Маргарет осмотрела содержимое шкафчиков и с удовольствием обнаружила большой запас двух сортов чая — «дарджелинг» и «спайдерлег» — их любимые. Она налила воды в фарфоровый чайник, поставила его в микроволновку и села с автоблокнотом, чтобы составить список необходимых продуктов.

И тут зазвенел дверной звонок.

— Войдите! — сказала она рассеянно.

Дверь отворилась и закрылась. Маргарет подняла голову, недоуменно хмурясь, и засмеялась, когда упал покров невидимости.

— Кто вы такие? Пришли поздравить с новосельем?

— Да, — сказала Гидра.

На этот раз нападение было стремительным и удачным.

Но прежде чем ее сознание было уничтожено, она успела испустить вопль смертной муки на персональной волне своего мужа — и одно внятное слово:

Пятеро.

Поль вернулся к себе в квартиру в Золотых Воротах очень поздно. Марк уже засыпал. Люсиль еще не ушла и играла в карты с Гертой, оперантной няней, и Джеки, неоперантной экономкой. Ни Люсиль, ни Герте и в голову не пришло бы заглянуть в чужие карты с помощью телепатии. Сквозь сон Марк услышал, как отец отослал прислугу и попросил свою мать остаться. Его голос звучал странно.

Марк совсем проснулся, напрягая свои метачувства.

Поль был так взволнован, что забыл обратиться к Люсиль на ее персональной волне и выпалил страшную новость без всяких предосторожностей:

Маргарет! Магистрат сообщил мне, пока я был у Лоры. Я кинулся в квартиру Дэвида в Понте-ди-Риалъто, но он отказался меня видеть. Отказался…

Полърадивсегосвятого что случилось?

Маргарет… погибла.

Не может быть!

Оставила записку. От руки. Объяснила, что ей не под силу выдержать выдвижение Дэвида в Консилиум, выставление его кандидатуры в Первые Магнаты. И еще: ей страшно подумать, что она растила бы их будущего ребенка в мире, где властвуют нелюди. Написав, она, видимо, закоротила предохранитель на мусоросжигателе. И забралась внутрь.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

Дени не сделал ничего.

Вернее, не сделал ничего, что могло бы повредить мне или Терезе.

Едва его поисковое чувство сфокусировалось на мне, он смог прибегнуть к ВП — внетелесному полету, — чтобы увидеть меня поближе и телепатически побеседовать со мной с обычной своей неторопливой обстоятельностью, не опасаясь, что экзотики нас подслушают. Он развеял мои страхи, заверив, что не собирается вызывать жандармерию Галактического Содружества, объяснил, куда девался Марк, и даже порекомендовал поскорее разделать лосиную тушу, поскольку в мою сторону с Тихого океана движется еще одна снежная буря и она достигнет Обезьяньего озера не позже чем через двое суток.

— Ну, в таком случае, — сказал я, вновь взбодрившись, едва до меня дошло, что в руки Блюстителей меня не передадут, — в таком случае не будешь ли ты так любезен заглянуть в справочник и сообщить мне, каким способом легче всего разрубить этого великана на бифштексы и отбивные tout de suite note 41. Черт меня подери, я начисто забыл, что говорится в руководстве.

Это легко.

—  Если приближается буран, не лучше ли мне отрубить ногу или какой-нибудь другой кус и отнести его домой, а потом еще раз вернуться сюда к туше?

Не очень здравая мысль. Погоди, я погляжу, что рекомендуется делать в таких случаях.

Я присел на корточки, а нобелевский лауреат (он же почетный профессор метапсихологии) у себя в кабинете в Хановере сел за компьютер. Я не сомневался, что он найдет необходимые сведения в Дартмутском обширнейшем своде всяческих данных. И действительно, через минуту-другую он сказал:

Бросить тушу нельзя. Либо до нее доберутся хищники, либо она замерзнет как камень, и тебе не удастся ее разрубить. Нет. Спустить кровь и освежевать лося надо сейчас же. Удали внутренности, отложи съедобные органы — хотя бы сердце, печень и почки. Затем как можно быстрее разруби мясо на куски и припрячь их, чтобы вернуться за ними потом.

—  Послушай, у меня два дня уйдет только на то, чтобы построить склад.

Строить ничего не надо. Просто повесь мясо на дереве. Какая там температура?

—  Мы забыли захватить градусник.

Тогда подожди секунду-другую, я просканирую окружающую тебя атмосферу и сравню ее температуру с температурой у нас… Так… примерно минус шестнадцать по Цельсию. Значит, если ты разрубишь мясо на куски по два-три кило, оно замерзнет быстро и сохранит свои вкусовые качества. Вся туша тебе не понадобится. Хватит примерно ста кило мяса и жира. Ведь вы с Терезой намерены вернуться в цивилизованные места сразу после родов… нет, погоди. Вернуться вы сможете, только когда вас амнистируют. После приема в Консилиум человечество освободится от опеки симбиари, но до конца испытательного срока их юрисдикция еще будет распространяться на Магистрат. Надо посоветоваться с Анн…

«Нет! — завопил я, грозя ножом серому небу. — Не смей никому говорить, что мы живы! Ни Анн, ни Полю, ни даже Люсиль!»

Роги, они уже знают.

«А!» — пробормотал я обескураженно.

Он объяснил, как семья узнала про нас и почему они решили ничего не предпринимать.

«Ну, если Поль и остальные согласны не разыскивать нас, — сказал я, — то можешь советоваться с ним или с кем-нибудь еще из семьи. Только придумайте, как забрать нас домой побыстрее, и смотри, чтоб мы не угодили в экзотическую тюрьму».

Посоветуюсь. Но сделать что-то можно будет только после рождения ребенка, когда он по закону станет самостоятельным существом.

Но когда он родится, вы все будете на Консилиум Орбе, и, чтобы вернуться на Землю, понадобится несколько недель…

Не беспокойся, дядюшка Роги. Мы с Полем что-нибудь придумаем.

Ладно. Приволоку в хижину мяса сколько смогу — думаю, хватит до весны. Конечно, рагу из лосятины нам успеет осточертеть, но живы мы будем.

Мы заберем вас оттуда гораздо раньше… Хм! Я наткнулся на интересную книгу под заглавием «Блюда из лосятины» некоего Суида Гано, и рецепты здесь есть. Я могу их дальнировать Терезе. Кстати, уточни, где она.

Я было замялся, но тут же сообразил, что уклоняться от ответа глупо. Дени теперь мог сканировать весь район и легко отыскать ее без моей помощи.

Она в хижине на Обезьяньем озере примерно в шести-семи километрах выше по речке. Но разреши мне рассказать ей, что ты нас отыскал? Она… она тебя побаивается, Дени. Конечно, это не страшно, но ты не замечаешь, с какой силой дальнируешь. Не стоит ее напрасно волновать.

Да. Я понимаю.

Но, может, ты просто на нее взглянешь и скажешь мне, как она там. У меня сканирование сквозь скалы ни черта не получается.

С удовольствием… Она видимо чувствует себя прекрасно. Как и… Господи!

«Дени, что случилось?» — От его вскрика у меня сердце оборвалось. Он молчал не меньше двух минут, потом я ощутил что-то вроде психодрожи, и он сказал:

Ребенок. Мой Бог, ребенок…

Когда я рядом, он вроде экранируется, так что по-настоящему я с ним еще не соприкасался, догадываешься, о чем я? Насколько я понимаю, ты решил взглянуть, какое у него сознание.

Роги, я прикоснулся к эмбриону лишь на мгновение и совсем легонько. А он определил мое местонахождение, порылся в материнской памяти, чтобы узнать, кто я, сказал: «Привет, Grandpere» — и поставил такой непроницаемый экран, с каким я в человеческом сознании еще не сталкивался. Даже непроницаемее, чем у Марка. Я… я совсем растерялся.

Ну-ну! (Я тоже растерялся.) Значит, ваттами малыш не обижен?

Это что-то необычайное… Больше я и пытаться не стал его зондировать. Мне необходимо обдумать… А пока простимся.

«А чертов лось? — возопил я. — Хоть дальнируй мне схему разделки туши, чтобы я разобрался, где у него филейные части».