными водяными шариками - стекло было

водоотталкивающим. Медленно проехала широкая щетка "дворника". Андрей скосил

глаза вправо, где рос на холмах небольшой аккуратный поселок, и с удивлением

разглядел служебный грузовик шерифа и горстку вооруженных людей возле него.

Огоновский остановился, сдал назад и вывернул руль, въезжая на дорогу, что

вела к селению.

 Завидев его джип, люди почтительно расступились, позволяя ему подъехать

поближе к грузовику. В кабине машины сидел Маркелас, возбужденно орущий

что-то в портативную рацию. Андрей выбрался из автомобиля, внимательно

оглядел странную команду - в основном здесь были крепкие, тертые войной

мужики, составлявшие костяк местной самообороны. Многие из них служили в

десанте, так что старенькие излучатели отнюдь не выглядели в их руках

граблями, как это часто бывает с цивильными.

 - Что случилось", джентльмены? - спросил Андрей и сунулся в машину, чтобы