Но помешало этому обстоятельство, которое странным образом повторяется во все времена и во многих странах: на сцене появляется некий человек и берет дело в свои руки. Причем это не представитель знатного рода, а выходец из простых людей, который хорошо понимает чаяния народа и откликается на них с сочувствием и умением природного вождя. Таких людей часто ожидает печальный конец, их подвиги не отмечаются наградами, но они остаются жить в легендах и преданиях народа. В Испании таким был Родриго Диас де Бивар, прозванный Сидом. В Мексике — Эмилиано Сапата. В кубинской революции героем стал Че Гевара. Такой человек появился и в Шотландии, когда страна в нем крайне нуждалась. Его звали Уильям Уоллес.
Уоллесу, второму сыну бедного рыцаря из Ренфрю, было только двадцать лет, когда он поднял меч против ненавистного завоевателя с юга. Родные места Уоллеса лежали не в горах, а в низменной части юго-востока страны, где пологие холмы пересекают многочисленные ручьи и речки, где тут и там стояли укрепленные гарнизоны английских войск. Уоллес учел это неблагоприятное положение и с небольшой группой приверженцев повел в этих местах партизанскую войну. В народе о нем заговорили как о герое, когда с группой своих родичей в тридцать человек он напал на Ланарк, управу английского шерифа Уильяма де Хесиллрига. Смельчаки захватили Ланарк и убили шерифа. Этот подвиг поднял настроение Уильяма Дугласа, чье поместье находилось в графстве Ланарк. Дуглас, пылавший страстью отомстить за поражение в Бервике, вместе с несколькими шотландскими аристократами, решив, что Эдуард серьезно увяз в войне с Францией, призвали к себе Уильяма Уоллеса.
Уоллес и Дуглас быстро договорились о действиях, которые должны были удовлетворить их самих и понравиться всем шотландцам. Они решили напасть на Уильяма де Ормсби, английского верховного судью в Шотландии, который весьма расчетливо разместил свои судебные палаты в Сконе. Это место, тесно связанное с шотландскими традициями и историей, было священным для шотландцев. В глубокой древности здесь находилась столица пиктов. В аббатстве города хранился Камень коронации, пока Эдуард не утащил его в Лондон, и с незапамятных времен все важные дела шотландцы решали на холме Мут-хилл в Сконе.
Ормсби понимал, что, устроив резиденцию в Сконе, он придает своей власти особый вес, и на всякого шотландца, отказавшегося явиться на его вызов в Скон, налагался большой штраф. Если штраф не погашался, человек объявлялся вне закона, что делало его легкой добычей для грабителя и убийцы. Человек вне закона приравнивался к отлученному от Церкви и преданному анафеме. Надменный в час победы, Ормсби проявил благоразумие при надвигающейся угрозе. Услышав о подходе отрядов шотландцев, он быстро собрал ценности и документы и убрался из Скона.
Уоллес был бедняком, тогда как Дугласу было что терять. Узнав о захвате шотландцами Скона, Эдуард приказал конфисковать все владения Дугласа, а потом его самого схватили, отправили в Бервик, бросили в самый грязный застенок, где он через год и умер в тяжелых кандалах и цепях.
Уоллес после Скона подался на север, и его отряд не испытывал нехватки в добровольцах. К нему даже приходили некоторые из аристократов и часто просто сводили его с ума, настаивая на собственном праве принимать решение, где, как и с кем сражаться, не признавая на поле боя никакой власти над собой. Чтобы пресечь эту вольницу, Уоллес ввел в своих отрядах жесткую дисциплину. Он назначил командиров каждой пятерке вои-нов, каждой двадцатке, каждой сотне и каждой тысяче. Это позволило быстро доводить приказы до каждого человека, а неисполнение приказа, неповиновение любому из командиров влекло одно-единственное наказание — смерть. Другие шотландские военачальники, сражавшиеся отдельно от Уоллеса по своим родовым и клановым правилам, тягаться с англичанами не могли: те били их где и как хотели. Войско Уоллеса было другим. Он командовал такой организованной и дисциплинированной армией, какой не было ни у тех, ни у других, армией волевой и хорошо обученной. Англичане даже не подозревали, кто им противостоял. Идя на бой с этой армией, они предполагали еще раз задать трепку взбунтовавшейся кучке дикарей.
Готовя свое самое знаменитое сражение, Уоллес осадил Данди и значительные силы направил на Кембускеннетское аббатство. Этот маневр ставил под угрозу замок Стирлинг, и англичане предприняли ответные действия. Навстречу сорокатысячному войску Уоллеса, имевшему только сто восемьдесят конников, двинулись пятьдесят тысяч английской пехоты и тысячная конница. Уоллес был партизаном, никогда не водившим в бой такое огромное войско. Англичанами же командовал Джон де Уорен, граф Суррейский, губернатор Шотландии, много и успешно руководивший военными действиями. Англичане были при полном вооружении, а шотландцы, многие из которых потеряли своих родовых вождей в предыдущих боях, были вооружены только пиками да топорами. Латы им заменяли две рубашки, подбитые слоем тряпья, чтобы смягчить удар меча. Большинство были босые, тылового снабжения у них почти не было. Но все они были оснащены ярой ненавистью к завоевателям и полным послушанием своим командирам.
Уоллес знал, что англичане двинутся на него с юга от замка Стирлинг и будут вынуждены переправиться через реку Форт, в это время года полноводную. Переправиться через реку можно было по единственному находившемуся возле замка деревянному мосту, такому узкому, что по нему с трудом могли проехать рядом два всадника. Уоллес разместил своих людей севернее моста, спрятав всех в густом кустарнике, и строго наказал до приказа носа оттуда не высовывать. Благодаря введенной Уоллесом железной дисциплине ни единый человек из нескольких тысяч, рвавшихся в бой, не нарушил приказа. Англичане предполагали, что шотландцы где-то недалеко, но, сколько их и где именно, не знали. Почему шотландцы не разрушили этот мост? Не лучше ли переправиться по другому мосту и зайти шотландцам с фланга? Однако епископ Крессингем, королевский казначей и сборщик податей в Шотландии, решил так: поступление доходов в королевскую казну не терпит отлагательства, терять время и деньги нельзя. Англичане двинулись по узкому мосту.
Уоллесу потребовалась вся его выдержка и вся дисциплина его подчиненных, чтобы дождаться того момента, когда английское войско разделится пополам на переправе через узкий мост. Чтобы провести всю английскую пехоту и кавалерию, потребовалось бы одиннадцать часов. Для испытания крепости моста первыми на него въехали конники. Переправившись на другой берег, они рассыпались веером, организовав прикрытие переправы. За ними пошла пехота и уэльские лучники. Час за часом сидели, не шелохнувшись, шотландцы в кустах, занятых еще под покровом ночи. Наконец в полдень Уоллес увидел, что на эту сторону перешла как раз такая часть противника, которая могла бы нанести ему поражение решительным ударом, но могла быть разгромлена быстрым и решительным ударом его силами, имевшими хоть небольшой, но все-таки перевес. Тут и прозвучал условленный сигнал.
Из кустов разом хлынули десятки тысяч дико кричащих шотландцев. Англичанам казалось, что не будет конца этим орущим босоногим дикарям, размахивающим длинными копьями, боевыми изогнутыми топорами, горскими саблями и страшными двуручными шотландскими мечами. Уоллес со своими лучшими бойцами ударил по правым рядам, быстро пробился сквозь них и захватил северный конец моста, отрезав путь возможному подкреплению с южного берега. Две стороны сошлись в жаркой схватке, в замкнутом пространстве излучины реки. Те англичане, что оказались ближе к шотландцам, падали под их ударами, стоявшие сзади пятились и толпами падали в полноводную реку. В своих тяжелых латах и кольчугах они сразу шли на дно.
Де Уорен мог только наблюдать, как его лучников и конников рассекают на мелкие группы и сбрасывают с моста и с берега и те тонут в бурных водах. Он дал приказ отходить, но шотландцы перекрыли единственный путь отступления. Когда мост очистился, Уоллес послал на ту сторону своих людей преследовать бегущих. Когда известие о разгроме англичан дошло до шотландской аристократии, не желавшей подчиняться Уоллесу, она тоже пожелала участвовать в преследовании отступающих. По мере того как росло число охотников, число преследуемых час от часу сокращалось. В плен не брали; шотландцы хотели только убивать, а убив одного, гнались за следующим, чтобы уничтожить и его. На мосту с убитого епископа Крессингема содрали кожу и преподнесли Уоллесу, чтобы изготовить из нее ножны для меча.
