Американцы сосредоточенно кивали.

– А со стен на них смотрели обезьяны. Они что-то тявкали на своем языке, а солдаты все спали. Да, обезьяны хранят мир, можно и так сказать. Когда они покинут стены монастыря, мир воцарится на земле. Хотя это может быть не тот мир, которого вы ожидаете.

Американцы были вне себя от радости, услышав легенду из его уст. Они смеялись и что-то быстро и горячо друг другу говорили. Римпоч и сейчас улыбнулся, вспомнив их воодушевление. Они спросили, можно ли взять несколько обезьян?

– Вы хотите, чтобы на вашей земле наступил мир? – спросил их мудрый монах, и они снова закивали.

Через переводчика они объяснили, что для них обезьяны – могущественный символ.

– Они изменят вашу страну, – предупредил монах. – Они изменят весь мир.

– Да, да, – обрадовались американцы. – Этого нам и надо! Это будет так замечательно!

В конце концов настоятель дал свое согласие. Обезьяны, являлись ли они хранителями мира или нет, были взбалмошными и злобными тварями; за последние годы их развелось слишком много. Если американцам нужны обезьяны, чтобы мир воцарился на Земле, они могут взять сколько угодно «хранителей».

В монастыре появились зоологи с клетками и сетями. Они выловили дюжины обезьян и увезли с собой. После этого Римпоч никогда больше не слышал ничего об этих людях. Путешественник, следующий из Катманду, рассказал о Чуме, после которой обезлюдели Сан-Франциско и Москва, Вашингтон и Токио, и еще множество городов.

Чума никак не затронула монастыря. Монахи выращивали ячмень и кукурузу, и свадьба в соседнем селении значила для них больше, чем смерть сотен тысяч людей в далекой Америке.

Но Римпоч иногда думал об американцах. Понимали ли они, что творят, увозя отсюда обезьян? Легенда не обманула – обезьяны должны были изменить мир, и они его изменили.

Отвернувшись от окна, настоятель встретил бесстрастный взгляд золотого Будды. Римпоч взял со стола апельсин и положил его к подножию статуи, среди других приношений. Пусть это будет дар от американцев. Остается только надеяться, что все у них будет хорошо.

Майлза, Дэнни-боя и Робота похоронили на Сивик Сентер Плаза. Их могилы окружены памятниками.

Затч и Лили при помощи нескольких солдат, оставшихся в Городе, соорудили из оружия Арку Мира. Арка получилась внушительная – сквозь нее могли плечом к плечу пройти четверо взрослых мужчин. Всадникам не было необходимости спешиваться, чтобы проехать под ней.

Мисс Мигсдэйл составила краткий отчет о проведенных военных действиях и напечатала его очень ограниченным тиражом. На белой стене дома, в котором жил Майлз, Ученый увековечил летопись войны при помощи египетских иероглифов. Дэнни-бой был Ра, богом Солнца, Джекс была Изидой, а генерал – Анубисом, богом смерти с головой шакала.

Джипы и танки выкатили на просторную лужайку, перевернули, и Роуз Малони использовала их как причудливые кадки для своих растений. Ярко-зеленые побеги обвивали колеса, зяблики вили на них свои гнезда.

Гамбит обшарил лагерь врага и из собранных деталей построил поющий фонтан. Когда вода стекала по пустым гильзам, они тихонько постукивали, словно зубы на морозе.

На дереве неподалеку от могил Фрэнк повесил зеркало в серебряной оправе. Изображение в нем изменялось в зависимости от того, как падал свет. Иногда зеркало казалось обычным прозрачным стеклом, иногда работало исправно, возвращая смотрящемуся его изображение, но когда свет падал на него точно справа, два человека, стоящие с разных сторон, видели новое лицо, составленное как бы из черт, взятых от обоих.

Джекс не принимала участия ни в одном из этих проектов. Ей было неспокойно, она не знала, куда себя деть, бродила, как потерянная, по улицам или просиживала целыми днями в комнате, которую они делили с Дэнни-боем. Ей не удавалось выспаться. Ночью девушку будил шум крыльев. Она сидела в кровати и вглядывалась в темноту, а с утра снова выходила на улицы в поисках чего-то, чему она не знала даже названия. Люди пытались ей помочь: Змей учил граффити; Рэнделл показывал потаенные уголки в парке, где резвились похожие на призраков прекрасные белые олени; Тигр загорелся идеей разукрасить татуировками ее спину; Руби пекла пирожки и гладила по голове.

Но Джекс не находила покоя. Все было ей безразлично.

Мисс Мигсдэйл пригласила ее на обед и попыталась поговорить. Они ели на маленькой кухоньке, но Джекс не сиделось на месте. Она то и дело вскакивала и смотрела в окно.

– Как сегодня тихо!

– Очень сложно смириться с тем, что Дэнни-боя больше нет, – осторожно начала мисс Мигсдэйл. – Нам всем его очень не хватает.

– Я бы так хотела поговорить с ним, сказать, что он был прав, прав во всем, – пробормотала девушка. – Интересно, он знает это? Иногда я думаю, ну почему он не спрятался после того, как выстрелил? Ведь у него было время! Может, это был его выбор? Наверное, он чувствовал, что должен умереть.

Журналистка смотрела на Джекс и мучительно подыскивала слова.

– Я и правда не знаю, Джекс. Но почему-то верю, что он был бы доволен тем, как все сложилось.

– Конечно, он был бы доволен! – нетерпеливо воскликнула девушка. – Мне просто надо сказать ему, что я поняла – он был прав, а я ошибалась! Мы столько спорили с ним! – Она откинулась в кресле и прикрыла глаза. – Иногда мне кажется, что он где-то совсем рядом. Он и Робот… Они все еще здесь, в Городе. Но как их найти? Для меня все еще не кончено. Мне нужно найти то, что я ищу, зачем я приехала сюда.

Легче всего Джекс было с Томми. Он потребовал, чтобы она научила его стрелять из арбалета, и ей не хватило духа нарушить данное обещание. Они проводили дни на Юнион-сквер, стреляя по цели, которую девушка нарисовала на телефонной будке. Изабель вертелась у них под ногами. Казалось, собака разрывается между Томми и Джекс, сидя на ногах то у одного, то у другой.

– Если я уйду, ты ведь позаботишься об Изабель? – спросила как-то Джекс.

– Ты куда-то уходишь? – насторожился мальчик. – А куда?

– Никуда. Я просто спрашиваю. Почему бы тебе не взять ее себе? Смотри, как она тебя любит. И потом, тебе нужна собака.

– Хорошо, я ее возьму, но ты ведь никуда не уходишь?

Она пожала плечами и протянула ему очередную стрелу.

– Давай попробуй еще.

Томми зарядил арбалет, прицелился и выстрелил. Он попал в будку, но промахнулся по цели.

– Не так плохо, – одобрила Джекс. – Теперь попробуй расслабить плечи. Ты чересчур напряжен.

Еще одна попытка.

– Лучше. Немного практики, и из тебя получится отличный стрелок.

В конце урока Томми спросил ее, протягивая арбалет:

– А ты поможешь мне сделать собственный арбалет? Чтобы я сам мог тренироваться?

Джекс заколебалась, сжимая в руках оружие, затем протянула его мальчику.

– Держи. Мне он больше не нужен.

– Ты что?! – Он замотал головой, не веря своим ушам. – Как не нужен?

– Я больше не буду им пользоваться, – резко ответила Джекс и сунула арбалет мальчику в руки.

Когда Томми пришел в себя и собрался что-то сказать, Джекс уже убежала. Он хотел догнать ее, но девушка бесследно растворилась в лабиринте улиц.

Джекс исследовала все возвышенности Города – Телеграфный холм, горы Сутро и Дэвидсон. До полнолуния оставалось три дня, когда она наткнулась на холм в районе Сансет. На его крутых склонах не было ни одного дома. В сухой каменистой почве чахли несколько сосен.

Голыми руками девушка выкопала себе укрытие в рассыпчатой земле и принялась ждать. Три дня она пила только воду, которую принесла с собой. Ночью звезды смотрели на нее с неба. Мимо проплывала невозмутимая луна. Воздух пах соснами; по холму шныряли дикие звери, не обращая на человека ни малейшего внимания. Лиса, жившая между корней самой большой сосны, с любопытством взглянула на Джекс, отправляясь на охоту за кроликами. Мягкими крыльями прошу– мела над головой сова. В ветвях сосен горят желтые огоньки – глаза обезьян, которые пришли сюда вслед за девушкой.