Фан:
– Ты где, Te-De? Почему пропала?
Можа спишь???? Или устала?
Te-De:
– Опять пошел дождь…
Фан:
– Ай-ай, позавчера была гроза.
Te-De:
– Нет, и тогда был дождь.
Фан:
– Молния была, не вру, серьезно…
Te-De:
– Врать ни к чему … Все и так курьезно.
Фан:
– Причем, все небо было белым…
Интересно, а где он живет? Может быть, в его городе и правда была гроза? Посмотреть, что ли, метеосводку… Матильде надоела их игра, и она написала:
– Спасибо за внимание.
Фан:
– И твое понимание…
Te-De:
– До новых встреч!
Фан:
– Приятных снов желаю, впрочем…
Te-De:
– Скорей под одеяло лечь…
Фан:
– Одной ведь страшно ночью?
Te-De:
– Страшнее, когда рядом чужой.
Фан:
– Согласен, родного по духу надо искать.
Te-De:
– Уж лучше никого не ждать
и свечи зря не жечь…
Фан:
– Значит, одной под одеяло лечь?
Ее странным образом притягивала эта игра, а за каждой, казалось бы, бессмысленной фразой ей чудился скрытый смысл. Этот Фан, вероятно, и не представляет, как она ценит этот легкий обмен фразами, во всяком случае, после такой переписки у нее всегда поднималось настроение.
Матильда шла из комнаты в комнату. Все было безукоризненно: стены выкрашены идеально, сама проверяла работу мастеров – освещала фонарем сбоку и смотрела, нет ли где тени, на ровной стене не должно быть никаких перепадов света. Продуманы все мелочи: и плинтуса, и дверные ручки, и петли, карнизы и плафоны.
Дом был совсем готов, надо обставлять мебелью, но Гамлет все тянул. Матильда не выдержала и заявила, что ей надоело сидеть и сторожить пустой дом и что она возвращается на работу.
– Ты же знаешь, я уже принял человека на должность главного инженера, дублировать друг друга вам ни к чему, тут ты не нужна…
– А чем же мне заниматься? Ты же брал просто помощника, а я так и буду главным инженером …
– Женщина должна сидеть дома и создавать для мужа уют, а не бегать по стройкам. И кроме того, ты сейчас не можешь оставить дом без охраны.
– Так я что, теперь буду сторожем?! Переезжай сюда или найми сторожа! Да я могу и отсюда ездить на работу! Работы в фирме на всех хватит: пока бумаги согласуешь, да по всем инстанциям пройдешь, следить за строительством будет некогда… Так что давай переезжай, а я в любом случае выхожу на работу.
– Подожди, не торопись, в выходные перееду, все решим…
Прошли выходные, его не было… Гамлет все тянул с переездом – ему было удобнее руководить делами из квартиры, он не хотел тратить время на дорогу из загородного дома. Наконец муж сообщил, что укладывает вещи. Матильда хотела приехать помочь, но он отказался – все сделает мама.
Каково же было удивление Матильды, когда рабочие сняли с машины и понесли в дом массивную кровать от спального гарнитура свекрови. Следом подъехала машина мужа, и оттуда выплыла сама Сусанна. Она, едва кивнув невестке, прошлась по дому и, не выказав никакого одобрения, распорядилась нести свою кровать в самую лучшую комнату, ту которую выбрала Матильда для себя. Матильда была в шоке, она уже представляла, какие у нее будут шторы, как они будут перекликаться с обоями, и вот…
– Мама, это наша спальня…
– Что?! – удивилась та. – В моем доме мне будут указывать, какую комнату занимать?!
В следующее мгновение Матильда сообразила, что и участок, и дом не зря оформлялись на мать – муж говорил, что так безопаснее, никто не придерется, но причина, оказалось, была в другом. И она закрыла рот, поняв, что над ней утонченно издевались: позволили строить дом, как свой и только потом напомнили, кому он принадлежит. Ей хотелось взять молоток и расколотить тут все, что можно…Но она сдержалась и на этот раз.
Утром поехала в офис, сама, без приглашения. Но для нее даже стола не нашлось. За прошедший год, в течение которого она занималась исключительно своим домом, в фирме произошли большие изменения, о которых Матильда ничего не знала. Главный инженер успешно справлялся со всей работой, а у Гамлета появилась очаровательная молоденькая секретарша, и некрасивая жена рядом была совершенно не нужна ему.
Снова началась жизнь со свекровью, но теперь стало еще хуже: муж за время их вынужденной разлуки совсем отдалился от нее, с работы возвращался очень поздно, сильно усталым или слегка пьяным – и ездить было далеко, и постоянно надо было обмывать сделки, закреплять деловые отношения. Зачастую Гамлет оставался ночевать в родительской квартире. И он совершенно перестал рассказывать ей о делах.
Свекровь злорадно поглядывала на невестку. Она всегда считала ее неподходящей партией для своего сына, но раньше терпела, потому что Гамлет частенько наедине с матерью удивлялся тому, какая Матильда нетребовательная: что на ее месте любой наемный работник потребовал бы приличный оклад, а эта лошадь пашет даром, поскольку ничего другого в жизни не умеет. И Сусанна привыкла считать невестку незаменимым работником, и ее отношение к ней в некоторой степени смягчалось. Теперь же та лишилась и этого защитного статуса.
Мириться с создавшимся положением дел Матильда не хотела, но и рубить с плеча, рушить какую-никакую, но все же семейную жизнь тоже было страшно. Она искала приемлемый для себя вариант, а пока занималась домом – подбирала гардины, портьеры, мебель. Все свободное время проводила у себя за компьютером, стараясь не показываться в общих комнатах. Так прошла неделя, вторая… Дом наполнился армянской родней.
Как-то вечером Гамлет вдруг заговорил с ней о работе:
– Будем выходить на новый уровень, международный! – самодовольно сообщил он. – Помоги матери приготовить хороший ужин, у нас будут гости, причем особые: иностранцы.
Он замолчал, ожидая ее расспросов, но Матильда из вредности промолчала. Тогда Гамлет продолжил:
– Ты приведи себя в порядок, японцы требовательны к внешности жен.
– Мне что, кимоно надеть? И потом, почему ты ко мне обращаешься? Твоя мать предпочитает готовить сама…
– Конечно, она прекрасно готовит, но ведь она уже старая женщина, так что, будь добра, помоги ей.
Она не стала больше спорить.
– Ужин на сколько человек?
– Два японца, переводчик и двое из городской администрации.
Матильда злилась на Гамлета за то, что он не дает ей заниматься делом, но гостям все равно была рада, так давно в ее жизни не было никаких праздников. Что же, возможно теперь и она снова потребуется фирме.
Она помогла свекрови, потом навела лоск в гостиной. Работала и вспоминала, как много лет назад учила японский язык со своими учениками, интересно, сможет ли она что-нибудь сказать на японском и поймет ли ее гость? Потом поднялась к себе, посидела перед зеркалом, с недоумением глядя на себя: разве тут можно что-нибудь сделать? Наверно, если бы она занималась своей внешностью все эти годы, по крайней мере, умела бы нанести макияж и у нее была бы хорошая косметика, то сейчас она не выглядела бы так ужасно. И одежда у нее больше подходит для стройки, чем для приема гостей… Ей надоела эта бесполезная самокритика, и она подсела к компьютеру: лучше уж в ожидании мужа и его компании поболтать с Фаном. Он, как всегда, был на связи, но на этот раз его понесло непонятно куда:
