От того, который побольше пахло чем-то гадким.
Самый большой издавал странные звуки: «Хрр! Хрр!»
А тот, который со стеклышками на носу, дышал ровно и спокойно.
Возле его руки лежала очень яркая тряпочка.
Ее цвет заворожил мышонка, и тот принюхался к его сладкому запаху.
И мышонку тоже захотелось спать. Что он и сделал, уткнувшись своим носиком в теплую руку того, что со стеклышками на носу.
* * *
Дело близилось к рассвету.
Бабушка-сторожиха «Божий одуванчик», а правильней Марья Ивановна, не спала.
Все старые люди плохо спят по ночам. А особенно те, у кого душа болит за дело, порученное им в силу разных обстоятельств другим людям.
Им все время кажется, что они это сделали зря, напрасно, потому что лучше их сделать это не сможет никто, даже очень молодой и очень сильный.
Шурик был молодым парнишкой, но не опытным и не очень сильным. А охрана объекта государственной принадлежности — дело людей опытных, которых на мякине не проведешь.
Ненапрасно ведь в сторожа идут люди зрелые, жизнь повидавшие, пороху понюхавшие.
Марью Ивановну сильно беспокоило то, что она перепоручила Шурику свое дело.
Уже перед зимним рассветом она наскоро оделась и подалась пешком на свой объект, благо он был недалеко от дома — кварталах в трех.
Еще издали она заметила дверь своего объекта охраны распахнутой и яркий свет в дверях.
Сердце упало у Марьи Ивановны, когда неверным шагом она переступила порог склада и увидела представшее ее взору.
Прямо посередине в пух и прах разгромленного, развороченного словно стадом пробежавших на водопой слонов, склада лежали трое незнакомых мужчин.
А с ними рядом — ее квартирант, студент Шурик.
И все бездыханные.
Словно спавшие богатырским сном Аники-воины.
Марье Ивановне не нужно было много времени, чтобы разобраться, что здесь было и к чему. Она не долго думая, взялась за дело.
Сперва-наперво она перетащила, как медицинская сестра с поля боя, своего, ставшего почти родным сыном, парнишку во все еще урчавший незаглушенный мотором, автомобильчик у складских дверей.
Усадила его, как куклу, натянув поглубже на уши его кроличью шапку-ушанку. Так и замерзнуть во сне-то недолго по утреннему морозцу.
Потом связала по рукам одно длинной пеньковой веревкой всю незнакомую троицу, создав тем самым некую скульптурно-выразительную композицию под названием «Бурлаки после пьянки».
Марья Ивановна надежным узлом прикрепила троицу к бамперу автомобильчика.
Села за руль.
Вспомнила молодость, когда во время войны не раз и не два доводилось сесть за руль грузовичка, доставлявшего раненых красноармейцев с передовой в тыловой военный госпиталь.
Отжала ручной тормоз, надавив на педали сцепления и газа — повела «инвалидку» с плененным эскортом прямой наводкой в районное отделение милиции.
Артель «Незадачливая троица» волей-неволей была вынуждена малость очнуться, подняться на ноги и со скоростью движущегося впереди и тянувшего их за собой автомобиля поплелась, следуя воле бабушки-сторожихи по прозвищу «Божий одуванчик», а правильнее Марьи Ивановны, к подножию одного холма, на котором в жестком кресле с высокой спинкой восседала уже проснувшаяся и плотно позавтракавшая дама по имени Фемида.
* * *
На этом месте нашего повествования стал просыпаться славный город Энск.
Проснулась, сладко потянувшись в постели, одна хорошая девочка по имени Лидочка. Вспомнила о ком-то хорошем, обещавшем ее ждать на ступеньках городского кинотеатра «Космос» ровно в семь часов вечера. После занятий.
Проснулся капитан милиции Суворов Василий Александрович. Раньше обычного. Потому что ровно на девять ноль-ноль был вызван с отчетом к начальнику городского управления МВД.
Еще раньше проснулась его супруга, уже суетившаяся на кухне на предмет плотного завтрака для супруга. Она женским чутьем чувствовала, что сегодня будет хороший день, когда в жизни супруга, а заодно и в ее что-то круто изменится.
Проснулся Павел Степанович Выпивайло. Первым делом под подушкой он нащупал письмо, пришедшее со вчерашней почтой на его имя в коммунальную квартиру, где он обитал.
На конверте вместо обратного адреса красовался отпечаток штемпеля, который гласит о том, что письмо из казенного дома. Из того, о внимании которого давно мечтал Павел Степанович, прораб строительно-монтажного управления номер шестьдесят один.
Проснулся от короткого сна в кресле рядом с телефонным аппаратом Семен Давыдович Петухов, директор базы. Телефон молчал всю ночь. Семен Давыдович подумал было, что тот неисправен. Бывает же такое! Но тот был исправен. И контрольного звонка не было. Семен Давыдович стал принюхиваться: в воздухе снова чем-то явственно запахло.
Проснулся Борис Ипполитович, профессор.
В общежитии проснулись Генка Сенцов, студент-отличник, Костя-мастер, Дуб и Туз; проснулась Ирина, с недавних пор неподружка Лидочки.
Проснулся весь город.
И весь город еще ничегошеньки не знал, какой герой живет и учится в их славном городе Энске.
А звали-то героя просто — Шурик!
* * *
