– Как к вам подняться, пацаны? – крикнул Жан.

– Мы сами справимся и без тебя, – ответил совсем еще юный голос.

Жан обиделся, что его назвали мужиком, но понял – сверху, да еще и в полумраке, не различить, кто есть кто, и улыбнулся.

Где-то за домом рванула бомба с такой силой, что из соседнего дома со звоном посыпались стекла. От неожиданности Жан даже присел. Самолетов он не видел, но рев моторов был таким сильным, что ему показалось, что они сейчас летят прямо над его головой. Еще несколько сильных взрывов раздалось с разных сторон, и тишина – только звон в ушах.

Жан поднялся и осмотрелся. К нему сразу с двух сторон бежали несколько человек гражданских с белыми повязками на руке.

– Жив? – спросили они. – Быстро, мальчик, в убежище!

Они подхватили его под руки и потащили в подвал дома.

– Да жив я, – попытался вырваться Жан. – Куда это вы меня?

– В убежище. Переждешь бомбежку, потом иди своей дорогой, – объяснили ему.

– За что ко мне такое внимание?

– Сейчас городу каждый человек дорог, – сказала девушка, которая держала его справа под руку. – Ты что, не видишь, как люди мрут один за другим, как впустую погибают? Кто будет защищать Ленинград? От наших властей пользы мало, а у нас свой отряд обороны. Кто на крышах пожары тушит, кто трупы по району собирает, а мы людей спасаем. Если что, давай к нам. У нас и паек рабочий найдется, правда, не очень он богатый, но протянуть можно.

Жан взглянул на девушку и улыбнулся.

– Смотрите, он еще и смеется! – воскликнула она.

– Ну и что такого? – тут же нахмурился Жан.

– За последние месяцы я ни разу не видела улыбку на лицах людей, – призналась девушка. – Одна скорбь и слезы, да еще ужас от происходящего вокруг, и голодные взгляды.

У Жана снова защемило сердце.

– Неужели все так серьезно? – спросил он.

– Ты что, ничего не видишь? Блокада же… Фашисты со всех сторон окружили город. Взять его не могут, вот и решили нас голодом заморить. Продуктов в городе вообще нет. Паек дают строго по карточками. Люди мрут как мухи. Говорят, еще зима будет суровая, а если нам Москва не поможет – то грош цена Сталину и всем остальным.

– За такие слова можно и под трибунал угодить, – заметил Жан.

– Здесь не угодишь. В городе все по-другому. Нам страна не может помочь, и все выражают свои мысли в открытую. Если еще нас будут сажать за всякую ерунду – то кто же тогда город будет защищать? Тут все по-другому. Я слышала, что город даже подготовили, чтобы взорвать, если фашисты прорвутся.

– Не прорвутся, – заверил Жан. – Их будем бить, как собак последних, а Ленинград останется нашим.

– Что-то с трудом нам всем уже верится, – призналась другая женщина.

– Настроение у вас совсем плохое, – заметил Жан. – Это очень плохо.

– А какое оно может быть, когда вокруг творятся непонятные дела? Хорошо, что в последнее время радио на улицах установили, люди могут хоть обстановку на фронте знать.

Они спустились по крутой лестнице в большой и глубокий подвал дома.

Здесь горел тусклый свет и было душно. Множество скамеек, на которых расположились жильцы близлежащих домов с детьми и узлами с необходимыми вещами. Было много и случайных прохожих, которых вот так же, как и Жана, провели сюда. Все сидели тихо, даже дети. Изможденные, худые и усталые лица смотрели на Жана безразличными глазами, выражавшими одно страдание.

– Куда мне? – спросил Жан.

– Где найдешь место, туда и садись – здесь все общее, – сказала девушка и отпустила руку нового посетителя. – Бомбежка закончится, всем сообщат, и можете тогда расходиться.

Жан прошел вглубь большого помещения, нашел свободное место и присел, стараясь не разбудить дремавшую женщину, которая сидела с накрытым платком лицом. Он сидел, поглядывая по сторонам, а внутри его все кипело от того, что рассказала ему девушка.

Жан еще не представлял, в какую историю он попал. Слово «блокада» ему мало о чем говорило, но он видел обезумевших людей, чувствовал всем своим существом их страдание и боль.

Ему не сиделось на месте, он стал ерзать, с надеждой поглядывая на входную металлическую дверь, в которую только что вошел.

Только сейчас Жан понял, что смертельно устал. Сырые ноги будто вросли в обувь, распухли и стали как колодки: тяжелые и непослушные. Он попытался пошевелить пальцами, но не смог: стал их растирать, а сам взглядом искал ту самую девушку, которая привела его сюда. Но девушки нигде не было.

Неожиданно погас свет, потом включился, Жан зажмурил глаза, прислушиваясь к грохоту наверху.

– Бомбят, сволочи, – проговорил старик, сидящий по другую сторону.

– Часто бомбят? – спросил Жан.

– Постоянно. Хотят город с лица земли стереть, – объяснил возмущенный старик. Он был страшно изможден и еле выговаривал слова.

– А наши?

– Что наши? Палят по ним из зениток и только. Жукова хотят к нам на помощь прислать, – сообщил старик.

– Долго собираются, – заметил Жан.

Старик закутался в рваное пальто, поднял воротник и замолчал.

Жан хотел еще о чем-то у него спросить, но не стал тревожить. Он взглянул на женщину, которая приподняла платок с лица и посмотрела на своего соседа.

– Это ты? – вдруг прошептал женский голос.

Жан нахмурил брови, и руки его похолодели, вся кровь хлынула в голову.

– Жан, это ты? – снова тихо спросил женский голос.

Жан вскочил с места, и его рука сама потянулась к платку женщины. Он осторожно его убрал и с удивлением увидел лицо Лизы.

– Ты? Как так, почему ты здесь? – Жан еле выговорил эти слова.

– Я.

– Как ты здесь, объясни!

– А ты? – устало улыбнулась Лиза. – Раз ты здесь, значит, и я должна была быть тут. Меня два часа назад сюда привели военные, которые дежурят на улицах. Начиналась бомбежка, и я под нее попала. Всех направили сюда, в укрытие.

– С тобой все в порядке? – он провел ладонью по ее лицу, поправил упавшие на лицо волосы. – Этого не может быть, я не верю своим глазам.

– Это действительно я.

– Что же это получается? – недоумевал Жан. – Снова тетушка нас закинула в очередную заваруху?

– Ты не рад меня видеть?

Жан прижался к Лизе.

– О чем ты говоришь? Ты же видишь, что у меня от удивления просто нет слов. Значит, мы будем опять вместе?

Лиза улыбнулась и уселась поудобнее.

– Ты была у своих, там, на Малой Морской?

– Я не успела дойти.

Жан присел перед ней на корточки и обнял ее колени.

– Не верю, что происходит, – шептал он и не сводил с Лизы глаз. – Это как сон. Неужели мы опять вместе?

– Выходит, так, – Лиза сжала холодные ладони Жана. – Извини, что так получилось. Мы же мечтали встретиться где-нибудь в другое время, а получилось вот так… – по ее щекам покатились слезы.

– Ну, что ты, прекрати. Все вышло так, как вышло. Главное, я вижу тебя. Ты не изменилась, такая же красивая. Это здорово, что мы вместе!

– Вид у меня неважный, – с сожалением сказала Лиза.

– А у меня? Забудь все это. Ты самая красивая, я ведь тебя люблю, а такую еще больше.

Лиза склонила голову на плечо Жана и тихо заплакала.

– Я тебя тоже очень-очень люблю. За что меня Бог наказал, что мы встречаемся так редко? Я тебя больше никуда не отпущу.

Жан поднялся и сел рядом с Лизой, обнял ее за плечи.

– Все будет хорошо, не переживай, – сказал он.

– Мы теперь вместе. А Ник и Ин? Ты их не видел? Раз мы здесь – они тоже должны быть где-то в городе, в этом времени.

– Конечно, должны. Мы их обязательно найдем. Я тебе это обещаю.

Лиза посмотрела в глаза Жана и сквозь слезы улыбнулась.

– Ты все такой же, не изменился. Такой молодой и красивый, мой мальчик.

– Закончится бомбежка, пойдем к твоим на Малую Морскую, – решительно сказал Жан. – Ребята знают этот адрес и обязательно туда придут. Их надо только там ждать.

– Пойдем обязательно.

– А тетушка? Как она там? Ей тогда, в семнадцатом году, было уже много лет.