О’Доннел показал объявление Джону, тот прочитал и, помрачнев, передал газету Джеки. Ей стало нехорошо. Джон медленно проговорил: «Да, в веселенькое же место мы едем…» Она задумчиво следила, как он расхаживает по комнате. «Знаешь, – как бы невзначай обронил он, – вчерашняя ночь чертовски подошла бы для убийства президента». Джеки не испугалась, ведь черный юмор всегда помогал ему справиться с неприятными ситуациями. «А что, – продолжал Джон, – шел дождь, темно, мы в толпе. Кто-нибудь мог бы принести с собой в портфеле пистолет. – Он изобразил выстрел. – А потом выбросил бы и пистолет, и портфель… и скрылся в толпе…»
Ярко светило солнце, когда в 11.38 самолет президента приземлился в Далласе. На верхней площадке трапа появились улыбающиеся Джон и Джеки, спустились на летное поле и подошли к ограждению, чтобы пожать руки ликующим зрителям. Джеки преподнесли букет красных роз на длинных стеблях, в отличие от привычного букета желтых роз, какими ее встречали всюду в Техасе. Репортер Newsweek спросил, нравится ли ей поездка, и Джеки с жаром заверила: «Все идет чудесно!» Ненаметанный глаз первой леди не заметил на заднем плане враждебных плакатов с орфографическими ошибками и группу старшеклассников, которые отпросились с уроков, чтобы освистать президента. Кеннеди сели в знакомый президентский Lincoln с открытым верхом. Кеннеди устроились на заднем сиденье, положив между собою розы, а на откидных сиденьях поместились губернатор Техаса Джон Коннелли и его жена Нелли. Дэйв Пауэрс в последнюю минуту проинструктировал Джеки: «Смотрите налево и машите людям с той стороны, президент будет смотреть и махать в другую сторону, так вы охватите больше избирателей».
Толпы по маршруту следования скандировали: «Джек! Джеки!» В мексиканском квартале каждый взмах руки первой леди в белой перчатке вызывал истерическое ликование. Солнце пекло нещадно. Джеки надела темные очки, но Джон тотчас попросил снять их. Она положила очки на колени, немного погодя снова надела, и снова Джон сказал: «Сними очки, Джеки». Это были его последние слова, обращенные к ней. В половине первого кортеж свернул на Элм-стрит, до места назначения оставалось около пяти минут. Нелли Коннелли сказала: «Мы почти приехали». На скорости одиннадцать миль в час Lincoln медленно приближался к темному туннелю за Дили-плаза. Джеки предвкушала прохладу. А рядом с нею Джон улыбнулся и поднял руку, чтобы помахать какому-то мальчугану.
И тут грянул резкий холпок выстрела.Из показаний Джеки Комиссии Уоррена:
...
…По дороге я махала людям с левой стороны, а Джон – тем, что с правой, так что друг на друга мы почти не смотрели. Было очень жарко. Солнце слепило…
Вопрос . Вы помните, как свернули с главной улицы на Хьюстон-стрит?
Миссис Кеннеди. Простите, я не знаю названия улицы.
Вопрос. В одном квартале от здания Книжного склада.
Миссис Кеннеди. Помню, как миссис Коннелли сказала: «Мы скоро приедем». Мы увидели впереди туннель. Кортеж двигался очень медленно. Я еще подумала тогда, что в туннеле будет прохладно.
Вопрос. Вы помните, как свернули у склада с Хьюстон-стрит на Элм-стрит?
Миссис Кеннеди. Я не знаю названий улиц, но если вы имеете в виду улицу справа от Книжного склада, то да.
Вопрос. Да, там улица делает небольшой изгиб перед въездом в туннель.
Миссис Кеннеди. Верно. Миссис Коннелли как раз сказала президенту: «Вы никак не можете сказать, что жители Далласа встретили вас холодно».
Вопрос. И что он ответил?
Миссис Кеннеди. По-моему, он сказал… Не знаю, помню я это или где-то прочла… Что-то вроде «Конечно же нет» или что-то в таком духе. Машина ехала очень очень медленно, и людей вокруг было не слишком много… а потом… вы хотите, чтобы я рассказала, что случилось потом?
Вопрос. Да, если можно. Прошу вас.
Миссис Кеннеди. Видите ли, кортеж всегда создает много шума, потому что рядом мотоциклисты, и они все время газуют. В общем, я смотрела налево. Кажется, был еще какой-то шум, но он смешался с остальными шумами, и я ничего не поняла… Потом губернатор вдруг закричал: «О нет, нет, нет!»
Вопрос. Он повернулся к вам?
Миссис Кеннеди. Нет. Я по-прежнему смотрела влево, все время влево, только слышала все это. Губернатор кричал. А мой муж не издал ни звука. И я повернулась направо. Все, что я помню, – это лицо мужа, на котором застыло удивленное выражение, он поднял руку… должно быть, левую… И как раз когда я повернулась и посмотрела на него, я увидела фрагмент черепа, помнится, телесного цвета. Я подумала, что Джон выглядит так, будто у него болит голова. Вот что я увидела. Никакой крови.
А потом он сделал вот так [показывает], прижал руку ко лбу и упал ко мне на колени. Я тоже упала на него, повторяя: «Нет, нет, нет». Я хотела сказать: «Господи, моего мужа застрелили!» и «Я люблю тебя, Джек». Помню, я кричала, потом просто сидела, а его голова лежала у меня на коленях. Казалось, так продолжалось целую вечность.
Вы видели фото, где я вылезаю из машины. Я этого совершенно не помню.
Вопрос. Вы помните, как мистер Хилл пытался вам помочь?
Миссис Кеннеди. Я ничего не помню. Я просто сидела, вот так.
Потом послышался чей-то голос, а потом на переднем сиденье наконец поняли, что что-то не так, и кто-то, наверное мистер Хилл, закричал: «Скорее! В госпиталь!» А я просто склонилась и держала его…
Вопрос. Вы помните, сколько было выстрелов? Один или больше?
Миссис Кеннеди. Должно быть, два, потому что один заставил меня обернуться, когда губернатор Коннелли закричал. Сперва я думала, что выстрелов было три, и мой муж даже не вскрикнул, когда в него выстрелили, а губернатор Коннелли кричал. Потом я прочитала, что одна и та же пуля попала и в мужа, и в губернатора. Я все думала, что если бы смотрела вправо, то увидела бы, как первая пуля попала в него, и могла бы толкнуть его вниз, и вторая пуля прошла бы стороной. Но я услышала крик губернатора, оглянулась, а когда повернула голову, мой муж делал так [прижимает руку к шее]. В него попала пуля. Вот эти два выстрела я помню.
Я читала, что был и третий. Не знаю…
Два выстрела были точно.
Первая пуля вошла Кеннеди сзади в шею, задела правое легкое, пробила трахею и вылетела наружу, разорвав узел галстука, а затем ударила в спину сидевшего впереди Джона Коннелли и прошла навылет, задев также его запястье и бедро. Сначала он даже не заметил, что ранен, понял только, что стреляли из винтовки, и посмотрел через правое плечо, стараясь определить, откуда сделан выстрел. Рана президента не была смертельной, такой ее сделала реакция сотрудников спецслужб. Агент и водитель среагировали неправильно; водитель затормозил, увидев, что произошло, и тем самым дал снайперу, каким был Ли Харви Освальд, второй шанс. Когда Освальд выстрелил второй раз, расстояние до цели составляло всего восемьдесят восемь ярдов. Как писал Уильям Манчестер:
...
На лице президента застыло удивление. Джеки часто видела у него такое выражение, когда он размышлял над сложным вопросом во время пресс-конференции. Кеннеди взмахнул правой рукой, словно собираясь пригладить волосы, но движение осталось незавершенным. Рука бессильно упала… Он хотел ощупать макушку, а ее не было…
Описание этой сцены у Манчестера трагично и дано курсивом:
...
Lincoln продолжает снижать скорость. В машине царит ужас. Последняя пуля пробила Кеннеди мозжечок, нижний отдел головного мозга. Жаклин Кеннеди увидела, как отпадает зазубренный кусок черепа, не белый, телесного цвета. Сначала крови нет, но мгновение спустя она уже бьет фонтаном, заливая ее саму, обоих Коннелли, Келлермана, Грира, обивку салона, Клинта [Хилла], бегущего за автомобилем по обочине. Заднее сиденье Lincoln покрывают сгустки крови толщиной в ладонь, одежда президента насквозь пропитана кровью, розы в крови, тело Кеннеди бесшумно клонится в сторону жены, в лицо полицейского Харджиса, который едет на мотоцикле в полуметре от автомобиля, летят алые брызги… [Коннелли] оба залиты кровью Кеннеди; над поникшими плечами президента нависает большой осколок черепа, потом соскальзывает вниз. Джеки вскакивает на колени, перепачканные кровью мужа, и, повернувшись лицом к тротуару, кричит: «Господи, что они делают? Господи, они убили моего мужа! Джек! Джек!» Затем она неловко выбирается на багажник машины, вот-вот упадет на мостовую…
