Таковы, по сути дела, результаты хозяйствования еврейских предпринимателей, не создавших, по утверждению О. Платонова, ^{29} ни одного рубля национального богатства. Но зато они финансировали иностранную промышленность за счет незаконной перекачки капитала, обеспечивая тем самым механизм «гарантированного технологического отставания» России.

Именно поэтому стоят многие промышленные предприятия и растет безработица (8 % трудоспособного населения). Именно поэтому половина россиян живет ниже прожиточного минимума с доходом, составляющим лишь 40 % от уровня 1991 года. Именно поэтому русская нация стоит на грани демографической катастрофы. Реформация капитализма в России, а вернее, ее нынешняя еврейская оккупация при активной поддержке «общечеловеков» и безмолвствовании «электората» уже обошлась коренному населению в семь миллионов человеческих жизней.

Хваленое же достижение «демократов» — изобилие продуктов и товаров в магазинах — разваливается, как замок из песка, — у народа нет денег, спрос катастрофически упал. И как тут не вспомнить Протоколы сионских мудрецов, в которых прямо сказано: «Мы… заинтересованы… в вырождении гоев. Наша власть — в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что он всем этим закрепощается нашей воле, а в своих властях он не найдет ни сил, ни энергии для противодействия ей» (Протокол № 3).

Положение экономики ужасное, состояние жизни людей — невыносимое, и здесь впору кричать, звать на баррикады, проситься в «проклятое прошлое». Но голоса нет, четвертая власть и политические партии, как учили в 60–х годах XIX века раввин из Франкфурта ^{30} и в конце того же века Сионские мудрецы, ^{31} уже давно оказались в их руках.

Об этом же твердит и «Катахезис еврея в СССР». ^{32}

Посмотрите сами, кто стал медиа-магнатами? Березовский и Гусинский. Немножко Смоленский. В Интернет, пока свободную нишу, рвется Ходорковский. Кто является главными редакторами наиболее массовых газет? Голембиовский («Известия») и Гусев-Драбкин («Московский комсомолец»), Третьяков («Независимая газета») и Яковлевы («Общая газета» и «Коммерсант-Дейли»). Кто не сходит с телеэкранов? Познер и Гусман, Ярмольник и Якубович, Млечин и Олейник-Клебер. О сатире и эстраде даже и говорить не хочется — на 99 % евреи. На оставшийся один процент приходятся Евдокимов и Задорнов, Тальков и Малинин, которым выдается специальная партитура для игры в еврейском оркестре, а в случае отступления от нее их отстраняют либо уничтожают, как то случилось с Тальковым.

К началу третьего тысячелетия власть в стране (политическая, экономическая, идеологическая) полностью перешла в руки евреев, жидовствующих и азиатов. Казалось, что рекомендации сионских мудрецов полностью выполнены на одной шестой части земного шара. Ограбленные и униженные гои вымирают. Их способность к сопротивлению сломлена. Осталось только закрепить в общественном сознании мысль, апробируемую «всечеловеками»: России и русских больше нет, они исчерпали, изжили себя. Образуется новый этнос — россияне, которому русский народ отдал свою территорию, а сам превратился в «имя прилагательное», т. е. он «прилагается» к новому этногенезу и самостоятельного значения больше не имеет.

Таковы, к сожалению, результаты (окончательные ли?) так называемой перестройки. А главный перестройщик вместо прилюдного покаяния за содеянное зарабатывает иудины доллары за рубежом, доказывая с гордостью, что это именно он развалил великую страну. Он превратился в ходока по инстанциям в защиту Гусинского, которого почему-то преследует прокуратура и покушается при этом на имущество, «нажитое непосильным трудом».

Словом, печальная получается история перестройки в свете «еврейского вопроса» и возможных перспектив мирного существования русских и евреев. Но такой она видится, вероятно, не только мне.

Ну а может быть, это только в России так остро стоит национальный вопрос? Вопрос не коренной нации, а пришлой — еврейской. И если мы такие националисты, то почему у нас нет проблем с нашими давними соседями: мари, удмуртами, коми — или нашими прежними военными противниками: поляками, татарами, турками, немцами? Наверное, потому, что нам с ними уже нечего делить. У каждого из нас своя территория, свой язык, своя культура. Если мы чем-то и разнимся, то это не делает нас антагонистами, а, наоборот, взаимно обогащает, придает нашему общежитию своеобразный колорит. Взаимоотношения наших народов — великолепный пример межнационального разделения труда: кто-то выращивает зерновые, а кто-то прирожденный скотовод; одни традиционно добывают зверя, другие — липовый мед; одни занимаются резьбой по дереву, другие преуспели в керамике. Народы России хорошо дополняют друг друга. Давно ушли в прошлое обиды поволжских народов на новгородских ушкуйников, обиды рязанцев и тверичей на татарские баскакские конные отряды. Люди живут в одних селах и одних городах, не опасаясь чьей-то гегемонии, чьего-то гнета, они уверены, что в любой момент могут вернуться к своему очагу, своему роду-племени.

Добрососедство и сотрудничество подразумевают отсутствие агрессивности, ущемления прав друг друга. Если эта гармония нарушается, то ничего нет удивительного в том, что между народами-соседями возникают разногласия, приводящие к конфликтам. Мы любим украинскую кухню и украинские песни, мы любим многоголосые восточные базары и грузинские вина, кубачинские серебряные изделия и древние города Армении. Мы гордимся джигитами-единоборцами, достойно представляющими нашу страну на спортивных состязаниях. Мы нормально воспринимаем домоуправа-татарина, грузина — хирурга и шашлычника, армянина — строителя или учителя музыки, литовца — дирижера оркестра, азербайджанца-нефтяника, еврея-товароведа. Но мы, русские, никогда не согласимся с тем, чтобы и домоуправом, и учителем, и хирургом, и товароведом, и дирижером были преимущественно литовцы или армяне, башкиры или грузины. Потому что мы это уже проходили и это называлось татаро-монгольским игом или ополячиванием, немецким засильем (период Петра I до Петра III) или французским (от Елизаветы Петровны до Александра I). Тогда русским это не нравилось и они роптали, как ропщут сейчас обыватели на азербайджанскую оккупацию колхозных рынков в городах, как ропщут «новые русские» на чеченские мафиозные группировки или подмосковные безработные на рабочих-строителей из Украины и Молдавии. Но это все преходяще. Поумнеют муниципальные власти, организуют сеть цивилизованной розничной торговли, и азербайджанцам делать будет нечего на рынках; наведет порядок милиция, и канут в лету «чеченские», «казанские» и «тамбовские» группировки; оживет экономика Украины, и эти новоиспеченные «вестарбайтеры» уедут к себе домой.

Не так ведут себя евреи. Им хочется и того, и другого, и третьего. И не на время, а навсегда. Они хотят учить нас и русскому языку, и русской истории, они лучше русских знают Россию и населяющие ее народы, поэтому считают, что литературой, кинематографом, средствами массовой информации, в том числе телевидением, должны управлять они. У них четырехтысячелетняя практика менял, поэтому банки должны стать их вотчиной; они «царственный народ», поэтому управлять Россией им «сам Бог велел». Но ведь русским это не нравится. Русские у себя дома, и они хотят сами выбрать колер для покраски фасада здания, определить, где у них столовая, где спальня, а где комната для гостей; они по своему вкусу посолят суп и заварят чай; они самостоятельно подберут цветы для палисадника и рынок, на который отвезут излишки со своего огорода; они сами решат, что им больше к лицу: стрижка «под горшок» или хасидские пейсы под широкополой черной шляпой.

Но разве только русские хотят сохранить свою самобытность, свой уклад жизни, свои ценностные ориентиры, свой дом и свои источники существования? Мы уже говорили о многочисленных еврейских исходах в древние и Средние века, исходах вынужденных, подчас кровавых, потому что и тогда коренному населению стран еврейского расселения почему-то не нравилось, что евреи тянулись к их промыслам, имуществу, к деньгам, к власти над их настоящим и будущим. В те времена порядки были попроще, правитель страны, ни на кого не оглядываясь, принимал решение, а евреям, подгоняемым неприятием одних и проклятиями других, оставалось только успеть в отведенный срок унести ноги, а если получится, то и имущество.