– Куда?

– Там, где наш дом.

– Наш дом? Ты из общего мира? – осенило меня.

– Что такое общий мир?

Н-да, ошибка. Не может она быть из того мира, где я родился и вырос. Откуда угодно, только не оттуда. Хотя... по воинам Мертвого Дома ведь не скажешь, что они – обыкновенные мальчишки из тех, что каждый день попадаются на улицах, в магазинах... да мало ли где...

– А откуда ты? – осторожно спросил я. Я хотел еще спросить, почему она уверена в том, что мы земляки, но не стал опережать события.

Морок опустила голову.

– Я не очень хорошо помню.

– Россия, – начал я. – Москва, Кремль... Вологда, Саратов, Рязань, Астрахань?.. Телевидение? «Жигули»? Пиво? Универмаг? Ну, что еще?.. Школа, институт, лекция?

– Что это?

– Никогда не слышала? Булочная, троллейбус, метро, светофор?.. – еще раз попытался я.

Она только отрицательно качала головой.

– Понятно, – вздохнул я. – Извини, но, кажется, мы с тобой родились в разных местах. Погоди, а как ты сюда попала?

– Я не помню! – В ее голосе послышалась перемена.

– Хоть что-то ты должна помнить о своей прошлой жизни?

Морок вновь дышала тяжело и часто – как и тогда, когда я на нее здесь наткнулся.

– Чудовища... – выговорила она. – Вокруг полно чудовищ. Огромные и маленькие. Разные. Но все очень быстрые и голодные. Города населены ими. У них горящие глаза. Так ярко – что в темноте видно за много-много шагов. Они пожирают людей. Люди боятся и покорно идут в разинутые пасти... Молоко! – выкрикнула она.

– Что?

– Молоко... – неуверенно повторила Морок это слово.

– Ладно, – сказал я. – Пока что достаточно. Я не знаю того места, откуда ты родом. И, честно говоря, не могу понять, почему ты так стремишься вернуться туда. Я бы лично от этих твоих голодных чудовищ с горящими глазами бежал и не оглядывался. Хотя, конечно, дым Отечества нам сладок и приятен. Как говорил дед Силантий, закуривая «Приму». Родина что мать, какая есть, такая и слава богу...

Она рывком поднялась. Я тоже.

– Подожди! Я не хотел тебя обидеть! Извини...

Я взял ее за безоружную, прижатую к груди руку, но она с криком освободилась.

– Ты ранена? Черт, прости... Я же не знал. Может, я могу как-то помочь? Это все ратники... Если бы ты не нападала на них, они бы тебя не трогали. Ты же сама убиваешь! Ну, хочешь, ты уйдешь далеко-далеко, а я скажу, что убил тебя? И они оставят тебя в покое...

– Нет! – В ее лице и голосе уже ясно звучала истерика. – Они делают эти земли еще хуже! Они делают зло, живущее здесь, сильнее! Пусть они сами уходят!

– Поэтому ты убиваешь их?

– Я хочу, чтобы их не было!

– Слушай, не кричи... Здесь пятеро Драконов и столько же Мертвых. Если они еще не перерезали друг друга, то уж на твои вопли сбегутся сюда точно. Ты ведь не хочешь, чтобы...

Морок зашипела, как кошка. В пещере вдруг стало темнее. Круглая дыра в потолке на мгновение исчезла – и засветилась снова, а в трех шагах от нас уже стоял, чуть присев после прыжка, Хан. С арбалетом в одной руке и наполовину обломанной катаной – в другой. Знак Дракона обжег мне грудь.

– Не помешал ли я вам? – осведомился Хан, медленно поднимая арбалет. – Помешал, – ответил он сам себе. – Новообращенный Никита не успел снять штаны. Какая жалость.

– Чего ты мелешь?..

– Я ведь знал, что уже видел твое лицо. Я говорил Драконам, а они мне не верили. Я видел тебя! Ты входил в Поле Руин с Мертвыми! Вчерашней ночью! На тебе были цвета Дракона, но ты спокойно шел с воинами Мертвого Дома одной дорогой. Предатель! Ты один из них, и Морок – ваше проклятое создание! Когда я убью вас, Драконы пожалеют о том, что не верили мне!

Он видел меня в общем мире?!

– Не знаешь ничего, а говоришь!.. – закричал я, глядя попеременно то на Морок, то на Хана. – Я не с ними, я просто...

– Спряталась от меня? – бросил Хан Морок. – Теперь одной царапиной на мордашке не отделаешься, отродье Мертвых!

Арбалет и гаррифа вскинулись одновременно. Короткая стрелка, ударившись в куртку Хана, разлетелась щепками. В прорехе мелькнули металлические кольца. Кольчуга! Тяжелая стрела пронзила лоскут пространства, где только что находилась Морок. Вот она была рядом со мной, вот ее нет. Плотная волна воздуха, взметнувшегося от ее стремительного движения, качнула меня – именно поэтому арбалет, который швырнул мне в лицо Хан, пролетел мимо и разбился о каменную стену пещеры.

Морок, оказавшаяся за спиной мастера Дракона, припала к земле. Он не увидел ее – почуял. Разворачиваясь, ударил сломанным мечом. Катана рассекла пустоту. Морок, спружинив сильными ногами, взлетела через круглую дыру и исчезла.

Я остался с Ханом один на один.

Он повернулся ко мне, я бросился бежать. Хан длинным прыжком опередил меня и с размаху ткнул меня мечом в грудь. Будь катана невредимой, он бы проткнул меня насквозь.

Короткий обрубок сильно рассадил мне кожу на нижней стороне груди и сбил с ног. Я наугад лягнул противника обеими ногами и попал. Хан с визгом отшатнулся. Держась за стену, я поднялся. Кровь неправдоподобно быстро залила мне живот, смочила начавшие уже подсыхать штаны.

Хан снова размахивался, и тут со мной что-то случилось. По телу пробежала судорога, шею свело, напряженные до предела мышцы запрокинули голову, вздернув подбородок. Глаза защипало. Привычное зрение померкло, а вместо него вспыхнуло другое, какое-то новое, глубинное.

Я увидел вместо Хана темный полупрозрачный силуэт, где наверху краснело туманное пятно, принимавшее то форму мозга, то форму сердца, каким его рисуют дети. Пятно пылало. Силуэт двигался на меня, но так медленно, что это можно было не принимать во внимание. До меня долетел низкий глухой гул – отчего-то я догадался: это я так слышу визг мастера Дракона. Красное пятно из головы Хана всосалось мне под ногти вытянутой руки. В первую секунду я подумал – само собой всосалось, а во вторую – понял, что именно так я и хотел. Силуэт стал совсем пустым, как выпотрошенная кукла. Я моргнул, и нормальное зрение восстановилось.

Хан замер передо мной с поднятым мечом.

– Кто ты? – спросил он, с ужасом глядя мне в глаза.

– Гнев в твоей голове, – сказал я. Сам удивился тому, что сказал. Образ, который я увидел секунду назад, очень ладно укладывался в эту фразу.

– Что?..

– Теперь нет. Я забрал у тебя весь огонь.

Он открыл рот и выронил катану.

Может быть, его растерянность, а может быть, что-то другое придало мне силы. Где-то совсем рядом взорвалось хриплое карканье, громко захлопали мощные крылья – но мне некогда было оглядываться. Затаившийся в кончиках пальцев огонь разошелся по всему телу. Крикнув:

– Ты ее чуть не убил, поганец! – я ударил мастера Дракона кулаком в плечо.

Хан, перекувыркнувшись в воздухе, отлетел к противоположной стене, ударился, сполз на пол. Шагнув к нему, я наступил на выпавшую из его рук катану. Клинок сломался под босой пяткой.

Хан ворочался на камнях, пытаясь встать. Схватив за шиворот и за штаны, я поднял его и швырнул к выходу. Он грянулся об пол, пролетев несколько метров, покатился и опрокинулся вниз – прочь из пещеры.

Выбежав за ним, я успел заметить, как его тело, ударяясь о камни, падало вниз – в облако водяной пыли. Он исчез. Наверное, он кричал, но из-за грохота водопада я ничего не слышал.

Мое тело перестало пульсировать. Только было горячо в голове. А в руках остались лоскуты красной ткани с одежды Хана, куски черной выделанной кожи и порванная цепочка, на которой болтался его знак Дракона. Выбросив все остальное, кулон я зачем-то сунул в карман штанов.

И вернулся в пещеру. Выбраться через дыру на поверхность было делом одной минуты.

– Морок! – позвал я.

Всполошенные птицы сорвались из нутра кустарника рядом. Почему «Морок»? Она вряд ли знает, что ее так прозвали. А как ее зовут по-настоящему? И есть ли у нее имя вообще? То есть помнит ли она его?

– Макс!

Кроме монотонного лесного шума и рева близкого водопада, никаких других звуков. Ужасно уставший и почти ничего не соображающий, я присел под первым попавшимся деревом и закрыл глаза.