Чтобы защитить и виновных, и невиновных, все отели были разрушены и превращены в личные владения, все имена были изменены и все личности изрезаны на кусочки и cкроены заново из качеств, свойственных другим личностям, и получилась целая книга разных сплавов, которые вместе создают, по существу, мир истины. Черт побери, я изменил даже собственное имя.

Я проработал в отелях больше десяти лет. Я вас вселял, выселял, водил вас по гостинице, подавал вам напитки, отделял ваши белые трусики от белых простыней, парковал ваши автомобили, обслуживал ваши номера (до и, к сожалению, после), чистил ваши унитазы, отказывал вам в выезде позже установленного часа, будил вас по утрам, съедал M&Ms из вашего мини-бара, смеялся над вашими шутками и брал у вас деньги. Я был на передовой – то есть за стойкой регистрации – высококлассных отелей много лет, и я видел все собственными глазами. Как можно попасть в ловушку гостеприимства? Как получается, что почти каждый доллар, заработанный мной, поступал в виде чека с названием отеля (или, конечно, в форме наличных из рук щедрого постояльца)? Будем считать это случайностью: так вы садитесь в поезд, собираясь пересечь город, но, когда платформы ускользают одна за другой, осознаете, что уже выехали за городскую черту, и вам придется быть здесь, пока поезд не остановится и вы не выйдете наружу. Ну или пока вас не вышвырнут.

Скажу вам сразу и прямо: после определенного количества лет в гостиничном бизнесе вы абсолютно бесполезны, но при этом вас постоянно используют, выжимая как лимон. Я вырос в семье военных: мама служила на флоте, отец – тоже моряк. В детстве это означало максимум два года в одном городе, а затем мы снова переезжали, меняли школы, заселялись в отель в Лос-Анджелесе, в Джексонвиле, в Эшвиле, в Сан-Педро в поисках нового «постоянного» места жительства. Я рос, как запущенный волчок, и, выпущенный во взрослую жизнь, я продолжал вращаться, перемещаясь и переезжая.

Такое дробление детства на двухлетние эпизоды зародило во мне чувство оторванности от корней, потерянности в огромном мире. Вероятно, именно поэтому я упорно стремился получить степень по философии. Не могу объяснить, почему выбрал такую бредовую специальность. Черт возьми, если бы я выбрал бизнес, я, возможно, был бы сейчас бизнесменом. У вас может возникнуть мысль, что одна из главных целей получения философского образования – это умение доказать, почему степень по философии – не пустая трата времени. Я так и не научился этого доказывать. Ерунда. Мой диплом был мусором, выброшенным в ту же корзину, что и мои студенческие кредиты.

Итак, некто, один придурок, предложил мне зарабатывать деньги в сфере гостеприимства. Отели были готовы игнорировать мое сомнительное образование, предложить приличную начальную зарплату, и я скажу так: это идеальная карьера для путешественника. Я люблю путешествия за все: новые люди, новые звуки, новая обстановка, возможность пофлиртовать и исчезнуть. (Мой волчок вращается и теперь, и, хотя я обустроил себе неплохую нору в Бруклине, ось вращения начинает наклоняться; и, нащупав точку опоры, я ракетой взлечу с континента.) Кроме того, отели повсюду: украдите меня, заклейте мне рот клейкой лентой, выбросьте меня из самолета, и я клянусь вам, что приземлюсь на стоянке рядом с каким-нибудь отелем и менее чем через день надену униформу и буду помогать постояльцам, зарабатывая хорошие деньги и обзаводясь друзьями в местном баре.

Отели – это «метадоновые клиники» для тех, кто «подсел» на путешествия. Может быть, единственный способ для меня чувствовать себя дома – это держаться за самую изменчивую работу в мире. Если я не могу не крутиться, то почему бы не отдохнуть минутку в фойе, где непрерывным эхом отдаются приветствия и прощания, и пусть весь мир вращается вокруг меня?

Так я и сделал. От Нью-Орлеана до Нью-Йорка я играл по отельным правилам. Я изучил все правила этой игры. По причине, которая мне уже не важна, я решил изложить простые и до сих пор ни разу никем не озвученные советы и хитрости. Хотите, чтобы вам разрешили поздний выезд? Хотите добиться переселения в номер получше? Все возможно! Есть простые способы (и большинство из них вполне законны!) получить то, что вам нужно, без каких-либо хлопот. Все дело в деталях, в том, что вам нужно, кого и как вы просите сделать это и сколько за это оставите чаевых. Нужно отменить бронь в день прибытия и не заплатить неустойку? Не проблема. А может, вы просто хотите, чтобы к вам относились с вниманием и уважением? Понимаю, дорогой гость. Ну, ладно, успокойтесь, капризный вы наш… возьмите мою руку… хорошо… Теперь вложите в нее деньги… очень хорошо… спасибо. Вот это правильная бизнес-операция в сфере гостеприимства.

И после этого вы поймете жизнь отеля, то, что мы делаем и как мы это делаем. Хотя почему мы продолжаем это делать, вероятно, понять будет труднее. Все это будет вам полезно, потому что в следующий раз, когда вы приедете ко мне в отель (а я постонно перемещаюсь с места на место. Я наверняка уже заселял вас пару раз), в следующий раз, когда мы встретимся, ваши глаза будут светиться успокоительным, ясным светом полного понимания; и я помогу вам, а вы – мне, и эта книга обеспечит вас знаниями, необходимыми, чтобы получать самый лучший сервис в любом отеле, в любом заведении, которое делает деньги, пуская людей на постой. Или, по крайней мере, она помешает мне оттащить ваш багаж в подсобное помещение, где нет видеокамер, и основательно на нем потоптаться.

Как управляющий гостиницей, я вездесущ. И одновременно меня нигде нет. Я безымянный… если не считать предательского именного бейджа.

Но сначала давайте поговорим об именах – о замене фамилий с целью защитить невинных. Давайте поговорим о том, насколько я невинен и насколько мне требуется защита.

Меня зовут Джейкоб Томски. Но при регистрации в отеле всех нас начинают записывать с фамилии. Джейкоб Томски превращается в «Томски Джейкоб». Таким образом, ради самосохранения, Томски Джекоб для целей этой книги становится Томасом Джейкобсом. Удачи тебе, малыш Томми Джейкобс.

Я стою на Сент-Чарльз-авеню в спальном районе Нью-Орлеана, пару месяцев назад окончивший колледж в пару недель назад начавшемся лете. На открытом солнце уже очень жарко. Но именно здесь я и должен стоять: на солнцепеке. Рядом с кабинкой парковщика. Весь день. Я устроился парковщиком в ресторан Copeland’s, чтобы стряхнуть с себя лень, навеянную моим кредитом на обучение[1], и прочно встать на ноги как самостоятельный и целеустремленный взрослый человек. Получив образование в столь бесполезной и непрактичной области как философия, я быстро сообразил, что в моем резюме эта специальность выглядит несколько смешно, особенно в сочетании с почти полным отсутствием опыта работы. Возможно, это даже отталкивает. Черт, в глазах многих людей я наверняка выглядел придурком. Но надо же было с чего-то начинать. И я начал с нуля.

Эта работа – не фонтан. Почему? Во-первых, я паркую автомобили. Во-вторых, мы должны сдавать все свои чаевые. Я воображал, что в первый же вечер набью ими карманы – и айда во Французский квартал (вообще-то, чтобы погулять, в Нью-Орлеане нужно не так уж много денег). Как выяснилось, однако, к кабинке парковщика, где хранились ключи от машин, будто деревянная опухоль, прирос отдельный ящик со щелью, куда мы должны были всовывать полученные на чай купюры. Все до одной. К этому ящику, подобно человеческой разновидности опухоли, прирос начальник смены, сидящий в тени зонта за свободным столиком и потягивающий свой полуденный коктейль – по всей вероятности, алкогольный. В напитке плавает колотый лед, и стакан потеет в его руке. Но совсем не так, как потею я.