– Пос-с-смотрим как ты будеш-шь сражаться без рук, – скалится морда. – Знаеш-шь, Сиашшиман был мне очень дорог. Мой талантливый мальчик…

Демон вдруг размазывается в пространстве, возникая почти вплотную, и удар бросает меня на колени. Про то, чтобы среагировать, речи уже не идет. Удержание боли требует неимоверной концентрации сознания. Стоять на коленях, абсолютно беспомощным, и ожидать последнего удара, который снесет тебе голову, – это унизительно и больно. Возомнил себя воином, мальчишка? Самоуверенный глупец! Вот все, на что ты способен.

Что делает этот нелюдь? Две руки сжимаются на горле, сминая стальную пластину брони, и вздергивают меня вверх. Еще одна вонзается слева под ребра. Сознание плывет от боли. Пелена уже не помогает. Демон еще что-то шипит, только я уже не воспринимаю чужую речь. Глупо умирать вот так. Но на последний удар меня хватит. Мне не нужны руки, чтобы колдовать. Жаль, не получится дотянуться до сердца, для этого у меня нет ни энергии, ни концентрации. Придется собрать все силы. Что ж, пару секунд перед смертью боль можно и потерпеть. Это недолго.

Вспышка пустоты вокруг тела, и, падая, я слышу полный боли рев демона. Восхитительный звук! Удар о землю вышибает воздух из легких. Кажется, я ненадолго теряю сознание. Сквозь пелену боли вижу фигуру в балахоне, танцующую в паре шагов от моего лица, и заволакивающий все белый дым. Голоса сливаются в неразличимый гул, и разум опять уплывает в уютные объятия тьмы.

В себя прихожу на мягкой кровати. Сфокусировав зрение, вижу очень знакомый потолок. Оглядываюсь. Действительно – я в своей комнате в замке. Странно. Пытаюсь встать, но сил нет совершенно. Дремавшая на стуле служанка от моих движений просыпается, охает и убегает. Возвращается уже в сопровождении мэтра и фрайхера.

– О, наш герой наконец-то пришел в себя! И как самочувствие? – всегда серьезный барон буквально светится радостью.

– Лучше, чем ожидалось, – признаю я. – Хотя и непонятно, каким чудом я выжил.

– Это чудо стоило мне последней ячейки хидорэтиана, – ворчит Книжник.

– Да ладно вам ворчать, мэтр! За такое не жалко! Удирающий Эрмонд с оторванными руками – я на смертном одре буду вспоминать эту сцену и улыбаться.

– Вы что, там были? – я удивлен. Последнее видение я, честно говоря, счел бредом.

– Мэтр, я не бросаю своих людей, – фрайхер вмиг становится серьезным. – Даже если они, наплевав на советы, мчатся в ловушку, словно обезумевшие лоси.

Вмешаться в схватку мы не успели, но зато смогли вас вытащить.

– Но… как?

– Как догнали или как вытащили?

Киваю. И то и другое.

– Странно спрашивать такое у человека, способного ходить по полям пепла, вы не находите? – усмехнулся Хольц. Действительно, с чего я решил, что перемещение на пару шагов в бою – максимум его способностей? – А вот жизнью вы обязаны исключительно мэтру Даугару.

– Вам повезло, – прошелестел бесстрастный голос из-под капюшона. – У вас все-таки почти человеческая биохимия, что бы Герман ни думал по этому поводу. До замка вы продержались на инъекциях и зельях, коллега, а тут уж пришлось задействовать наследство родины. Которое вы и угробили. Безвозвратно.

– Прошу прощения, – пытаюсь развести руками.

– Да ладно вам, мэтры! Не жалко! За такой подвиг, Даркин, я готов прямо сейчас повысить вам жалование до трех золотых.

– И отдать крайса, – тут же добавляю я.

– Зачем вам крайс, мэтр? – удивление несколько наигранное, – Ладно, не буду вас утомлять. Выздоравливайте и набирайтесь сил. Поговорим позже.

Убежал. Это он хочет моего крайса зажать, что ли? Не отдам.

– Денек вам действительно лучше еще полежать, коллега. И пару дней тренируйтесь вполсилы. На всякий случай. – Даугар тоже разворачивается к выходу.

– Мэтр, как там Ниа? – задаю мучающий меня вопрос.

– В порядке. Что с ней станет? – мэтр пожимает плечами и покидает комнату.

За день ко мне наведались все, кто только мог. Кроме дочери. Не то чтобы я подозревал мэтра во лжи, но внутри крепла тревога. Поймав в очередной раз забежавшую за чем-то Саманту, задаю вопрос прямо.

– Прячется, – получаю столь же прямой ответ. Недоумение, видимо, написано у меня на лице, потому что Саманта с ехидной ухмылкой продолжает: – Мэтр, как вы думаете, Ниа когда похитили? Правильно, когда она в очередной раз сбежала из замка. Так что малышка сейчас сидит в комнате, переживает за ваше здоровье и боится показываться на глаза.

И правильно боится! Хотя, чего ее теперь наказывать-то? И так, наверное, страху натерпелась. Будем считать, что урок она усвоила.

На следующий день я уже чувствовал себя великолепно. Не знаю, что собой представляет (простите, представлял) этот хидорэтиан, но вещь знатная. Даже шрамов не осталось, а ведь руки мне почти оторвали! Да и внутри, наверное, было сплошное месиво.

Печень и сердце крайса пришлось отдать в фонд современной алхимии (в смысле Даугару, но для него не жалко), а вот шкуру и кости я захапал себе. Жаль, череп поврежден. Он красиво смотрелся бы над камином. Из уцелевшего клыка сделал висюльку для Ниаминаи. Малявка три дня ходила выпендривалась, раздувшись от гордости. Потом товарищи не выдержали – разбили ей нос и отобрали амулет. Амулет мне, понятное дело, родители вернули. А я прочитал Ниа лекцию о том, что хвастаться нехорошо. Вряд ли подействовало, но я свой родительский долг выполнил.

Несколько дней фрайхер ходил сам не свой. Непонятное возбуждение и глубокая задумчивость сменялись по нескольку раз на дню. Наконец, собрав всю «интеллектуальную элиту», включая сотников и полусотников, Хольц разразился речью. Если выбросить оттуда все восхваления и пафосные рассуждения о том, что как сюзерен силен своими вассалами, так и величие господина отсветами ложится на его подданных, то общая мысль была простой. Фрайхер решил захапать соседнее баронство. Но просто прийти и добить искалеченного демона мало. Этому богоугодному делу должен предшествовать изящный дипломатический танец на интересах практически всех вольных баронов. Иначе после того, как мы добьем демона, остальные добьют нас. Чтобы предотвратить усиление позиций Хольца.

Встречаться с демоном еще раз мне очень не хотелось, но в принципе барон прав. Обиду тот не забудет и отомстит при первой же возможности. И так как фрайхер официально считается моей «крышей», то его усиление выгодно мне же.

После окончания «военного совета» Саманта утащила меня в темный уголок.

– Увози отсюда Ниа. Немедленно, – горячо зашептала она. В голосе мне почудилась мольба.

– Саманта, ты чего? – такой горячности я от нее не ожидал.

– Увози! Ты что, не понимаешь? Начинается война! Пусть тихая, но девочке здесь не место! Ты – сила Германа, а Ниа – твоя слабость. Ты понимаешь, что это значит?

– Тише. Все я понимаю. Но куда я ее увезу?

– Куда угодно, – получив мое согласие, Саманта успокоилась. Никогда бы не подумал, что она будет так переживать за Ниаминаи. – Драка начнется не завтра, так что немного времени у нас есть. Будем думать.

Я думал. И не только о том, как спрятать Ниа. Беспомощность в битве с демоном мне очень не понравилась. Наплевав на запрет фрайхера, я начал ломиться в таинственный мир пепла. Правда, тренироваться я предпочитал в лесу, за пределами замка. Кое-что у меня даже получилось. Потом меня застукал фрай Хольц и, обматерив, взялся учить всерьез, поминутно ворча, что поколения предков переворачиваются в гробу. В общем-то, понятно, с чего.

Не знаю, почему фрайхер говорил, что каждый выглядит в Грани в соответствии со своей сутью. Я выглядел, как демон. Специально попросил барона скинуть мне «взгляд со стороны» и тихо обалдевал. Ступни, как у ящера – с пальцами и когтями. Причем, схема, как у птицы: три пальца вперед и один противостоящий. Добавился еще один сустав, отчего колени кажутся выгнутыми назад. Но при этом вполне нормальная мускулатура. Хвост. Не слишком длинный, но сильный и гибкий. Рук (или лап? верхних конечностей, в общем) две. Пальцев пять, но с когтями. Черными. По внешней стороне предплечья и дальше за локтевой сустав – костяной клинок. Крыльев нет, но откуда-то из-под лопаток растут два то ли щупальца, то ли еще чего. Тонкие, гибкие, покрыты мелкими чешуйками и оканчиваются гранеными костяными наростами в виде пики. Не знаю, как они устроены, но слушаются великолепно и при этом могут удлиняться со стандартных полутора до почти трех метров. Голова… похожа на человеческую. Пропорциями. Глаза великоваты, чуть вытянуты и имеют равномерно черный цвет. Вместо носа какой-то обтянутый кожей провал, как у черепа. Кожа (шкура?) ороговела на щеках до состояния костяных пластин. Рот полон мелких треугольных зубов, тоже черных. Лысый череп украшен двумя массивными рогами, загнутыми книзу, как у барана.