Моя племянница подошла и посмотрела в окно.

– Снегопад все еще сильный. Просто удивительно, насколько светлее становится от выпавшего снега. Я даже могу рассмотреть отсюда океан. Он – как черная стена, – задумчиво произнесла она.

– То, что ты видишь, и есть стена. Кирпичная стена в задней части двора, – заметил Марино.

Какое-то время Люси молчала, а я думала о том, как сильно все это время скучала по ней. Я мало виделась с ней в те годы, когда она училась в университете, но теперь мы стали встречаться еще реже. Даже тогда, когда случай приводил меня в Квантико, это вовсе не значило, что у нее найдется для меня время. Она стала совсем взрослой, и в глубине души я очень хотела, чтобы ее жизнь и работа были менее суровыми. Но она сделала другой выбор.

– Итак, – заговорила моя племянница, по-прежнему глядя в окно, – у нас есть репортер, и у него такое оружие, которое обеспечивает выживание в любых условиях. И этот репортер отравлен цианидом ночью, при спуске под воду на закрытой территории верфи для списанных кораблей.

– Но все это не более, чем наши предположения, – напомнила я. – Выводы делать преждевременно. Так что поосторожнее с версиями.

Она обернулась.

– А где бы ты взяла цианид, если бы захотела кого-нибудь отравить? Его сложно достать?

– Достать можно… на различных промышленных производствах, – ответила я.

– Например?

– Ну, например, его используют в процессе извлечения золота из руды. И в металлических покрытиях, и как фумигант[13]. И при производстве фосфорной кислоты из костей, – перечисляла я. – Одним словом, любой – от ювелира до рабочего на заводе или дезинсектора – имеет доступ к цианиду. Что касается соляной кислоты, то ее можно позаимствовать из любой химической лаборатории.

– Но, заметьте, – вступил в разговор Марино, – тот, кто отравил Эддингса, должен был знать, куда он отправляется. Знать время и место.

– И не только это, но и многое другое, – согласилась я. – Например, какой тип дыхательного аппарата Эддингс собирается использовать. Если бы он нырял с аквалангом, а не с хукой, то и план был бы другой.

– Хотелось бы мне знать, какого черта его туда понесло, – проговорил Марино, открывая заслонку и наклоняясь к огню.

– Что бы это ни было, но он, похоже, собирался фотографировать. И, судя по оснащению его камеры, настраивался на серьезную работу.

– Но камеру ведь не нашли, – заметила Люси.

– Не нашли, – подтвердила я. – Ее могло отнести куда-нибудь течением или, например, засосало в ил. К сожалению, такие вещи не плавают в воде.

– Интересно было бы взглянуть на эту пленку, – задумчиво сказала моя племянница, глядя в снежное небо и думая… Об Аспене?

– Мне ясно одно: полез он туда не рыбешек щелкать. – Марино запихнул в камин толстенное сырое полено. – Остаются, значит, корабли. А еще я думаю, что он готовил материал, который был кому-то поперек горла.

– Возможно, он и собирал материал, – согласилась я, – но это совсем не обязательно связано с его смертью. Кто-то вполне мог воспользоваться этим погружением для того, чтобы убить его, но по совсем другой причине.

– Где тут у тебя растопка? – спросил Марино, отчаявшись раздуть огонь.

– На улице, под навесом, – ответила я. – Доктор Мант не хочет держать ее в доме. Боится термитов.

– Лучше бы боялся пожаров да сквозняков. Эту развалину продувает насквозь.

– Сзади, прямо за верандой, – сказала я. – Спасибо, Марино.

Он натянул перчатки и вышел на улицу без пальто. Камин упрямо чадил, в покосившейся кирпичной трубе жутко завывал ветер. Я посмотрела на свою племянницу, которая так и стояла у окна.

– Давай-ка займемся обедом, ты не возражаешь? – предложила я.

– Что он там делает? – спросила она, вглядываясь в темень за окном.

– Марино?

– Да. Представь, этот увалень умудрился заблудиться. Посмотри, пошел к стене. Подожди-ка. Я что-то его не вижу. Выключил фонарик. Странно.

От ее слов по спине пробежал холодок. Я вскочила, метнулась в спальню и схватила лежавший на тумбочке пистолет. Люси следовала за мной по пятам.

– В чем дело? – воскликнула она.

– У него не было с собой фонарика.

Я бросилась открывать дверь, ведущую из кухни на веранду, и столкнулась с Марино. Мы едва не сбили друг друга с ног.

– Что за дерьмо? – послышалось из-за охапки щепок.

– Кто-то ходит вокруг дома – торопливо объяснила я.

Все, что Марино держал в руках, глухо грохнуло на пол, а сам он метнулся во двор, на ходу вытаскивая пистолет. К этому времени Люси уже была снаружи. Все приготовились к схватке.

– Проверьте вокруг дома, – приказал Марино. – Я останусь здесь.

Я возвратилась за фонарем, и мы обогнули дом, все время держась настороже. Но единственным звуком был скрип снега, на котором четко отпечатывались наши следы. Я услышала, как Марино снова поставил пистолет на предохранитель, а еще через секунду мы снова собрались у веранды.

– Там, у стены, какие-то следы. Это очень странно, потому что ведут они на берег и обрываются у воды. – Он огляделся, выдыхая пар в морозный воздух. – У тебя есть соседи, которые могли бы здесь прогуливаться?

– Я не знакома с соседями доктора Манта. Но в чужом дворе им все равно делать нечего. И кому взбредет в голову прогуливаться в такую погоду по берегу?

– Как расположены следы? – спросила Люси.

– Похоже, он сначала перелез через стену и прошел примерно шесть футов в глубь двора, а потом повернул назад.

Я вспомнила, как Люси стояла перед окном. Ее силуэт должен был четко вырисовываться на фоне освещенного окна. Тот, кто оставил следы на заснеженной земле, прекрасно ее видел, – это, возможно, его и спугнуло.

На смену одной мысли пришла другая.

– Откуда нам знать, что это – «он»?

– Ну, если «она», то мне жаль женщину с такими ножищами, – парировал Марино. – Размер туфель, похоже, такой же, как у меня.

– Туфель или ботинок? – поинтересовалась я, направляясь к стене.

– Не знаю. Но у них такая рубчатая подошва, – отозвался Марино, следуя за мной.

Я осмотрела отпечатки, но легче от этого не стало. Следы были оставлены не ботинками и не кроссовками.

– Господи! Да это же что-то вроде бот для подводного плавания или, может, мокасин, которые по форме напоминают такие боты. Смотрите.

Я указала на один из следов. Люси и Марино присели рядом со мной, чтобы лучше рассмотреть отпечатки в косом луче фонаря.

– Не заметно подъема, – заметила Люси. – Это определенно выглядит как след от дайверских бот или аквашузов. Но в такую пору это действительно странно.

Я встала и пристально посмотрела туда, где за стеной начиналась полоса темной, неспокойной воды. Казалось невероятным, что кто-то мог прийти сюда со стороны моря.

– Ты мог бы это сфотографировать? – спросила я у Марино.

– Конечно. Но слепки сделать нечем.

Наконец мы вернулись в дом. Марино собрал с пола растопку и отнес ее в гостиную. Мы с Люси снова занялись обедом, хотя я и сомневалась, что смогу теперь что-то съесть – нервы были натянуты до предела и меня разве что не трясло. Я налила себе еще стакан вина и попыталась представить все происшествие как безобидную мелочь, невинную шалость какого-то любителя пройтись по первому снегу или понырять в ночном море.

Не помогло – на душе было тяжело, я оставила пистолет под рукой и часто поглядывала в окно. Взяв из холодильника пармезан, я его натерла, разложила по тарелкам инжир и кружочки дыни, щедро добавив ломти ветчины к порции Марино. Люси приготовила салат. Все это время мы молчали.

Люси нарушила его первой, и голос ее прозвучал совсем невесело:

– Ты и в самом деле во что-то вляпалась, тетя Кей. Ну почему с тобой всегда что-то приключается?

– Давай не будем об этом, – ответила я.

– Ты оказалась бог знает где, совсем одна, тревожной сигнализации в доме нет, замки здесь открыть не сложнее, чем жестянку с пивом…