энергоцепей. Нет, это был действительно один удар... Но какой же мощности? -

Начнем с шестой палубы, - предложил Роберт, - по-моему, она здесь главная

экипажная. - Ты хочешь пробраться в рубку командира? понял Ариф. - Хорошо,

поехали... На его спине беззвучно заработал плоский компактный ранец, и Ара

медленно взмыл вверх, приближаясь к жутковатому металлическому месиву шестой

палубы корвета. В месте разлома - или, скорее, разрыва! - она провалилась на

пару метров вниз, и, приблизившись к неровному краю многослойного

металлического перекрытия, Ариф, не выключая двигателя, уцепился когтистыми

перчатками за обвисший лоскут верхнего листа и поднялся выше, на относительно

ровный участок. - Шуруй сюда, - позвал он Роберта, - переборки, кажется,

целы, и это очень странно!.. В слабом желтом свете висевшей над головой

гигантской планеты замерзший металл корабельного скелета казался бронзоватым.

В глубине разрушенного корвета, там, куда свет не попадал, лежала

глубочайшая, непроницаемая тьма - тьма, увидеть и почувствовать которую можно

только в космосе. Ариф осторожно двинулся по перекошенному палубному покрытию

и неожиданно исчез в этом мраке. Роберт подплыл к тому месту, где Кириакису

удалось взобраться по краю оплавленной палубы, поднялся чуть выше и заметил

белый луч света, мелькавший в глубине черной каверны. Хрипловатое дыхание

друга, не смолкавшее в его шлеме, придало ему сил: подтянувшись, он поднялся

вовнутрь корабля. - Знаешь, - сказал Ариф, - здесь все почти цело... Пять

метров - и уже не заметно структурных разрушений. Почему, черт меня возьми?

Не ножом же его резали, в самом деле! Тут все должно быть смято и

перекошено... Роббо, где ты, скотина? - Ты стал пугаться темноты? - спросил

Роберт, зажигая фонарь на шлеме. - Да иди ты!.. - облегченно вздохнул

Кириакис, увидев фигуру своего друга. - Пойдем. Лифты наверняка заклинены, но

мы сможем пробраться через аварийные трубы. - Рубка должна быть на этой

палубе, - сказал Роберт, удивляясь своей необъяснимой убежденности. - Будет

хуже, если дальше заблокированы межсекторные диафрагмы. Ара, ты не смотрел

аварийное освещение? - Смотрел - щит у тебя под носом, - отозвался Ариф. -

Корабль полностью лишен энергии, ни одна цепь не откликается. - Это тоже

странно. За четыреста лет аварийные системы не должны были сдохнуть - кто мог

сосать энергию из мертвого корабля? Они медленно двинулись вперед - частично

шли, частично плыли, потому что каждый привычно размашистый шаг отрывал их от

пола... Тьма за их спинами стала непроницаемой. То желтое пятнышко, которое

виднелось до первого поворота коридора, пропало, и теперь они двигались,

запертые в стальной колбе, наполненной этой адской тьмой. Мощные прожекторы

на шлемах пытались рвать ее, но она, словно липкая паутина, с каждым шагом

смыкалась вновь. - Что-то я не вижу покойников, - насмешливо произнес Роберт,

- наверное, зря ты заряжался своим пойлом, У тебя шлем от выхлопа не потеет?

- Иди к черту, - ответил Ариф. - Смотри, впереди, похоже, диафрагма. Роберт

задрал голову. Кольца шейного сочленения мягко чавкнули, и белое сияние

фонаря прыгнуло вверх, осветив сводчатый белый потолок и разделявшую коридор

межсекторную диафрагму. Она была раскрыта. Дальше, в глубине тоннеля,

виднелись закрытые двери каких-то помещений. - Ты был прав, - сказал Ариф, -

это экипажная палуба. Впереди офицерские каюты. Он переступил через

торчащее из пола толстое кольцо диафрагмы и вдруг исступленно заматерился

- свет его прожектора бросило в сторону, и Роберт встревоженно спросил: -

Ара, что там - труп? - Кое-что похуже, - мрачно отозвался Ариф. - Иди сюда...

Роберт медленно подплыл к нему и остановился, уцепившись рукой за раскрытую

кем-то дверку операционного щитка. Под самым потолком, в полуметре от его

носа, сонно кружилась мумифицированная человеческая рука, оторванная по

локоть. Высохшие пальцы с длинными и - это потрясло Роберта - покрытыми алым

лаком ногтями истово сжимали рукоять массивного двухствольного излучателя

незнакомой Роберту конструкции. - И где, интересно, ее хозяйка? - прошептал

он. Ариф обвел коридор лучом света. - Никаких следов боя, - констатировал он.

- Хм. Что скажешь? - Что ты, кажется, не зря надирался. Идем дальше. Двери,

одинаково овальные, тянулись вперед нескончаемой цепочкой. Роберт попытался

прикинуть численность экипажа корабля такого класса и пришел к выводу, что

она должна была составлять не меньше сотни офицеров и рядовых. Все каюты шли

по одной стороне коридора - они двигались по левому борту корабля, и за

противоположной переборкой должны были находиться верхние батарейные гнезда и

их унитарные ямы с эскалаторным хозяйством. - Еще одна диафрагма, - сказал

Ариф. - Скоро мы выйдем в нос. Может быть, есть смысл пошарить в ходовой и

штурманской рубках? - Мы туда будем до завтра шлепать, - возразил Роберт. -

Это во-первых, а во-вторых, бортжурнал всегда хранится в апартаментах

командира - забыл, олух? В трех метрах за диафрагмой обнаружилась новая дверь

- шире и чуть выше предыдущих. Роберт остановился и вновь задрал голову. Под

самым потолком на сером пластике переборки зловеще щурился двуглавый

имперский орел, ниже шла золотая надпись на древнем, практически забытом

английском: "Имперские военно-космические силы. Эридан-37". Верхнюю часть

двери украшало объемное черное распятие и непонятная черно-золотая надпись

странным, похожим на острые крючки шрифтом: "Ad majorem dei gioriam". - Это

что, - удивился Ариф, - каюта бортового капеллана? - Это блок апартаментов

командира, - уверенно заявил Роберт. - Раз в сетях нет энергии, мы, наверное,

сможем отжать дверь. Давай попробуем. Ариф засопел и зашарил на поясе,

отыскивая сенсор управления скрытым в ранце гравитором. Увеличив напряжение

персонального поля, друзья приложились к гладкому пластику. Как ни странно,

массивная дверь довольно легко ушла в сторону, открывая вход в темное

внутреннее помещение. Роберт вошел первым. Фонарь, взрезав, словно ножом,

вязкую тьму, осветил просторный холл с боковым диваном, парой кресел в углу и

распахнутыми створками стенных шкафов. Мебель была прикреплена к полу и

оттого оставалась на своих прежних местах, а под невысоким потолком в

живописном беспорядке висели предметы синего офицерского мундира вперемежку с

бокалом и парой пустых бутылок. - Убей меня Бог, - вдруг глухо сказал Ариф,

глядя вверх, - одна из рубашек перемазана кровью. Протянув руку, он осторожно

подцепил смерзшуюся в комок белую офицерскую сорочку и поднес ее к шлему.

Роберт вздрогнул: комок был белым только с одной стороны, большая же его

часть была смятым, навеки заледеневшим бурым камнем... - Брось ее, - сказал

он, - идем лучше дальше. Роберт уверенно - теперь уже не плавая - прошел к

противоположной переборке, где в свете прожектора темнел проем наполовину

открытой двери. Ариф последовал за ним. - Рубка - здесь, - махнул Роберт

рукой, указывая на одну из двух ведущих в глубь корабля дверей. - Там -

хибернатор командира. - Я не пойму, какого черта они все приоткрыты, -

заметил Ариф. - Смотри, здесь тоже кровь... Роббо присмотрелся. Ариф был прав

- высокое, мягкое когда-то плюшевое кресло было густо окрашено теми же бурыми

потеками, что и рубашка. Такие же потеки, бывшие, вероятно, когда-то лужами,

виднелись и на ворсистом ковре пола. - Здесь творилось что-то непонятное, -

буркнул Ара. - Вот тебе и виски. Что ты по этому поводу думаешь? Роберт не

ответил. Ему казалось, что его вот-вот пробьет озноб, и он боялся, что страх