– Но вы поймите, что это чепуха! – взвился коммерсант. – Бред! Ваши идиотские выдумки!

– Понимаю, – кивнула доктор, – неприятно. У вас нервы и все такое. Я сейчас позову мистера Маллоу.

– Не надо!

– Отлично, – обрадовалась она. – Я жду.

Коммерсант, не отвечая, приподнялся на кровати и нетвердыми руками (да гори все синим пламенем!) оголил зад.

– Довольны? – зло поинтересовался он.

– Прекрасно.

Доктор подошла к кровати. Аккуратным движением опустила его брюки пониже. Завернула на спину подол рубашки.

– Стерва! – не очень внятно послышалось сквозь подушку.

– Как грубо, – сдержанно отозвалась доктор. – Ну что же, вы только что напросились на добавку.

– Подумаешь, напугали!

– Рада, что вы такой смелый, – доктор Бэнкс аккуратно примерилась розгами. – Вселяет надежду.

Саммерс услышал свист. В первое мгновение ему показалось, что все чепуха. Но затем он дернулся в одну сторону, в другую, вжался в матрас, и не успел взять себя в руки, как вновь свистнули розги.

– Что такое? – поинтересовалась доктор. – Вам же все равно?

– Вполне, – послышался сдавленный ответ.

– Прекрасно, продолжим.

Опять свист и доктор подровняла розги.

– Потом поставите меня в угол? – съехидничал коммерсант.

– Обязательно, – заверила доктор. – В гостиной и со спущенными штанами.

Саммерс в ужасе обернулся.

– Ну-ну, пошутила, – успокоила она. – Двух дюжин вам хватит за глаза. На первый раз.

– На первый раз? – ахнул он.

– Лежите спокойно. Да, на первый, – подтвердила доктор, укладывая его обратно.

– О.

– Что?

– Ну, знаете…

– Пока не знаю, – весело сказала доктор. – Это будет зависеть от вашего поведения.

«Шесть – уже четверть…», – отметил коммерсант, вцепился зубами в кулак и тут, неожиданно для самого себя, взвыл и попробовал прикрыться.

– Вы же врач! Клятву Гиппократа давали!

– Сейчас же уберите руки!

Семь.

– Клятву, говорите? – продолжала доктор. – Что же, вот вам клятва. Я направлю режим больных к их выгоде …

Восемь.

– …сообразно с моими силами…

Девять.

– и моим разумением…

Десять.

– …воздерживаясь от причинения всякого вреда…

Одиннадцать.

– … и несправедливости.

Двенадцать.

Тишина.

– Вы же обещали две дюжины? – поддел пациент, обнаружив, что пауза затянулась.

Доктор выбросила сломанные прутья в камин и осмотрела единственный оставшийся.

– Гм, – сказала она. – Не беда, я попрошу мистера Маллоу срезать еще.

Она примерилась – так, чтобы удар пришелся по еще нетронутому месту. Доктор преследовала гуманную цель – не рассечь кожу до крови, но пациента подбросило.

– Не надо Маллоу, я лучше сам!

– Хорошо, – с улыбкой согласилась она. – Режьте сами.

Саммерс подтянул штаны.

– Доктор Бэнкс, – с трудом выговорил он.

– Да?

– Хватит, прошу вас!

Высокая бровь доктора ехидно изогнулась.

– Что говорят в таких случаях?

Музыка смолкла. Похоже, Маллоу менял пластинку.

– Не знаю! – испугался Саммерс.

– Придется продолжить. Освежить вашу память.

– Нет!

– Это совершенно необходимо.

– Нет, честное слово, нет!

– Чувствуете, что были неправы?

Коммерсант кивнул. Он давно ничего не чувствовал так отчетливо.

– Не слышу, мистер Саммерс.

Язык не повиновался.

– Ну-ну, – подбодрила доктор, – продолжайте. Что – «да»?

Джейк вытер лицо.

– Был неправ.

– Замечательно, – доктор Бэнкс всем видом выразила внимание. – А дальше?

Пациент молчал.

– Жаль, – сочувственно произнесла она. – Я уже хотела закончить. Ну, раз так, продолжим.

– Нет!

– Нет? Тогда я хочу услышать волшебные слова. Ну?

– Я больше…

Саммерс опять вытер лицо.

– Вы делаете успехи, – заметила доктор. – Чуть-чуть твердости в голосе – и я согласна вам поверить.

Пациент закусил губу.

– Ну вот, – расстроилась доктор Бэнкс, – вы опять за свое.

– Я попытаюсь…

– Что-о?!

– Я больше не буду!

– Вот это другое дело, – одобрила доктор. – Осталась добавка за вашу грубость. Марш за прутьями.

Коммерсант застегнул брюки, вынул из кармана складной нож – совершенно такой же, как тот, которым срезал прутья Маллоу.

Доктор сложила руки на груди, глядя, как он идет к окну, как поднимает раму, морщась, залезает на подоконник. Как честно срезает, отряхивая от дождя, несколько прутьев и неуверенно оборачивается.

– Получите четыре удара, извинитесь – и мы в расчете, – сообщила доктор Бэнкс. – Ну, что вы встали? Думали, пожалею?

Коммерсант вздохнул и, увы, был вынужден вернуться на позицию.

Выслушав извинения, доктор отшвырнула розгу.

– Теперь, полагаю, с вас хватит, – произнесла она. – Одевайтесь. В постель не позже полуночи, подъем не позже восьми. Холодный душ утром и вечером. И только попробуйте опять запереться в своей комнате!

Ей ничего не ответили. Не поворачиваясь, кое-как, Саммерс привел в порядок штаны и остался лежать.

Вновь послышалась музыка. Доктор Бэнкс постояла, глядя на вздымающуюся спину коммерсанта, ровным тоном пожелала ему всего хорошего и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Маллоу сидел в своем любимом кресле у камина. В руках у него была газета. На столе стояла кофейная машина и две чашки. Увидев через приоткрытую дверь доктора, он поднялся.

– Не вздумайте заходить, – предупредила доктор Бэнкс, усаживаясь.

– Какой там «заходить», – возмутился Дюк. – Пусть в себя придет. Я что, похож на идиота?

– А я даже думать боюсь, на кого похожа теперь, – призналась она.

– На гения, мисс Бэнкс, на гения.

– Или на сумасшедшую. Впрочем, вы, полагаю, слышали обо мне подобные отзывы.

– Ну, что за чепуха. Дуракам ведь надо же о чем – то трепать языками. Им ведь так скучно. Но как вы чертовски изобретательны!

– Знаете, – доктор бросила взгляд на свое отражение в серебряном кувшине, – а ведь я боялась, что вы меня остановите.

– Остановлю?! – возмутился Дюк. – Да я расцеловать вас готов!

И он налил ей кофе.

Кофе остыл, но доктор любила холодный кофе. Она взяла чашку и выпила залпом.

– Сообщите мне, пожалуйста, потом новости, – сказала она, поднимаясь. – Мне необходимо знать.

Маллоу расхохотался.

– Мисс Бэнкс, я вас не узнаю! Потратили весь запас храбрости на моего компаньона, что ли?

Она села обратно.

– Об этом не может быть речи. Я всего лишь подумала, что оставаться здесь будет неловко.

– Будет очень неловко, мисс Бэнкс, да только не вам. Рано или поздно ему придется вылезти, и как он будет смотреть нам, и особенно вам в глаза – его собственная проблема. Вы героиня, доктор.

Чашка доктора опустела во второй раз.

– Что же вы так хлещете кофе, – пробормотал Маллоу. – Сами же говорили, вредно пить такой крепкий.

– В качестве тонизирующего. Мистер Маллоу, перестаньте смеяться, я и так еле держу себя в руках!

Маллоу взъерошил кудри. Провел ладонями по лицу, как если бы вытирал его полотенцем. Хрюкнул.

– Простите, доктор, истерика.

– Я, между прочим, трусила.

– Кто, вы?

– Да. Налейте мне, пожалуйста, еще, если можно. У вас превосходный кофе.

– Ява, – Дюк с готовностью выполнил ее просьбу. – Настоящий, из Пуэрто-Рико.

– Собираетесь куда-то? – поинтересовался он.

Доктор Бэнкс покачала головой и добавила:

– Честно говоря, думала, что он меня просто-напросто убьет.

– И тем самым распишется в собственном окончательном ничтожестве? – Маллоу усмехнулся. – Собственно, теперь или победа за нами, или… А что, неужели ничего не натворил? Так вот и сдался?

– Ну, почему, он хамил, – не скрыла доктор. – Получил за это добавку.

Оба машинально повернулись: кто-то открывал дверь.