Мою одежду уже можно отжимать – такая она мокрая от пота. Едкими каплями он лезет в глаза, и я позволяю себе только вытирать его плечом, полностью занятый созданием нового лаза. Грунт и обломки все время ссыпаются сверху, не давая толком расширить отверстие, но спустя какое-то время мне все-таки удается увеличить его почти до полуметра в диаметре. Уже ввинчиваясь в проем, думаю, что сперва нужно было как-нибудь укрепить его. Когда я выбираюсь наружу почти по пояс, начинает осыпаться земля. Ругаясь сквозь стиснутые зубы и проклиная все на свете, вырываюсь из каменного мешка и отползаю прочь на несколько метров. Из-за бешеного стука сердца, громыхающего в голове, я не слышу, как обваливается проход, через который я вырвался наружу, а только вижу, как, поднимается облако пыли. Гора завала странно оседает – видимо, плита, из-под которой я выбрался, не выдержала нагрузку и обвалилась. Все мысли о счастливом спасении потом. Сейчас я оглядываюсь, стараясь выкинуть из головы картинку обрушивающейся на меня бетонной плиты. Примерно в десяти метрах слева высятся стены какого-то полуразвалившегося здания. Справа, в двух-двух с половиной десятков метров, имеется такое же здание. Не думая ни о чем, кроме того, как добраться до ближайшего укрытия, я за несколько ударов сердца, прямо на четвереньках, преодолеваю расстояние до ближайших стен. Все-таки приходится вздернуть себя на ноги, потому что дверного проема поблизости нет. Помогая себе руками и всем телом, переваливаюсь через окно и, оказавшись за стеной, коротко перевожу дух. Не вставая, чтобы не мелькать в пустых окнах, ползу по земле, стараясь преодолеть как можно большее расстояние до того, как… что? Не знаю, но почему-то я твердо уверен, что нужно убраться подальше. И побыстрее. Углом встретившая стена здания останавливает меня, и я в изнеможении облокачиваюсь спиной о бетонную поверхность, устраиваясь между двух стен. Целую минуту напряженно вслушиваюсь в окружающее пространство, но кроме ветра, заунывно выводящего свою тоскливую песню, и собственного тяжелого дыхания, ничего не слышу. Стягиваю с рук грубые перчатки, благодаря которым мои ладони и пальцы остались неповрежденными, когда я разбирал завал, и отбрасываю их в сторону. Снимаю с лица респиратор, а с головы – шлем и наслаждаюсь прохладным сквозняком. Гляжу вверх, туда, где стены бывшего некогда здания образовывают прямоугольник, через который видны низкие багровые тучи. Вода с легким лимонным привкусом из бутылки, что появляется в моей руке, кажется невероятно вкусной, и я выпиваю ее полностью.
– И что дальше? – негромко роняю я.
– Нужно искать своих, – отвечаю себе же.
Ракетница в моей руке появляется, едва только я о ней думаю. Колеблюсь всего секунду, опасаясь, что тварь, сумевшая разрушить целое здание, сможет обнаружить меня по сигнальной ракете раньше друзей. Но, с другой стороны, вечно прятаться в этих руинах нельзя – время идет, а нам еще нужно найти зеленую дверь. Даже не мысль, а всего лишь ее отголосок, возникает где-то на периферии моего сознания при мысли о зеленой двери. Я пытаюсь ухватить ее, зацепить, напрягая память, и прикрываю глаза, чтобы легче… Тиски тупой боли даже не сдавливают, а вгрызаются в мозг, немилосердно сверля и долбя его, когда я силюсь вспомнить. У меня вырывается невольный стон, и я тотчас распахиваю глаза, надеясь, что и в этот раз этот нехитрый прием сработает. Он сработал. Не сразу, но боль отступила, оставив после себя странный звон в ушах, но и он вскоре исчезает. Делаю судорожный вдох – оказывается, я и не дышал – и обессилено откидываюсь спиной на стену. Страшно сушит горло. Я «достаю» бутылку с водой и выпиваю ее, не чувствуя вкуса. Ладно, нельзя так нельзя. Сейчас главное – найти друзей. Вскидываю руку с зажатой в ней ракетницей и жму на спуск. Хлопает, и, громко шипя, ввысь уносится ярко зеленая звездочка. Ракета достигает максимальной высоты и, оцарапав низкие тучи, зависает в воздухе на раскрытом маленьком парашюте. Ну вот, теперь нужно глядеть в оба. Вдруг раздается громкий шорох, но я успеваю увидеть взмывающую вверх неожиданно далеко ярко-желтую ракету. Мои друзья дали о себе знать, но последнее, что я сейчас сделаю – это отправлюсь к ним навстречу. Знакомое шипение с каким-то присвистом раздается совсем близко, и я, холодея от страха, понимаю, что тварь, по вине которой я совсем недавно оказался под завалом, находится по ту сторону стены, совсем рядом! Я даже чувствую, как бетонная поверхность, к которой сейчас прислоняюсь, едва ощутимо вздрагивает, когда исполинская туша монстра касается ее. Я уже догадываюсь, какой облик имеет та тварь за стеной, но сейчас это знание мне ничего не дает. Она слишком близко, а я не хочу рисковать. Если бы не мои ограниченные возможности, я бы, конечно, не стал таиться и атаковал существо, но, к сожалению, это не так, и мне остается только прятаться. Единственное, что меня радует – это то, что тварь, похоже, не чувствует или чувствует слабо мое присутствие, иначе вряд ли бы она стала медлить и попыталась меня достать. Что ей стоит развалить и эту стену, за которой я сейчас прячусь? Шипение умолкает, но шорох, напротив, звучит все громче и доносится уже, кажется, отовсюду. Каких же она размеров!? Только бы монстр не стал заглядывать сюда, пусть ползет себе дальше. Внезапно звук, сопровождающий движение монстра, утихает, и наступает неестественная тишина. Даже ветер, словно в испуге, не решается ее нарушить. Капля пота скатывается по лбу, пересекает переносицу и зависает на носу. Невероятно сильно хочется смахнуть ее. Так же, как и вытереть покрывшиеся испариной виски и скулы. Я открываю рот и вдыхаю воздух животом, чтобы даже так не выдать себя малейшим звуком.
Мне страшно, по-настоящему страшно. Я боюсь, что монстр меня обнаружит, а я не смогу даже толком защититься. Я боюсь собственного бессилия, боюсь за друзей, потому что тварь не кажется уязвимой и легкой жертвой. Я боюсь, что так и не смогу помочь Мише, своему другу, который пребывает в коме… От последней мысли у меня перехватывает дыхание. В этот момент, когда у меня по венам вместо крови бежит, кажется, чистый адреналин, когда напряженные секунды нервного ожидания растягиваются в минуты, когда время замедляет свой ход, собственное восприятие становится вдруг предельно четким и ясным. Это ощущение в чем-то схоже с тем, которое бывает, когда, находясь во взлетающем самолете, закладывает уши, и нужно лишь сглотнуть и приоткрыть рот, чтобы неприятный шум в голове пропал, а слух снова стал чистым и каким-то даже резким. Миша, мой друг из Хабаровска, сейчас пребывает в коме. Мое тело в данный момент находится в кровати на съемной квартире в Минске, куда я приехал из Киева в командировку… Еще воспоминания. Я Плетущий, я сдал свой экзамен пятнадцать лет назад. Еще… Жена и две девочки, мои дети… Искристый смех и лучи солнца, яркого и теплого…Воспоминания жестко обрываются, когда стена, к которой я прислоняюсь, едва заметно вздрагивает, а тишину этого мертвого места нарушает мощное шипение и скрежещущий шорох.
Где-то я читал, что в Южной Америке была обнаружена змея длинной одиннадцать метров. Она была занесена в книгу рекордов Гиннеса. Однако позже поймали почти пятнадцатиметрового аспида весом под полтонны. С тех пор змеи длиннее не обнаружили. Признаться, тогда я был шокирован, узнав о существовании рептилий таких размеров и таких масс. Сейчас же, выглядывая в оконный проем, я наблюдаю за змеем, который в длину метров семьдесят, не меньше, а в ширину, как легковой автомобиль, наверное, или даже больше. Не знаю, сколько в нем веса, но при таких размерах это уже не так важно. Плавность движений, с которой монстр перемещается, сказать «ползет» не поворачивается язык, завораживает и приковывает к себе взгляд. Его угольно черная чешуя матово блестит, отражая свет багровых небес. Я бы мог сказать, что змей красив, не будь он настолько жутким.
Оказавшись у горы завала, из-под которого я с таким трудом совсем недавно выбрался, монстр ненадолго замирает и, словно внюхиваясь, водит из стороны в сторону своей огромной, с небольшой грузовик, треугольной башкой. Не нужно быть гением, чтобы понять, что, или точнее кого, он там ищет. Я снова укрываюсь за стеной, справедливо опасаясь попасться чудовищу на глаза, если он повернет в мою сторону голову. Это было бы, по меньшей мере, глупо. Насколько я помню, змеи прекрасно видят в тепловом зрении. Не может быть и речи о том, чтобы пытаться его атаковать при моих ограниченных возможностях. Возможно, пулеметные пули и пробьют его чешую, в чем я сильно сомневаюсь, но даже если и так, толку от этого будет чуть. Рискнуть поразить его в череп? Сомневаюсь, что он мне подарит возможность спокойно прицелиться и всадить ему в голову сколько пуль? Нет, сейчас я не готов. Для тяжелого оружия, такого, как гранатомет или огнемет расстояние слишком невелико, чтобы не пострадать самому от последствий взрывов.
