Генри Форд не любил, когда ему отказывали.
– Он нас уничтожит. От него нет спасения, – сказал Дюк. – Ну, и у Джейка опустились руки. Вы понимаете, двенадцать лет!
Доктор вздохнула.
– Нет, мистер Маллоу, я пока ничего не понимаю.
– Так я и говорю. Двенадцать лет он искал, как бы заставить Форда от нас отказаться. Ну, помните, давно, перед нашим отъездом в Россию? Мы ведь говорили тогда с вами об этом! Помните?
– Да, конечно.
Доктор Бэнкс помолчала.
– Но ваше положение представляется мне как раз очень удачным! – совершенно искренне поразилась она.
Маллоу нагнулся через стол и доктор почувствовала запах перегара, женских духов, табака и бензина.
– Это вы ему скажите! Скажите, доктор! Скажите!
– Не кричите, – спокойно отозвалась та. – Возьмите себя в руки.
Доктор налила в стакан воды из графина, накапала туда резко пахнущих капель и подала визитеру.
– Послушайте, что за детские выходки? Жизнь есть жизнь. Форд принадлежит к силам, управляющим миром. Мистер Саммерс к ним не принадлежит.
– Я говорил ему, – Маллоу пил воду.
– Мне казалось, что ваше финансовое положение заставило его здраво взглянуть на вещи.
– Нет, не заставило, – Маллоу поставил стакан на стол. – Все это время он валял дурака, ставил все с ног на голову и всячески изображал из себя идиота. Он так и говорил: «Это будет чертовски трудно. Но у нас будет миллион! Я заставлю его расторгнуть контракт!»
Доктор посидела молча.
– Вот, значит, почему с «Модель-Т» происходит столько одиозных историй! Вот откуда эти глупые рекламные кампании. А я все думала, кому могло прийти в голову сделать из него катафалк! Ну, конечно же. Ваш компаньон.
– Именно, – подтвердил Маллоу. – Ну, то есть, мы вместе, но вы угадали. Катафалк – как раз его идея. Джейк был уверен, что вой поднимут не только родственники покойных, но и контрабандисты. Слышали, конечно?
– Да. Какая чудовищная идея – перевозить спиртное в гробах!
– А, эта, – Маллоу усмехнулся. – Эта как раз не его.
– Ваша?
– Нет, нет. Хотя, конечно… Знаете, мы могли такое придумать. Но тут просто воспользовались. У нас был другой план: использовать контрабанду для форс-мажорного провала рекламной кампании. Какая-нибудь знаменитость могла бы поспособствовать нашему делу своей кончиной – но, видите ли, знаменитости предпочитают приличный транспорт. Тогда мы предложили свои услуги мафии. Это они сделали так, что фальшивые похороны расплодились в диком количество. Фальшивые и настоящие – ну, знаете, когда гроб с двойным дном? Короче говоря, мы очень рассчитывали на скандал. Мы… ну, мы сделали кое-что, чтобы на похоронах все открылось. Все и открывалось! Полиция многим обязана нашим эвентам. Мы думали, пять-шесть таких сенсаций – мафия испортит репутацию Форда и он сам…
Маллоу умолк. Он пришел сюда, собираясь рассказать правду, но сильно сомневался в том, что доктору следует знать всю правду. Например, то обстоятельство, что Д.Э. Саммерс очень рассчитывал не только на то, что мстительная чикагская мафия испортит репутацию знаменитого «Модель-Т». Он надеялся, что гангстеры разделаются с самим Генри.
Впрочем, финал истории был написан на лице М.Р. Маллоу. Форд был жив и здоров. Мафия, сколь бы сильны ни были ее сети, раскинутые по всему миру, на этот раз оказалась бессильна. Репутация «Модели-Т» осталась целой и невредимой. Авто как покупали, так и продолжали покупать.
– Но почему? – удивилась доктор.
– Мы недооценили привлекательность дешевки, – неохотно признался Дюк. – Люди слишком любят покупать за полцены. Они просто помешались на этой жестянке. Я часто думаю: зачем мы Форду? Он вполне обошелся бы и без нас.
– Не думаю. Дешевые авто теперь не редкость. Форд мечтает о мировом господстве. Вероятно, поэтому он испытывает необходимость в ваших…
Доктор умокла.
– Вы считаете нас мошенниками? – Маллоу засмеялся. – Ну, это же неправда! Это называется эвент-мэнеджмент. Особая реклама. Тем же самым занимаются в Голливуде. Надевают на актрис тряпки, обвешивают бриллиантами, сажают в авто – и продают все это. Настоящие истории с настоящими людьми, паблисити и все такое. Своего рода рекламный театр.
– Спасибо, я поняла.
– Но чем больше он старается, – продолжал Маллоу, – тем в больший восторг приходит Форд. Мы были на двадцати ралли и в двенадцати рекламных турне. Россия, Германия, Франция. Италия. Рио де Жанейро. Мотались в этой детской тачке по горам и пустыням. Охотились на львов. Сбрасывали эту треклятую жестянку в водопад. Мы изгалялись над всякими высокопоставленными лицами. Сенаторы. Художники. Писатели. Шесть самых знаменитых ученых в мире были вынуждены толкать это чудовище на гвианских болотах. В трясине, по пояс в грязи. Каждый следующий шаг мог оказаться смертельным. Болото кишит крокодилами. Ядовитыми гадами. Там бритвенная трава по самую…
– Что же произошло?
Маллоу развел руками.
– Доктор, это какое-то наваждение. Вчера один французский биолог вернулся из санатория в Виши, где он провел два месяца после нашего ралли, и рассыпался перед Фордом в благодарностях. Со слезами на глазах клялся, что никогда еще не жил такой полной жизнью, как в этом диком турне. До того то же самое сказали немецкий физик и русский врач. А Джейк обдумывал эту идею всю прошлую зиму! Заказал специальные карты в Географическом Обществе. Три месяца в библиотеке нельзя было пройти по полу: он чуть до дыр не протер их своей особой. Выбрал самые заросшие реки, самые ненадежные мосты, самые заброшенные деревни! Мы чуть наизнанку не вывернулись! Всю душу вложили в это ралли «Тарзан – дух джунглей» – и что?
Доктор Бэнкс могла только заключить: «видимо, ничего», а Маллоу продолжал.
– За последние двенадцать лет у нас пять чемпионских кубков. Три вторых места. Шестнадцать утешительных призов за выносливость и один дурацкий «Приз симпатий» от Дамского Благотворительного Общества Воскресных Чтений из Теннесси. Мы четвертый год спасаемся от этих дам! Перестали сами подходить к телефону. Мисс Дэрроу всем говорит, что нас нет дома. Почтальон завел отдельный ящик для нашей корреспонденции.
– Мистер Маллоу, вы хотели просить у меня какой-то помощи, если я не ошибаюсь? – перебила его доктор Бэнкс.
– А? – очнулся от воспоминаний Дюк. – Я говорю, куча идиотских серебряных ваз и помешанный компаньон. Он же творит черт знает, что! У меня глаз дергается, когда я думаю, что он выкинет завтра! Понимаете?
– Понимаю. Мистер Саммерс всегда обладал дурным характером. Вероятно, деньги плохо на него повлияли. Боюсь, что этот вопрос вам придется решать с ним самим.
Маллоу тяжело вздохнул.
– Нет, доктор. Сегодня я окончательно понял: ему нужен врач.
– Но то, что вы рассказали – недостаточное основание.
– Да я только начал.
М.Р. Маллоу перевел дух, убедился, что выгонять его считают делом бесполезным и торопливо заговорил: – Неделю назад Джейк поссорился с постоянным клиентом. Это я про «Рекламное бюро». Мы сбавили темп, чтобы Форд отвязался со своими предложениями – вот, доктор! Вот, в чем дело! Форд и тут тянет к нам свои лапы! Все время пристает: давайте да давайте он вложит в нас пару сотен тысяч и даст нам развернуться по-настоящему.
– Но ведь это блестящие возможности!
– Блестящие? – Маллоу хлопнул по столу ладонью. – Я потому и пришел к вам. Мисс Бэнкс, вы талантливый врач. Не говорите, не говорите (он потряс пальцем), директор больницы в Энн-Арбор – наш клиент. Он сто тысяч раз говорил, как был бы счастлив принять вас главным врачом, несмотря на то, что вы женщина. Он и вам это говорил! Я знаю, что он и вам обещал. Я и сам тоже думаю: вам это было бы легче.
Дюк обвел кабинет небрежным жестом, имея в виду и ремонт, который давно нужен был дому, и дороговизну медицинского оборудования, и необходимость в персонале, который по-прежнему состоял из одной только старой миссис Кистенмахер, и, в целом, то, что медицинская практика со всеми ее насущными нуждами – слишком тяжелое дело для женщины.
