В конце концов Марк отключил шлем. Он выехал на скользкую Клемент-роуд, где обогревающие решетки, видимо, объявили забастовку, и наконец свернул к корпусу Мю-Пси-Омега. Он поселился там накануне, менее чем через неделю после своего возвращения на Землю. Дорога оказалась просто катком. Конечно, он мог бы выдвинуть шипы, но предпочел выключить мотор и просто волочить тяжелый БМВ телекинетически. Если изуродовать подъездную аллею, его новые метасобратья спасибо ему не скажут. Дверь гаража открылась, когда он телепатически ткнул в старомодное электронное устройство. Марк поставил машину на отведенное ей место в тесной секции первокурсников между десятискоростным велосипедом Алекса Маниона и реактороллером «кавасаки» Бум-Бума Лароша.

Сняв цереброэнергетический шлем, Марк, сдвинув брови, заглянул в его сложное внутреннее устройство. Игольчатые электроды, красновато поблескивавшие его кровью, втянулись внутрь, автоматически нагреваясь и стерилизуясь крохотными клубами дыма. Но уже в тот момент, когда Марк начал ультрасенсорно обследовать микросхему, ему было совершенно ясно, что, смотри не смотри на чертову штуку, толку не будет. Либо придется ее разобрать и все проверить — но где взять на это время, когда надо нагонять учебу за два пропущенных семестра? — либо сунуть шлем сокурснику Алексу, может, того осенит, что тут за неполадки.

Марк вытащил из багажника компьютерный блокнот, пухлый пакет с плюшками и захлюпал по снежному месиву к задней двери. В раздевалке он снял кожаную форму, сапоги и убрал их в свой шкафчик сушиться, а потом в носках протопал в заднюю гостиную. Там Алекс, Бум-Бум, Пит Даламбер, Шиг Морита и двое второкурсников, ему незнакомых, смотрели по тридивизору русский футбол.

— А, Марк! — сказал Алекс. Остальные трое что-то приветственно буркнули.

— Небольшой взнос в общее благосостояние! — Марк бросил на стол пакет с плюшками. Все, кроме Шига, который уже хрустел сушеными водорослями из прозрачного пакетика, накинулись на них. Второкурсники забрали по две.

— Дерьмовая погодка, — промямлил Бум-Бум с набитым ртом, — но эти квазиторы очень даже ничего.

— Полусферы, — поправил Алекс.

— И уж никак не трории, — добавил Шиг Морита, не отрывая взгляда от игроков, — потому что это никак не плюшки, а японские ворота… Ого-го! По-вашему, Островский просто так запросто мяч через голову перекидывает? Тайный психокинетик, вот он кто!

— Номер не прошел бы, — отозвался Пит Даламбер. — Судьи его сразу засекли бы.

— Нет, если он клевый экранист, — возразил второкурсник.

— Если оперантный судья следит, психокинетическую закрутку мяча он всегда заметит, — сказал Алекс. — А если игрок экранируется, так экран-то сразу обнаружат. Верно, Марк?

— Практически да, — ответил Марк серьезно. — Я, вероятно, сумею его затушевать, но много ли таких наберется?

— Э-эй! И кого же это к нам занесло? — Другой второкурсник, даже еще более дюжий, чем его товарищи, неуклюже ткнул в Марка психозондом, который даже не отскочил, а был втянут так, что не осталось никаких следов. — О-о! В зверинец явился маг и волшебник. Как, ты сказал, тебя зовут, юный разносчик плюшек?

— Лучше не связывайся с ним, Эрик, — предостерег Бум-Бум. Хотя второкурсник был на три года старше, четырнадцатилетний Бум-Бум был тяжелее его на десять кило. — Он из Бребефа, как и мы.

— Я Марк Ремилард, — рассеянно ответил Марк; он в это время телепатически обсуждал с Алексом возможный вариант исправления шлема.

Второй второкурсник испустил стон.

— Еще одна иезуитская задница! Вы тут просто кишмя кишите, мелюзга переразвитая!

— Ремилард? — Эрик нахмурился. — Неужели ты тот…

Из руки Бум-Бума полетела плюшка и заткнула Эрику рот.

— Марк свой парень, — спокойно сказал Пит Даламбер. — Иногда он наводит жуть, но вы скоро привыкнете. Он ведь на самом деле вовсе не застенчивый, а просто высокомерный зазнайка.

— Наш достославный вождь, — сказал Шиг. — Вы, вторки, полюбите его даже крепче, чем всех нас.

Эрик медленно жевал плюшку, задумчиво щуря глаза.

Марк бросил черный шлем Алексу, который поймал его одной рукой.

— Это мозговое ведрышко забарахлило. У меня что-то гаечки не подкручиваются. Хочешь взглянуть?

— Ага. — Алекс слизнул сахарную пудру с руки и медленно поднялся со стула.

— Это что — ЦЭ? — Эрик оживился. — Я про них слышал. Но вижу в первый раз. Какая модель?

— Домашнего изготовления, — ответил Марк. — Я его сам собрал. Управляет моим турбоциклом.

— Надо же! — воскликнул товарищ Эрика. — Ты его правда сам сделал, малыш? Дай-ка посмотреть. Я специализируюсь по цереброэнергетике.

— Он сломался, — сухо сказал Марк. — Как-нибудь в другой раз.

— Пошли ко мне в комнату, — предложил Алекс, — и быстренько проверим. Времени до обеда еще много.

Они поднялись по боковой лестнице. До них доносились голоса Бум-Бума и Шига, которые рассказывали вдруг заинтересовавшимся второкурсникам о семье Марка и его психоарсенале. Из кухни веяло ароматом морских гребешков под белым соусом. Кто-то очень скверно играл на саксофоне «Жирную жизнь». В солярии и большой гостиной слышался смех: оттуда проецировалась мешанина обрывков открытой психоречи, в основном не вполне пристойных шуток о недотрогах и шансах на свидание в пятницу. Алекс телепатировал Марку на персональной волне: «Жалко мы утром не встретились. Как у тебя там?»

В норме. Первые дни придется попотеть никуда не денешься труднее всего выцыганить пропущенные лабораторные часы ну да я нагоню в Орбе я много занимался.

Радости семейных связей! Жаль ты не попал на Зимний карнавал гонки на льду в этом году стоило посмотреть но конечно клево поглядеть и Консилиум Орб и якшаться с Магнатской компашкой + ЛИЛМИКСКИЕ ВЛАДЫКИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ!!

—  Ха! — невесело улыбнулся Марк, — Изнанки ты не знаешь.

Они вошли в комнату Алекса, тесную каморку, где пол, письменный стол и два кресла тонули в хаосе микроэлектронного оборудования, самодельных таинственных ящичков и всевозможных приборов, начиная от мигломных анализаторов и кончая миниатюрными генераторами дельта-поля. Воздух пропах паленой изоляцией и разными клеями. На стене голограммная афиша извещала о «Микадо» в исполнении оперной труппы «Нью Д'Ойлу Карте».

— Ну, ты сразу устроился тут как дома, — заметил Марк, любуясь беспорядком. Он сел на кровать — единственную более или менее незанятую поверхность. — Твоя мать, наверное, пела «Осанна», когда наконец-то избавилась от всего этого хлама. И за пожарную страховку ей теперь платить на пару килобаксов меньше.

Алекс был самым близким другом Марка: в подготовительной школе они жили в одной комнате. Этот коренастый юноша с бульдожьей челюстью, темными, широко расставленными глазами под тяжелыми веками, придававшими ему сонное выражение, был единственным, кто обыгрывал Марка в трехмерные шахматы, и единственным Дартмутским студентом, чей интеллектуальный потенциал оценили как «не поддающийся измерению». Он был талантливым конструктором компьютеров, пока на любительском уровне, и намеревался специализироваться в теоретической физике. Его метасозидательная функция была класса Великого Магистра, но остальные — довольно средними. Из кучи инструментария Алекс вытащил струбцину, закрепил ее на рабочем столе, предварительно расчистив место, и наглухо зажал ЦЭ-шлем. Ловко и уверенно, точно хирургическая медсестра, готовящая пациента к операции, он снял щиток, извлек прижимную ушную прокладку, телефон, коробку с электродными иглами и терморегулирующий блок.

— У мамы полно хлопот с магазином твоего дядюшки Роги, и у нее просто нет времени замечать пустяки вроде моих маленьких увлечений.

Он поставил микросканер и робот-манипулятор, разложил инструменты к нему, виртуальную перчатку и защитные очки. Пошарив в нагромождениях на соседней полке, он взял что-то из хрусталя и серебристого металла, похожее на коробочку для кольца. Вставил в коробочку проводок и подсоединил его к сканеру.