– Жених, что ли?

От него пахнуло перегаром. Худой, сутулый Антон, выглядевший совсем мальчишкой, застенчиво шагнул вперед:

– Жених…

Мужик протянул руку:

– Я сосед Степаныча, он попросил меня встретить вас. Гриша меня зовут. Пошли, вон моя машина, – он махнул рукой в сторону старой разбитой «Нивы».

Ребята влезли в машину, невольно переглянулись: после бесконечного, длинного разговора о преимуществах «Форда» и «Митсубиси» эта развалюха ужасала. Ведь у обоих перед глазами так и стояли сверкающие игрушки настоящих мужчин.

Долго ехали сначала по разбитой асфальтированной дороге, потом по грунтовке. Однообразный скучный пейзаж… Только начало лета, июнь, а вокруг выгоревшая степь, изредка чахлые деревца – остатки былых лесополос вдоль дорог. За последние годы их явно никто не обновлял…

Наконец какое-то разнообразие – впереди показался поселок. «Нива» проехала по насыпи меж двух почти высохших прудиков с мутной, черно-зеленой водой, с плоскими заиленными берегами, сплошь покрытыми засохшими ямками от копыт коров и овец. Камыш, домашние утки, перья на темной воде…

Въехали в поселок, в нем всего-то и было две улицы, пересекавшиеся в центре крестом. У перекрестка почта и магазин смотрели друг на друга грязными стеклами близко посаженных глаз-окон. Такие же маленькие, как и соседние дома, они отличались от жилых домишек только своими вывесками и решетками на окнах. Колея петляла по широкой улице. Ребята глазели по сторонам: голые дворы, одинаковые дома, обложенные белым силикатным кирпичом, причем почти все с крупными трещинами – то ли здесь просадочные грунты, то ли их строили без всякого фундамента. Пусто, тихо…

Остановились у самого, пожалуй, лучшего дома: забор тут был поцелее, и во дворе торчала пара деревьев, даже имелась клумбочка под окнами с полузасохшими цветами. Сам дом довольно большой: узкий, всего на два окна, но протянувшийся далеко во двор. Антон и Пашка переглянулись, вылезая из «Нивы»: да, чего только ни увидишь… Живут же люди…

Калитка приоткрылась, высунулась девочка лет десяти, увидела их и метнулась назад с криком: «Приехали! Приехали!» При этом куры, бродившие по двору, испуганно разлетелись. Вошли во двор, Пашка впервые попал в такое село, он с удивлением оглядывал пустой двор с единственным кустом пропыленной сирени у высокой горловины бассейна с питьевой водой. На крыльцо из дома вышли двое, явно родители невесты. Мать, полная симпатичная женщина, смущенно теребила край фартука.

– Проходите, гости дорогие, – нараспев протянула она.

– Стой, мать, не торопись.… Нехай, как положено, сватаются, чай, не каждый день дочку замуж отдаем… – отец говорил неторопливо, веско.

Его мясистый нос с красными прожилками поблескивал на солнце. Белая рубашка на животе расстегнулась, и проглядывало волосатое пузо. За ними уже весело толпились какие-то люди: собрались посмотреть на бесплатное представление. Антон подтолкнул Павла локтем – давай, мол, это твое дело, для того и приехал сюда. И Пашка шагнул вперед, набрал побольше воздуху и произнес:

– Здравствуйте, люди добрые! Прослышали мы, что есть у вас товар на продажу, вот и приехали посмотреть, прицениться… – выдал эту обязательную белиберду и вытаращил глаза, словно сам от себя не ожидал такого. – Издалека приехали…

– Товар есть, да не про вашу честь…

Пашка опешил – вот те на… Что же теперь говорить-то? Кроме «ваш товар – наш купец», никаких других заготовок у него не имелось. От волнения он принялся приглаживать волосы. Ну что же, надо импровизировать:

– Не торопись хозяин, посмотри, каков у нас купец: и собою хорош, и учен, и доход у него приличный, и хоромы имеются – особняк трехэтажный, общежитием называется. А перспективы вообще замечательные, это просто, как арифметика…

– Да, купец ничего, – улыбнулась мать.

– А вот товар-то мы еще не видели, пустите нас сначала посмотреть, может, мы еще и передумаем покупать. Подсунете залежалый какой-нибудь… – вошел в роль Павел.

– Залежалый?! Да моему товару еще вызреть нужно, цена от того только вырастет… – всерьез возмутился отец.

Антон испуганно толкнул локтем Пашку, а тот придержал его рукой: не волнуйся, все будет в порядке.

– Так товар у вас какой? Скоропортящийся: чуть протянешь, передержишь, и все, спрос на него упадет.

– Что это там у вас упадет, не понял? – грозно насупил брови отец. – Коли у вашего купца спрос падает, так и свататься нечего.

– Нет, у нашего купца со спросом все в порядке, крепкий, э-э-э… большой… в смысле – высокий у него спрос, – (Антон при этих словах Павла залился краской). – Но ведь и предложений на рынке много. Спрос рождает предложение – закон рынка. Это же простая арифметика, – Павел от волнения приглаживал волосы на макушке и всюду вставлял свою любимую «арифметику».

– Да хватит вам рынок обсуждать, заходите уж в дом, – не выдержала хозяйка.

– Вот спасибо, хозяюшка, хоть напиться дайте с дороги, во рту все пересохло.

– Ну ладно, проходите, – уступил дорогу отец невесты, – поглядите на наш товар.

Парни протиснулись в комнату, их встретил дружный визг девчат: за накрытым столом сидели молодые девушки. Пашка не сразу разглядел среди них Олю, невесту друга.

– О-о! Да мы на склад, что ли, попали? Тут у вас товару – торгуй да торгуй! Пора уж распродажу устраивать…

Пашка задержался у входа, а Антон тут же прошел к невесте. Оля сама сдвинула с соседнего стула какую-то девчонку, усадила любимого рядом. Павел опять провел рукой по волосам, растерянно замер, потом вспомнил о подарках: принялся выставлять на стол бутылки: шампанское, водку, вино, коньяк, выложил пару коробок конфет.

– О! Вот это дело! – хозяин просветлел лицом и сам в ответ поставил несколько бутылок на стол. – Садись и ты, сват. Ну-ка, девчата, посадите парня. Выбирай, какая больше нравится, к той и садись.

В этот момент Пашка никого не смог бы выбрать, сейчас все девчонки казались ему одинаково симпатичными: улыбки, зубки, волосы блестят, глаза сверкают. Да и какое там «выбирай»: комната была небольшой и битком набитой людьми, все сидели вокруг стола тесно, плечом к плечу, пройти вдоль стен невозможно, разве что влезть на тумбочку с телевизором… Тут, дай Бог, вообще к столу пробиться. Но кто-то встал, уступил ему место, и сват присел рядом с Антоном. Как-то расселись и остальные гости. Мужчин было мало, все больше девушки, тетки, бабки.

– Мальчики, вы бы сняли пиджаки, жарко у нас, а выпьете и вовсе спаритесь, – мать невесты ласково и добродушно смотрела на них.

– Мы не пьем… – но все же ребята послушно сняли и повесили свои пиджаки сзади, на спинки стульев, – тут было очень жарко.

Они с Антоном в своих парадных костюмах выглядели в селе инопланетянами. «Было большой ошибкой надеть в эту поездку новый костюм», – подумал Павел. Обязательно какая-нибудь сволочь схватится за пиджак жирными руками или тетка, подавая горячее, обольет соусом.… В тесноте по-другому быть не может. Да и кто тут может оценить темносиний, с едва заметной искрой цвет?

Хозяин налил рюмки и поднял свою:

– Ну что, давайте, гости, выпьем за сделку! – он споро опрокинул в рот свою рюмку и, не закусывая, повернулся к Павлу: – Э-э-э! Сваток, так дело не пойдет, ты что это рюмку отставил?

– Все, я выпил.

– Как это, «выпил»? А что же это рюмка полная осталась? Нет, давай до дна. И жених тоже, должны мы видеть, что ты за гусь.

– Я не пью.

– И я…

– Да вы что, такие мужики здоровые, а ломаетесь, как красны девицы?! Иль больные?

Худому, сутуловатому Антону определение «здоровый мужик» совсем не подходило. Павла еще куда ни шло, можно было так назвать – высокий, плечистый, довольно накачанный.

– Оставь ты их, – вмешалась хозяйка, – не пьют мальчики, вот и хорошо.

– Нет, так не годится, – уперся хозяин. – Хочу знать, что они за люди. Известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Если им скрывать нечего, то пусть выпьют.