Только офицерский состав мог получать средства из казны ордена; определенными средствами располагали местные прецепторы и управляющие. У большинства других членов ордена ничего за душой не было, и они нуждались в помощи. Что касается транспортных средств, необходимых беглецам, то рыцарь имел по крайней мере трех коней: сильного, специально обученного боевого коня, рабочую или другую быструю лошадь для переездов и еще одну вьючную для перевозки снаряжения, оружия и припасов. Иначе говоря, для бегства рыцарь располагал несколькими средствами передвижения, чего нельзя сказать об остальной части тамплиеров, которым оставались для передвижения только собственные ноги да разве что лодка.
Наряду с преимуществом относительно передвижения у рыцаря-беглеца были и свои специфические трудности. Он был коротко острижен, тогда как все население носило длинные волосы. Правда, какое-то время он мог скрывать голову шляпой с полями, ожидая, пока волосы отрастут. Особую проблему составляла борода. У рыцаря борода должна была быть аккуратно подстрижена — запущенная и отросшая, она сразу бросалась в глаза. Бороду, конечно, можно было сбрить, но, если ее обладатель провел несколько лет на Ближнем Востоке, безбородым он будет еще больше привлекать внимание: на до черноты загорелом лице будут выделяться снежно-белые щеки и подбородок. Такому человеку пришлось бы долгое время ждать, пока не сойдет загар, красить лицо, пачкаться грязью, чтобы не выделяться среди англичан, живущих под нежарким солнцем Британии.
С одеждой у рыцаря тоже не было просто. Обычное одеяние тамплиера — это длинная ряса с капюшоном, какую носят все монахи. У рыцарей имелось военное тяжелое боевое снаряжение, но оно надевалось только в случае необходимости. Чтобы избежать ареста, рыцарю-тамплиеру требовался совершенно другой гардероб, соответствовавший тому месту в жизни, где он намеревался затаиться.
Серьезную трудность для беглецов представляло общение ввиду языковых различий. Тамплиеры были в основном франкоговорящими. По-французски говорили также в английском дворянском обществе и в королевском окружении. Только через пятьдесят лет на английский язык было переведено судебное делопроизводство. Некоторые рыцари-тамплиеры и священники ордена владели английским языком в таком объеме, чтобы следить за выполнением хозяйственных работ и вести деловые переговоры, однако каждый сразу рисковал выдать свое социальное положение, стоило ему произнести пару слов с французским акцентом. Нет сомнения, что рыцари-тамплиеры, не владевшие никаким другим ремеслом, кроме военного, могли искать убежище только среди своих. Так, рыцарь мог под чужим именем наняться в частную армию феодала, готового принять опытного военного, не считаясь с тем, что его может разыскивать Церковь или королевская служба. Таких нанимателей было немало и среди англичан, а в Уэльсе, Ирландии и Шотландии, где преобладало дворянство нормано-французского происхождения, их было еще больше. (К примеру, члены семейства крупных ирландских землевладельцев французского происхождения де Бург еще долго подписывались своим французским именем, пока оно не превратилось в чисто ирландское Бурке.) Для беглеца спасение чаще всего видится в перемене географического места. Ему надо скорее покинуть враждебную землю, стать недосягаемым для блюстителей закона данной страны. Но для человека, скрывавшегося от преследования Церкви, в католическом мире трудно отыскать убежище. Для полной безопасности ему нужно сохранить в тайне свое происхождение, приобрести новое имя, новое место жительства, освоить новый образ жизни и новый способ добывания средств к существованию. Всего этого добиться в небольших общинах чрезвычайно трудно. (Лондон, самый большой город королевства, в тс времена насчитывал всего 25 тысяч жителей.) Странник XIV в. не мог обойтись без дружеской помощи, в том числе помощи человека, который бы мог подтвердить его личность. Именно этот момент отражен в Старой хартии масонов, где говорится, что приезжий или пришедший в город брат «не может войти один», а лишь в сопровождении местного брата, который может «засвидетельствовать» его личность (то есть поручиться за него перед местными властями, имевшими право арестовать неизвестного человека, прибывшего с непонятными целями).
Скрывающийся должен всегда помнить важнейшие правила и следовать им: избегать больших дорог, идти с проводником, знать точный адрес надежных людей. Остановка в деревне или маленьком городке особо опасна, потому что чужой человек там всегда заметен. Другие опасности — это еда и сон. С последним связан самый большой риск. Поесть можно довольно незаметно, на ходу, некоторое время можно вообще не есть. Отложить сон надолго невозможно, наступает момент, когда организм не может обойтись без сна, человек может заснуть на ходу, и тогда он совершенно беззащитен. Самый сильный, выдержанный и опытный боец во сне беспомощен, как ребенок. Надежное место для сна — важнейшее требование безопасности беглеца.
В Англии имелись сотни имений и владений Ордена тамплиеров, где беглецы, безусловно, получали помощь и содействие своих семей и друзей, где им было обеспечено надежное и безопасное укрытие либо в домах, либо в ближайших окрестностях. Друзья и близкие, конечно, были основным источником сведений, давали изгнанникам пищу и приют, устраивали им ночлег в сараях, амбарах, охотничьих домиках. Там же беглецы получали важные для них новости, возможность передохнуть, план дальнейшего движения, запасы еды и немного денег на дорогу, а также дружеское участие, без чего опасный путь делается еще труднее.
В следующем пункте он использовал условный сигнал или знак, на который должен откликнуться надежный человек и кому путник может без опаски открыться. Немного позже лолларды, прячась от преследования церковников, использовали пароль-фразу: «Выпьем, братцы, из одной кружки». Масоны разработали еще более сложную систему условных фраз, ответов и контрольных вопросов. «Главный сигнал о помощи», представлявший собой обращение за помощью к любому брату, который может услышать слова, посланные в темноту, где человека просто не видно, или человеку, смотрящему в другую сторону, был следующим:
— Боже, нет ли тут кого, кто помог бы сыну вдовы?
На это должен был последовать стандартный отзыв:
— Вы путник?
— Да, я в пути.
— Куда направляетесь?
— С запада на восток.
Такая система скрытой проверки и идентификации была очень важна, а порой абсолютно необходима для беглеца, ищущего безопасного места, где бы он мог остановиться, обосноваться и начать новую жизнь. Разумеется, в этой системе передачи и приема условных сигналов должны участвовать единомышленники, друзья, к кому можно отнестись с полным доверием, доброжелатели, готовые идти ради него на риск и участвовать в общей тайной деятельности.
Тамплиеры, конечно, имели все условия для разработки и использования тайных знаков и сигналов, знали они также, что эта система работоспособна, когда все ее элементы унифицированы, когда каждый знак и звук точен и не имеет вариантов. Эти сигналы должны были стать известными всем и каждому члену ордена после того, как они были продуманы и разработаны узкой группой руководителей. При том, что большинство пользователей сигналов были неграмотными, их закрепление происходило путем механического заучивания и повторения.
Когда такая система сигнализации и оповещения разработана, очень важно, чтобы она была доведена до сведения тех и только тех лиц, которые пользуются абсолютным доверием. По правилам тех времен в подкрепление доверия требовалось принести клятву, связанную с угрозой применения земных наказаний и Божьего гнева в случае нарушения этой клятвы. Примером такой клятвы могут служить условия соглашения, заключенного между Филиппом IV и архиепископом Бордоским об избрании очередного главы Римской католической церкви. Архиепископ поклялся самой суровой священной клятвой, какую только можно придумать, но этого Филиппу показалось мало, и он потребовал от архиепископа дать ему в заложники своих братьев и племянников, чтобы наказанием в случае нарушения клятвы стала смерть всех мужчин семьи архиепископа. Такие клятвы давались не только в высших кругах королей и высшего духовенства. Следы подобных клятв сохранились в народных преданиях, а английские дети до сих пор, обещая хранить в секрете какие-то ребяческие дела, чертят крест на левой стороне груди, говоря: «Крест на сердце пусть покарает меня смертью». Смысл состоит в том, что если я нарушу тайну, то должен умереть, и это будет справедливо. В случае же с беглыми тамплиерами предательство могло иметь результат горше смерти, значит, и наказание должно было быть ужасным. Как пример можно привести многократно обсуждавшуюся клятву третьей степени Мастера-масона, когда он говорит, что пусть тело его сына будет разрублено на две части и сожжено дотла, если он нарушит свою клятву. Эта клятва верности обещанию выглядит чудовищной, но вряд ли она покажется таковой, если ее нарушение грозит отправить доверившегося на недели и месяцы нечеловеческих страданий на дыбе, которые закончатся сожжением заживо на костре.
