– Мы с вами и сами-то не особенно уживаемся на одной земле, при всей нашей человечности, – возразил Джек и, когда Терим вопросительно взглянул на него, перевел на горский.

Юноша пожевал губу.

– Да, мы сражаемся и обычно не жалуем друг друга, но все равно мы одинаковые. А северяне нет. Ты увидишь. Там, где ступает их нога, нашу землю словно солью засеивают.

Джек взглянул на Харри.

– Насчет этого я точно не знаю, – проговорила она. – Насколько мне известно, их колдовство отличается от горского и… любая возможность северянина-полукровки рассматривается с отвращением и… страхом. Назови человека полусеверянином, тидиком, и никто не осудит его, если он попытается тебя убить. Очевидно, считается, – голос Харри звучал очень ровно, – что горская и Чужая кровь скрещиваются более изящно.

Джек уставился на шею своего коня. Сенай наклонилась к нему и коснулась гривы Дрейка.

– Мы достаточно похожи, Джек Дэдхем. Мы все следуем за Харизум-сол.

Джек улыбнулся:

– Мы все следуем за Харизум-сол.

– Джек, вы НЕ следуете за мной. Хоть вы-то не начинайте!

Полковник, по-прежнему улыбаясь, взглянул на нее. Взглянул снизу вверх, поскольку Дрейк, плотного телосложения мерин, был на полторы ладони ниже Золотого Луча. Но не ответил.

Они отдыхали бульшую часть дня и снова выехали за час до заката, следуя указаниям Сенай. Пустыня осталась за спиной, поэтому ни солнце, ни секретность путешествия по пустой стране не вынуждали их идти только по ночам. Время близилось к полуночи, когда на тропу перед ними выступили два человека и подняли внезапно вспыхнувшие факелы. Все заморгали, а кони Чужаков запрокинули головы. Кто-то невидимый из-за слепящего света факелов резко спросил:

– Кто вы, идущие в город Схпардит?

– Тхантау, неужели ты забыл меня так быстро? – отозвалась Сенай.

Названный вышел вперед, поднял свой факел повыше, и горянка спешилась.

– Ты и вправду Сенай, – сказал он, и те, кто стоял ближе, увидели, как он улыбнулся. – Твоя семья обрадуется твоему возвращению. – Однако глаза его блуждали по лицам отряда, и звон удил отдавался громом в ушах Харри.

– Это мои товарищи, – просто сказала Сенай, и Тхантау кивнул.

Он шепотом сказал несколько слов напарнику. Тот повернулся и убежал, свет его факела головокружительно подпрыгивал, пока не исчез за поворотом каменистой тропы.

Харри спешилась, а Наркнон возникла из темноты и уселась под брюхом у Золотого Луча. Она считала нужным пронаблюдать за происходящим и убедиться, что не пропустила ничего интересного. Сенай повернулась к Харри и почтительно представила ее как Харизум-сол. Тхантау отвесил гостье очень элегантный горский поклон, включавший в себя жест уважения, а Харри старалась не переминаться с ноги на ногу. Все снова двинулись вперед, и спустя несколько минут перед ними открылась узкая тропа. Она постепенно расширялась, пока не превратилась в круглую, заросшую травой поляну, окруженную белой дорожкой, таинственно сиявшей в свете факелов. Вокруг веял легкий ветерок, пахло розами.

Тхантау повел их вокруг по белой тропе. На противоположной стороне круга высилось здание из коричневого и серого камня, встроенное в склон горы. Крышу покрывал мох и крохотные, заботливо взращенные деревца по краю. В окнах зажигались огни. Когда отряд подъехал ближе, деревянная дверь с грохотом распахнулась и в объятия Сенай безошибочно бросилась девчушка в длинной ночной рубашке.

– Ты целыми неделями пропадала! – обвинительно выпалила она.

– Да, любовь моя, но я же тебя предупреждала, – ответила Сенай.

Ребенок зарылся лицом ей в живот и пропыхтел:

– Я так скучала по тебе!

Из открытой двери вышли еще трое. Первым появился высокий старик с фонарем, прихрамывающий на одну ногу. Женщина помоложе шла рядом с ним, а потом поспешила вперед со словами:

– Рилли, сейчас же иди в дом.

Сенай нежно высвободилась из рук упирающейся Рилли. Девочка шаг за шагом попятилась к дому, не заботясь, что может в кого-то врезаться. В итоге споткнулась о порог, перевалилась через него и пропала из виду. Молодая женщина повернулась обратно к Сенай и долго молча обнимала ее. Подошел старик и назвал Сенай дочерью. Харри моргнула. Этот человек, безусловно, являлся здешним лордом, солой этого места. Но тогда, наверное, ничего удивительного, что он смог послать дочь так далеко на Лапрунские игры.

Третьим оказался молодой человек, брат Сенай. Они оба походили на отца. Он неловко погладил сестру по руке и сказал:

– Ну, как оно прошло?

На вид ему едва исполнилось шестнадцать.

Сенай улыбнулась ему.

– Я потерпела достойное поражение, – произнесла она традиционную формулу, – и ношу мой кушак так. – Она коснулась пальцами шва. Харри вздохнула. – Это Харизум-сол держала меч, рассекший мой кушак. Она победила на Играх.

Старик повернулся и бросил на нее острый взгляд. Харри встретилась с ним глазами, гадая, станет ли он комментировать явно Чужачьи черты лица под горским капюшоном. Но он посмотрел на нее с минуту, свет фонаря отражался в его глазах, а затем поклонился и произнес:

– Это честь для моего дома.

Только тогда его взгляд упал на синюю рукоять, едва видимую из-под края ее плаща. Он повернулся взглянуть на остальных, и его спокойное лицо не дрогнуло при виде двух дюжин Чужаков-конных, неловко стоявших у него на пороге.

– Это мои товарищи, – повторила горянка, и отец кивнул.

А женщина, мачеха Сенай, произнесла как положено:

– Добро пожаловать.

Терим и Джек последовали за Харри и Сенай в дом. Джековых людей и коней провели вдоль каменной стены горного склона, куда был встроен дом солы, в низкое длинное здание.

– Это деревенский дом собраний, – объяснила Сенай. – Они есть во многих наших горских селениях, рядом с домом солы. Здесь мы собираемся поговорить или на праздники и когда необходимо предоставить кров нашим друзьям и поставить их лошадей.

Харри медленно кивнула:

– А если приходится… обороняться?

Старик улыбнулся невесело:

– Есть пещеры и извилистые тропы, уводящие преследователей к каменным стенам или скалам. Мы умеем исчезать, если надо. Вы бы не нашли это место так легко, если бы вас не вела Сенай. Горы неудобная страна для завоевателей – в них слишком много нор.

– Да уж, – шепнул Дэдхем.

Они вступили в большой зал. Стены и пол покрывали ковры, возле длинного окна, сейчас плотно занавешенного, стоял длинный стол.

– Рилли, – твердо сказала ее мать, – ты можешь ненадолго задержаться, но обязательно надень платье и сапожки.

Малышка снова исчезла.

Слуги принесли маллак и маленькие пухлые кексы, а Рилли вернулась и притулилась к Сенай, а та обняла ее одной рукой. Харри ждала, гадая, придется ли ей рассказывать о цели похода, но Сенай сказала с той же простотой, с какой объяснила присутствие Чужаков тем, что это ее товарищи.

– Мы хотим остановить северян, которые полезут через Врата Мадамер. Кто из здешних может пойти с нами?

Утром, когда они снова выступили, к ним присоединились шестнадцать всадников. Харри начало казаться немного глупым ехать во главе пусть еще не войска, но уже отряда. Но от нее явно этого ждали. Пришлось пустить Цорнина вперед, задрав подбородок и решительно глядя вдаль. «И все-таки это лучше, чем одна безумная Чужая на горском коне, – думала она. – Что бы я делала, если бы Сенай с Теримом не пошли за мной, если бы Джека не оказалось в форте?»

– Джек, – окликнула она.

– Мм?

– Вы видели ущелье Ритгера?

– Нет, а что?

– Ну, вроде бы командир должен просчитывать все наперед… Я прикидываю, насколько глупо будут выглядеть наши несколько дюжин, растянутые поперек прохода, когда… если… северяне действительно решат им воспользоваться.

Джек скривился:

– Не очень… глупо, я имею в виду. Полагаю, ущелье весьма узкое. На дальней его стороне долина расширяется, но сам проход мы на некоторое время наверняка заткнуть сумеем. Хватит даже нескольких человек.