В условиях глубоких социальных потрясений военных лет, нарастания массового революционного движения, активизации социал-демократической пропаганды на фронте и в тылу, оживления деятельности пролетарских писателей — явлений, отразивших воздействие Октябрьской социалистической революции в России, символизм как течение стал распадаться. Многие его сторонники переходили на новые литературно-общественные, эстетические позиции социально обусловленного, реалистического творчества. Такова эволюция Л. Стоянова, Х. Ясенова, Г. Милева, Э. Попдимитрова и др. Их литературно-общественная деятельность заняла заметное место в дальнейшем развитии национальной литературы Болгарии.
*Глава пятая*
СЕРБСКАЯ И ЧЕРНОГОРСКАЯ ЛИТЕРАТУРЫ
Сербская литература развивается не только в Сербии (с Белградом как главным культурным и литературным центром жизни народа) и в Воеводине (с центром в городе Нови Сад), по-прежнему остававшейся провинцией Австро-Венгрии.
Творчество ряда сербских писателей и существенные литературные начинания, в том числе издание журналов, связаны с культурными центрами других югославянских земель — прежде всего Боснии (Сараево) и Герцеговины (Мостар), которые в 1878 г. были освобождены из-под многовекового османского рабства, но в результате введения оккупационного статуса (1878), а затем аннексии (1908) вошли в состав Габсбургской монархии.
С углублением социальных и идейных противоречий в жизни сербского общества в конце XIX — начале XX в. все бо́льшую остроту приобретает вопрос о дальнейших путях литературного развития. Он стоит в центре литературной критики этого времени. С приходом в нее таких ярких творческих индивидуальностей, какими были Йован Скерлич (1877—1914), Любомир Недич (1858—1902), Богдан Попович (1863—1944), критика утверждается как самостоятельная ветвь художественной жизни, заметно влияющая на литературный процесс. Скрещиваются разные точки зрения, обостряется и усложняется, особенно к концу 900-х — началу 10-х годов, литературная борьба.
С деятельностью Л. Недича, а затем Б. Поповича развиваются концепции обновления искусства на идеалистической основе, ослаблявшие связи литературы общественным развитием и жизнью народа. Культивируется субъективизм оценок, как правило, с позиций чистого эстетства (Б. Попович — «Теория строки за строкой», 1910). Но роль этих критиков неоднозначна — их внимание к художественному мастерству, к расширению культурного, эстетического кругозора писателей отозвалось и положительным образом в литературе. С обострением идейной борьбы во второй половине 900-х годов молодое поколение литераторов и критиков, тяготевших к новым, в ряде случаев тоже модернистским, концепциям, выступило против принципов «искусства для искусства» и авторитарной власти старшего поколения. Однако при всей разнородности и противоречивости литературно-эстетических позиций и художественного творчества «молодых» в самой атмосфере модернизма доминировали кризисные черты буржуазной идеологии, набирала силу борьба его сторонников против реалистических основ литературы.
Демократическую литературную мысль возглавлял Йован Скерлич — выдающийся деятель национальной культуры, критик и литературовед широкого диапазона, автор капитальных трудов по истории сербской литературы (в их числе «Истории новой сербской литературы», 1912 и 1914) и злободневных рецензий на произведения молодых современников. Скерличу принадлежала ведущая роль в сплочении прогрессивных литературных сил, в поддержке и развитии важных литературных и культурных начинаний. Он основал (вместе с Б. Поповичем) крупнейший литературно-общественный журнал «Српски книжевни гласник» (1901—1914, 1920—1941), много сделал для укрепления связей между южнославянскими деятелями культуры, для пропаганды достижений европейских литератур, в том числе русской, которую он высоко ценил.
Последователь принципов реалистического и демократического искусства, Скерлич отстаивал общественную значимость литературы, ее высокую идейность и служение народным интересам, требовал от писателей неуклонного следования правде жизни. Критерием ценности произведения было для него неразрывное единство идейности и художественности. С этих позиций он выступал против модернизма, допуская, однако, упрощенное понимание его как заимствованного явления, противоречившего «здоровому» нравственному началу сербского народа.
Союзником демократической критики в литературной борьбе была и зарождавшаяся пролетарская критика. В 1910—1914 гг. она делала лишь первые шаги. Наиболее значительным ее представителем был Душан Попович (1884—1918), один из руководителей сербского рабочего движения, редактор газеты «Радничке новине», талантливый критик и публицист. Особой актуальностью были отмечены его выступления против декаденства, которое он, опираясь главным образом на работы Г. В. Плеханова, освещал с позиций пролетарской идейности.
Широкий спектр явлений, характерный для сербской литературы в этот период, раскрылся во всем многообразии в поэзии. Здесь трудно говорить о какой-либо одной доминанте. Продолжались на качественно новом художественном этапе традиции социально значимого, народного в своей основе искусства, и развивались явления, открыто с этими традициями полемизировавшие и порывавшие, хотя в каждом конкретном случае этот процесс протекал по-разному.
Выдающийся лирик Алекса Шантич (1868—1924) продолжал традиции сербской демократической поэзии XIX в. Уроженец Герцеговины, Шантич был неразрывно связан с жизнью и освободительным движением родного края. Тема родины и народа занимает центральное место в творчестве поэта («Стихи», 1891, 1895, 1901, 1908, 1911, 1918, 1924). Отмеченная силой трагического звучания, она решается, как правило, в романтическом ключе, с выходом к значительным социальным обобщениям («Свобода», «Останьтесь здесь!», «Мы знаем наш удел»). Конкретным социальным смыслом наполняются в его стихах понятия родины, ассоциирующейся с крестьянским полем, крестьянской землей, и народа, в котором поэт видит прежде всего крестьянина — труженика, кормильца общества. Демократические традиции продолжает развивать и младший современник Шантича, Велько Петрович (1884—1967), поэт (сб. «Патриотические стихи», 1912, и «На пороге», 1914) и прозаик Воеводины, творческая зрелость которого связана с последующим этапом литературного процесса.
Крестьянин — один из главных и любимых героев Шантича, в изображении которого он открывает новый для сербской поэзии аспект, утверждая радость крестьянского труда, его созидательную силу, непреходящую значимость народных основ крестьянской жизни и крестьянского характера. (В 30-е годы эта традиция, заложенная Шантичем и его современниками, проявится на новом витке развития в стихах крупнейшей югославской поэтессы XX в. Десанки Максимович.) Подобное восприятие крестьянина поможет Шантичу в осознании социальной силы трудовых масс: заступничество перерастает в стремление пробудить активность, подняться на борьбу, а в конце жизни поэта, в начале 20-х годов, опыт классовых и революционных боев подведет его к оптимистическому утверждению грядущей победы трудящихся рабочих (например, «Подземная песня»).
А. Шантич
Фотография (ок. 1920 г.)
Поэт социальных низов, Шантич сохранил верность своим позициям в особенно напряженные моменты жизни народа — в годы Балканских войн 1912—1913 гг. Ему не удалось избежать славословий сербского оружия в духе устарелых романтических стереотипов («На старых очагах», 1913). Но главное, к чему он пришел и что было новым для сербской поэзии XX в., это понимание войны как народного бедствия. Поэт гражданского темперамента, Шантич был и тонким проникновенным лириком. Его лирические стихи (особенно элегического звучания) глубоко человечны и безыскусственны (такие стихи поэта, как «Эмина», «Не верь» и др., стали народными песнями). В стихах о родном доме и природе поэт — вслед за народной традицией — определяет повседневные явления, изначально олицетворяющие суть жизни, — труд, крепкая семья, добросердечность отношений, радость общения с природой — как подлинные жизненные ценности. Жизнь в ее естественном течении становится для него источником красоты и поэтического начала, побуждает к пластически ясной образности. Шантич развивает в этом отношении традицию поэтики В. Илича, но в сравнении со своим предшественником углубляет социальное содержание реалистической образности. На этой основе в его стихах возникают выразительные социальные портреты жителей деревни (и тех, кто ее покинул в поисках заработка). В поэзии закладывается принцип социально окрашенного психологизма. Шантич воспринимает и усилившиеся в поэзии начала века поиски большей емкости, большей эмоциональной насыщенности стихотворной речи. В ряде лучших стихотворений, сохраняя конкретную сущность слова, поэт выходит к многозначности поэтического образа («Вечер на острове», 1904).
