Это было лирическое отступление в мою пользу. А теперь будет нежно и понятно.

Однажды я писала для какого-то журнальчика колонку о растлевающем влиянии мобильных телефонов на женскую психику прежде всего.

Они, видите ли, порождают гигантскую иллюзию, что можно контролировать ситуацию. Мой мужчина уехал, позвоню ему семь раз и решу, что всё в порядке. При этом отключается атавистическое чутьё, которое подсказывает, что на самом деле никто ничего не гарантирует: человек повесил трубку и немедленно попал под лошадь или на него из-за угла напрыгнула любовь всей жизни с горящим оком Саурона наперевес. Никто не может пообещать нам, что, если пять минут назад всё было в порядке, ситуация сохранится на следующие пять минут, час или сутки.

А еще мы утрачиваем способность ждать. Раньше-то, бывало, уедет такой в командировку, протрясется три дня в поезде, потом пришлёт телеграмму – доехал. Через неделю опять добредёт до почты и позвонит – жив. А которые геологи, тех месяцами ждали без вестей и ропота. В этом было какое-то смирение, с одной стороны, и освобождение – с другой. Звонит – не звонит, вернётся – не вернётся, а жить надо. Великий навык ждать по-человечески, отличающий женщину от хищника, – не сидя в засаде, но продолжая жить.

Зато мы избавились от напрасной надежды, что «если не звонит – необязательно не хочет». Глупо думать, что у человека «просто нет возможности» с вами связаться, когда под рукой мобилка, электронная почта, скайп и три аккаунта в соцсетях. Захотел бы, нашёл способ (пока живой).

И ещё маленькая потеря – неопределённость романтического свидания. Вот это вот под фонарём: придёт/не придёт, «давайте в четверг в шесть на углу» и «ах, я там была, но перепутала улицы». До чего же это было чертовски мило. А теперь я даже не знаю, как нужно извернуться, чтобы хоть что-то в любви произошло внезапно. Ну, кроме как попасть под лошадь.

Цель моя не в том, чтобы пересказать старую колонку или проклясть сотовую связь. Я хотела сказать: девочки, не зыркайте. Не вглядывайтесь в пространство, не летит ли где ваш дятел, – око покраснеет и заслезится впустую. К тому же им, дятлам, тревожно – они чувствуют ваш напор и поиск. Лучше отведите глазки и почитайте книжку, и пусть он придёт внезапно.

Дали почитать Гавальду, «Просто вместе» очаровательна, а «Утешительная партия игры в петанк», которую только начала, грязновато написана (или переведена). Но именно в ней я встретила простой диалог:

«– Почему ты не бросишь его?

– Наверное, потому что я ему не нужна».

Пожалуй, это самая короткая формула несчастливой любви, главный крючок, о который мы вечно рвём свои колготки.

С ним вообще ничего нельзя сделать – потому что ты ему не нужна. Осчастливить, обидеть, «призывно убежать» не получится – потому что он не смотрит в твою сторону. Его даже нельзя бросить, ведь для этого сначала нужно взять в руки, а он не даётся.

Единственное, что можно, – оставить в покое. Но невыносимо, ведь самая противная человеческой природе вещь – это отступиться без результата. Пытаться, осаждать, тратить дни и месяца, а потом вдруг, не одолев ни одного рубежа, развернуться и уйти? Редко кто до такой степени не победитель, чтобы опустить пустые руки. И потому каждый потраченный день, очередное разрывное (ударение на втором слоге) письмо, выпрошенная встреча умножают сумму вклада в безнадежную ситуацию и тем повышают её ценность.

Я уже забыла, как это всё-таки кончается, как отступаются женщины. Наверное, влюбляются в кого-то другого или полностью выгорают для всех. Но пока, пока что-то ещё живёт и теплится, нужна большая сила духа, чтобы просто перестать. Не писать ему проклинающего, покорного, смешного, благородного, какого угодно письма, не дефилировать в поле его зрения вся трагическая и в чёрном, не поворачиваться аппетитным задом, очень медленно удаляясь. И даже не исчезать, неторопливо растворяясь в воздухе, в тайной надежде, что он заметит твоё отсутствие и затоскует.

Нет, всего лишь перестать лезть к человеку без расчёта на его реакцию. Сказать себе однажды «не пиши ему».

И не писать.

И вот ещё что.

Однажды приснилось, будто я предложила мужчине, который мне нравится, секс. А он так же прямо отказался. И меня накрыло потрясающее ощущение. Я хотела сказать ему нечто, сглаживающее ситуацию, такое, что мы все говорим, получая отказы в рабочем порядке или просто в магазине, когда не находим «такой же, но с перламутровыми». Например, «ничего, в другой раз». Или предложить компромисс, привести аргументы в пользу своего предложения, то есть использовать методы, которые обычно применяют, чтобы сохранить лицо.

Но в вопросах любви ничего этого нет – ни компромиссов, ни аргументов, ни сохранённого лица. Есть только «да» или «нет», и во втором случае невозможно никакого продолжения беседы. Кивнуть и уйти. Но запрещённые слова едва не придушили меня во сне, и я проснулась с жестокой и необъяснимой ангиной.

В начале любви есть прелестный период, когда один, чаще всего женщина, хвостиком бродит за другим (особенно сразу после секса), стараясь не терять из виду, – на кухню, из комнаты в комнату, по инерции приходит даже под дверь туалета. На секунду опоминается и с некоторым усилием возвращается в спальню – ждать. Прекрасно помню это состояние: таскаешься за ним, как варан за укушенным, не отдавая себе отчёта в происходящем. Потому что без него всякое место пустеет и ты всего лишь перемещаешься туда, где свет. Если вежливо попросить вашего варанчика посидеть спокойно, он, конечно, потерпит, но не сможет толком ничем заняться, а будет искоса посматривать на дверь, ожидая. И в этом нет ничего ужасного, более того, если вас такое поведение вашего партнёра бесит, то, может, вам лучше не продолжать эту связь. Не люблю ставить диагнозы на расстоянии, но если вас уже сейчас раздражают его естественные реакции, то дальше будет только хуже.

(Кстати, дети тоже себя так ведут, и не надо злиться и орать: «Тебе что, делать нечего?» Поверьте, попозже он научится находить себе развлечения, это сейчас он вас слишком сильно любит, а к подростковому возрасту пройдёт.)

Другое дело, когда люди прожили вместе много лет, а один кто-то всё варанит и варанит. Нет, понятно, что это продолжает случаться после некоторой разлуки – соскучился, бывает. Но по большому счёту у крепкого брака иные радости, кроме ежесекундного созерцания друг друга. Когда всё хорошо, получаешь удовольствие от того, что у вас выстроено общее пространство, где для каждого есть возможность уединения, но вы при этом остаётесь парой. Появляется странное удовлетворение от уходов и возвращений – легко отпускать, если уверен, что к тебе вернутся. Значит, у вас дом, а не тюрьма.

Но когда человек из года в год нуждается во всём вашем внимании каждую минуту, это несколько тревожно – наводит на мысли о недоразвитости личности или о манипуляции. Вы же, получается, негодяй – всё время недодаёте мяса любящему существу.

И совсем плохо дело, когда выясняется, что любовь прошла, а он всё ходит и ходит. Теперь у него взгляд раздражённого наблюдателя, выискивающего, к чему бы придраться, и как-то сразу вспоминаешь, что комодского варана интересует только одно – когда укушенный сдохнет.

Это разные понятия, и я легко их отличаю.

Одинокими называю людей, живущих в физическом одиночестве, – без семьи, не имеющих поблизости родственников и толпы друзей. Бывает, они довольны своей долей, бывает – не очень. Во втором случае это довольно грустная история. Потому что существование в паре здорово ошкуривает каждого из нас, сглаживая странности поведения и откровенные заскоки. А без партнёра своеобразие манер и характера постепенно расцветает настолько, что если человек рядом и появится, выжить ему будет сложно. Ведь чувства – чувствами, но если кто привык уж сколько лет спать посреди кровати, ставить чашку вот сюда и только сюда, ложиться ровно в десять вечера (или в пять утра), никогда не открывать окон (или круглый год не закрывать) – неважно, пустяки в целом, то потребуется большая любовь и много маленьких усилий, чтобы в его личном пространстве нашлось место кому-то ещё.