Новость распространилась по Лондону со скоростью огня. Большинство было радо ей. Недовольство незначительного меньшинства было легко преодолено. Страна должна была получить короля, который уже показал себя опытным и мудрым правителем. Ричард был известен как храбрый военачальник и добродетельный человек. Полная казна, которая осталась после покойного короля Эдуарда, состав Совета, куда входили люди честные и грамотные, — все предвещало золотой век для Англии, и в народе о Ричарде говорили уже не иначе как о «добром, славном» короле.

В тот вечер Том гостил у Генри и Маргарет. Он очень сильно напился, отмечая с ними прекрасное будущее страны, которое ожидалось в связи с такой удачной развязкой событий. До того как он упал на стол, опьяненный вином, Том начал рыдать, оплакивая судьбу своих господ, мирная и спокойная жизнь которых в их родовом замке закончилась навсегда.

Новость была воспринята в Морланд-Плэйсе с огромной радостью, к которой примешивалось и некоторое удивление. Элеонора пришла в себя первой и заявила, что в том, как сложились обстоятельства, усматриваются деяния небесные. Она добавила, что с самого начала знала: Ричард больше подходит на роль короля, чем его брат. Эдуард и Сесилия приняли это заявление с тихой улыбкой. Эдуард пошел еще дальше, крайне изумившись по поводу истории о «нечистой» женитьбе.

— Неужели это правда? — с сомнением в голосе сказал он.

— Наверное, эта версия возникла специально по такому случаю, — предположила Сесилия, чтобы спровоцировать свою свекровь. Сесилию иногда раздражали суждения Элеоноры, поэтому она сказала это скорее из вредности, а не потому что действительно так думала.

— Конечно, все сказанное истинно, — презрительно изрекла Элеонора. — У меня нет сострадания к этой мадам Вудвилл. Она использовала свое тело как приманку для короля. Ее интересовал трон, а не сам Эдуард. Если бы все делалось открыто, предыдущая договоренность монарха с другой дамой стала бы немедленно известна при дворе, и ничего подобного не случилось бы вообще.

— Все равно ей несладко, — вставила Сесиль, прибывшая в родительский дом с Томасом, как только услышала новости. — Представляю, какой это удар — держаться за этот брак, а потом вдруг выяснить, что это и не брак вовсе. После стольких лет и десяти детей…

— А как трудно было перенести эту ситуацию той леди, которая была его первой женой? — быстро добавил Томас, видя негодование Элеоноры, готовой взорваться оттого, что в ее доме кто-то может сочувствовать мадам Вудвилл. — Я хотел бы узнать, что произошло с ней?

— Она ушла в монастырь, где и умерла, я полагаю, — сказал Эдуард.

— Но почему же она промолчала, узнав о повторной женитьбе короля? — недоумевала Сесиль. — Даже если она не хотела быть королевой, то должна была удержать от незаконного брака другую женщину.

— Наверное, не хотела ухудшать и без того плохую ситуацию, — предположил Эдуард. — Она умерла в 1468-м, а король заключил этот злосчастный брак в 1464 году. Может, к тому времени она была больна и слаба, чтобы думать еще и об этом. Помните, что король был женат шесть месяцев, когда стало известно о его первом браке, поэтому та леди могла подумать, что слишком поздно признаваться в чем-то.

Сесиль выглядела как человек, который остался при своем мнении. Ее супруг произнес:

— Если что и указывает на правдивость истории, так это сходство ситуаций, в обоих случаях мы видим вдов, старше по возрасту, чем он, обе прекрасные и добродетельные…

Элеонора презрительно хмыкнула:

— …и обе согласились на тайный брак. Интересно, сколько таких «жен» короля Эдуарда найдется по всей стране?

— Возможно, — сказала Сесилия, — если бы матушка королева не была столь амбициозна, то наша королева тоже могла очутиться в монастыре, где и коротала бы свой век.

— Лучше бы так и произошло, — Эдуард вложил в свои слова необычную силу. — Представьте, как она должна себя чувствовать, прожив двадцать лет в грехе и родив десять детей. Она узнала потрясшую душу правду, когда уже привыкла быть королевой и править. Получается, что она теперь не имеет права смотреть свысока на таких созданий, как Джейн Шор.

— Не думаю, что нам надо ее жалеть, — проговорила Элеонора. — В своем письме Том говорит, что ей все было известно еще со времени казни герцога Кларенса. Мы ведь знаем, что у нее были дети и после этого. Она родила еще двоих. Будь она добродетельной не только на словах, то избегала бы королевского ложа. Она же думала, что эта история никогда не выплывет наружу. Надеялась, что ей суждено быть королевой до конца дней своих. Амбиции, не подкрепленные нравственными принципами, становятся опасными.

Наступила пауза, которую никто не спешил прервать, ибо возразить на доводы Элеоноры было нечем.

Затем Томас переменил тему и более бодрым голосом произнес:

— Я слышал, что коронация назначена на шестое июля, то следующую субботу. Герцог, похоже, времени даром не теряет.

— Все распоряжения были отданы давно, еще для юного Эдуарда. Теперь придется внести лишь некоторые изменения, — сказал Эдуард. — Как жаль, что нас не предупредили заранее, тогда мы могли бы поехать в Лондон и остановиться у Генри и Маргарет. Такое событие…

— Но папа, — воскликнула Сесиль, загораясь идеей, — мы еще можем успеть!

— Нет, времени осталось совсем мало, ведь до Лондона десять дней езды, — покачал головой Эдуард.

— Нет, совсем нет. Вы прекрасно знаете, что можно успеть доехать и за пять дней, если не тратить времени на остановки. Дороги в это время года хорошие, так что мы легко можем преодолевать и сорок, и пятьдесят миль в день. Если мы выедем завтра утром, то окажемся в Лондоне в субботу вечером. Надо только постараться.

— Глупости, Сесиль, — остановил ее Эдуард, но она поспешила его перебить:

— Нет, вовсе не глупости. Это замечательная мысль. Как часто вам выпадает шанс посмотреть коронацию? А эта коронация дорогого нашему сердцу человека, нашего милорда, герцога Глостера, который спал под нашей крышей и вкушал с нашего стола…

— Сесиль права, — неожиданно вмешалась Элеонора.

Молодая дама немедленно обратила нетерпеливый взор в сторону своего нового сторонника.

— Бабушка, вы поедете?

— Будь я в твоем возрасте, то поехала бы без раздумий. То, что ты говоришь, истинная правда. Я сожалею только о том, что я не моложе лет на тридцать. Но мне не под силу выдержать такую долгую поездку. А ты, Эдуард, ведь ты молодой мужчина по сравнению со мной.

— Вот так-то! — торжествующе произнесла Сесиль. — Кто же поедет? Томас? Нэд, кузен Эдмунд? Кстати, где он? Давайте их спросим.

— Они сейчас в поместье Шоу, — сказал Эдуард. — Честно говоря, я не знаю…

— Я не поеду, — твердо произнесла Сесилия. — Я слишком грузная для такой быстрой езды. Хотя, конечно, я с удовольствием присоединилась бы к вам. Почему бы тебе не поехать, Эдуард?

Ты увидишься с Маргарет и нашим маленьким Томом, а главное, сможешь привезти нам новости и рассказать, во что все были одеты, кто что делал.

Эдуарда больше не пришлось уговаривать. Он не покидал Морланд-Плэйса много лет, а в Лондоне вообще никогда не был, поэтому предложение о поездке на коронацию Ричарда звучало большим искушением. Когда Нэд и Эдмунд вернулись после осмотра поместья Шоу, Нэд сразу же согласился ехать, а Эдмунд лишь покачал головой и сказал в характерной для него спокойной манере, что он не поедет. Никаких причин он не назвал. Сесиль попыталась нажать на него, но Элеонора махнула ей, приказав оставить его в покое. Эдмунд всегда отличался странностями, и Элеоноре не хотелось, чтобы его слишком жизнелюбивая кузина беспокоила его. Остаток дня все провели в спешных приготовлениях: отбирали лучших лошадей для поездки, укладывали платья, заготавливали провизию, а слуги запоминали все распоряжения, потому что Морланды не мыслили такой дороги без сопровождения.