поясом и крохотными голубыми погончиками офицера полиции. Щурясь от высокого

еще солнца, она беззащитно прикрывала глаза ладонью. Роберт наклонился,

поднял с песка не успевшую нагреться бутылку, сделал пару глотков и встал ей

навстречу.

 - Привет, - женщина ласково провела пальцами по его влажным волосам и

присела на лежак, как твои дела?

 - Ты что же, не читаешь сводки? - усмехнулся Роберт. - Не смотришь

головидео?

 - Смотрю, - согласилась Кэтрин, доставая из миниатюрной сумочки сигареты. -

И читаю. Ужасаясь при этом. Я не думала, что ты решишься...

 - Других вариантов я не видел, - сухо объяснил Роберт.

 - Наверное... Скажи, ты ждал от меня упреков? Возможно, истерики? Роббо

поперхнулся и вновь потянулся за спасительным вином. Кэтрин смотрела на него

совершенно спокойно, и на секунду ему почудилось, что в ее глубоких серых

глазах стояла боль - боль сострадания. Он мотнул головой и жадно присосался к

горлышку бутылки.

 - Я не знаю, - честно ответил он. - Я ждал... непонимания.

 - От офицера полиции? Роберт вскочил на ноги и медленно зашагал вокруг

лежака, размахивая наполовину опорожненной бутылкой.

 - Ты, к сожалению, до сих пор не совсем правильно представляешь себе ту

роль, которую нам приходится играть в сложившейся ситуации...

 - Представляю, - перебила его Кэтрин, - но не могу сказать, чтобы она мне

нравилась. Роббо остановился и внимательно посмотрел на нее.

 - Нет, - сказал он, - ты все-таки не представляешь. Да! И не представляешь

именно потому, что смотришь на вещи глазами копа. Как ни крути, но в глубине

души ты убеждена, что Закон незыблем, что он регулирует все и вся... Так

когда-то и было. Надеюсь, что когда-нибудь так оно будет. Но сегодня -

сегодня закон во многих случаях бессилен. Нас угораздило родиться в эпоху

великой нестабильности, человечество балансирует на грани, и поверь мне - тут

уж не до Закона! Мы катимся, мы неудержимо катимся вниз, еще совсем немного,

и мы вернемся в пещеры. Но даже и там мы долго не продержимся, потому что не

сможем жить на наших - чужих в общем-то - планетах без теплых сортиров и

гарантированного куска мяса!

 - Мне не совсем понятны твои рассуждения, заметила Кэтрин, - к чему ты это

говоришь?

 - Сейчас поймешь, - Роберт поморщился и вновь приложился к бутылке. - Я

хочу объяснить тебе, чего ради я убиваю детей... Понимаешь, Кэт, сегодня мне

 ясно, что организованные силы Бифорта - я подразумеваю его спецслужбы - в

сложившейся ситуации ничего сделать не смогут. Они неповоротливы. У нас нет

настоящих специалистов, Мерсар откровенно туповат и пугается собственной

тени. Вся недолгая история его лавочки это история сплошных провалов. Да-да-

да, провалов! Не надо делать такие удивленные глаза... Все операции

бифортской СБ заканчивались черт-те чем, уж я - то это знаю. У них гибнут

люди, во многих случаях Мерсар, панически боящийся риска конфликтных

ситуаций, попросту бросал своих людей на съедение оппонентам. Так было пять

лет назад на Ламине, когда разведка ВКС ОМ захватила фельдмаршала

Кемеровского, так было на Фарнзуорте, в этой грязной истории со спятившим

аврорским капитаном. Боится Мерсар - боятся все остальные. У них связаны

руки, и связаны они миллионом канатов - тут и дурацкая наша дипломатия, и

вечные интересы наших промышленников, которые ну очень не хотят какого-либо

обострения в отношениях с Авророй, и тот же самый Закон. А нам закон не

писан, Кэт! Мы - мафия, мы играем на тонких и звонких струнах противоречий. У

нас целый штаб молодых фантазеров сидит и думает, какую пользу можно извлечь

из конфликта интересов тех или иных семей. Они, эти парни, законом не

связаны, они на него попросту плевать хотели - и вот мы играем. Плохо ли,

хорошо ли - но за пару недель мы сумели раскрутить кончик ниточки, которая

ведет в самый, по-видимому, мрачный из всех сегодняшних клубков: это

происходило на твоих глазах. И не просто раскрутили, нет - мы дерзнули

перейти в наступление! Да, мы уделали массу людей, мы сто раз нарушили тот

самый Закон. Но представь себе - а если бы мы действовали строго в его

рамках? Сколько бы времени эти действия заняли? Месяц, два, три? Мне кажется,

что даже больше. И не надо, ради Бога, морщиться при слове "мафия"! Ты

знаешь, что в Империи, в период самого яркого ее расцвета вне закона

находилась одна пятая всей ее экономики? Одна пятая, Кэт, это двадцать

процентов, с ума сойти можно! Казалось бы, в Империи, со всеми ее немыслимыми

свободами - какой, к черту, был смысл прятаться? Но прятались, создавали свои

империи в Империи, свои армии, свои флоты, укомплектованные самыми

отмороженными асами. Весь этот бардак, Кэт, играл свою роль: он давал высокие

шансы активным, смелым и талантливым, и в итоге человечество смогло совершить

невозможное - выжить в самой жуткой из всех известных нам войн. А дальше...

ты сама знаешь. В тех же Объединенных Мирах порядок железный, да? Есть лорд и

есть его, лорда, ленные люди. Все известно от начала и до конца, от рождения

и до смерти. Преступности нет как таковой, потому что воровать вроде как

бессмысленно, сословная лестница незыблема, и никакое богатство не поможет

запрыгнуть на следующую ступеньку. Человеческая активность сведена к нулю, и

результат виден невооруженным взглядом все гниет. Гниет! Это Кори может

вопить о величии "порядка" и низменности нашего "хаоса", но я - то хорошо

знаю, что мы с нашим хаосом под ручку можем раздавить Объединенные Миры за

считанные месяцы, просто пока в этом нет необходимости. И вот возникает

вопрос - а что же, собственно, дальше?.. Человечеству угрожает внешний враг,

о самой возможности существования которого мы все давно позабыли, враг этот

играет с нами в какие-то очень темные игры, но мы - бессильны! Мы закостенели

в своей любви к Порядку, нам страшно представить себе всю безжалостность

ситуации... и что же, ты предлагаешь мне действовать в рамках наших

традиционно идеалистических представлений о Добре и Зле? Что ты молчишь?

Отвечай!..

 - Это безумие, - вздохнула Кэтрин. - Что будет, если все кругом примут твой

способ действий?

 - Все - не примут. Все - это все, а я - это я. Я был рожден для того, чтобы

нести свой флаг, и я его несу... как могу. Я, наверное, действительно очень

похож на своего отца - я тоже Королев Неукротимый, и меня невозможно

остановить. Кэтрин вытащила бутылку из его пальцев, сделала несколько глотков

и вопросительно вскинула голову:

 - Роббо, но почему твой отец скрывает все это от тебя? Ведь он, насколько я

понимаю, узнал о готовящемся вторжении не вчера! Он принимает какие-то меры,

gb.-то делает вместе с этим загадочным Ахероном. Почему?

 - Вот этого на сегодняшний день я и сам не понимаю, - криво усмехнулся

Роберт. - Но идти к нему с повинной головой мне еще рано. Знаешь... Мне

отчего-то кажется, что папаша озадачен сугубо военной стороной проблемы, и

обо всей этой бодяге с наркобаронами и классическим "проникновением с черного

хода" он до сих пор - ни сном ни духом. Но тем не менее, даже если это так,

все равно - рано. Мы взломаем построенную ими систему, вытащим за ухо многих

мерзавцев, и тогда, я уверен, сможем понять, для чего вообще им нужна была

такая неимоверная тщательность в подготовке довольно банальной, в общем-то,

операции. Что-то им мешает, Кэт, что-то им мешает... Вот только что?

 - Ты считаешь, что вторжение такого масштаба выглядит банально?! Роберт

захохотал и уселся на песок. Женщина смотрела на него с тревожным изумлением,