В поле зрения Некрасова в период работы над рукописью находились литературно-критические выступления и других его современников (П. А. Плетнева, А. В. Никитенко, А. Д. Галахова), а также критика и публицистика «Литературной газеты» и «Северной пчелы». Об этом свидетельствуют цитаты из «Похвального слова Петру Великому» А. В. Никитенко в связи с критикой славянофильской позиции Шевырева, упоминания выпадов Булгарина на страницах «Северной пчелы», направленных против Белинского, выдержки из статей Ф. А. Кони в «Литературной газете» с рассуждениями о журналистике, совпадающими с некрасовскими.
Роман насыщен реалиями литературно-общественной жизни эпохи, намеками (часто отнюдь не завуалированными) на отдельные ее события, изучение которых позволило выявить прототипы писателей, редакторов, журналистов, издателей, театральных деятелей и других персонажей «Похождений русского Жилблаза». В «почтеннейшем» легко угадывается Ф. В. Булгарин, которому посвящена одна из ярких сатирических глав; в «журналисте, человеке среднего роста, в зеленом халате, зелено-серых чулках и старых калошах» (с. 93), — Н. А. Полевой; в облике издателя-гостинодворца можно обнаружить некоторые приметы В. П. Полякова; образ «сотрудника почтеннейшего, беспрестанно перебегавшего из журнала в журнал» (с. 190), заставляет вспомнить о характерных особенностях биографии В. С. Межевича; прототипом «веселого, беспечного и откровенного до дерзости» (с. 184) режиссера послужил Н. И. Куликов, ставивший ранние водевили Некрасова (см.: Некрасов. Тростников, с. 20–21, 32–41). К числу реальных лиц, изображенных в романе о Тростникове, принадлежал и редактор «Литературной газеты», «Репертуара и Пантеона» Ф. А. Кони, сыгравший положительную роль в жизни Некрасова. Он выведен здесь в образе «издателя газеты, знаменитой замысловатостью эпиграфа». В исследовательской литературе установилась точка зрения, высказанная К. И. Чуковским, о резко критическом отношении Некрасова к Ф. А. Кони (см.: Некрасов. Тростников, с. 36). Между тем рукопись свидетельствует о том, что в сознании Некрасова редактор «Литературной газеты» вовсе не ассоциировался с лагерем Булгарина, Сенковского, Межевича, а отношение к нему молодого писателя было значительно сложнее. Часто повторяемый иронический эпитет «издатель газеты, знаменитой замысловатостью эпиграфа», так же как и намеки на водевильные каламбуры Ф. А. Кони, — пример использования в романе многочисленной и постоянной критики «Северной пчелы» по поводу эпиграфа «Литературной газеты» и литературной деятельности ее редактора (см. ниже, с. 737). Помета «Рассказ, a la Кони ~ на свои собственные труды» в тексте главы VI части второй представляет интерес как заявка на художественную полемику с творчеством Кони-водевилиста. Таким образом, известная доля иронии по адресу Кони-журналиста не мешает Некрасову опираться на опыт Кони-повествователя.
Содержание и проблематика части второй романа, преимущественно главы V («Почтеннейший»), позволяет с достаточной определенностью говорить об ориентации Некрасова на широко распространенные в литературе 1840-х гг. жанры литературного памфлета, литературной пародии. Г. А. Гуковский, подобравший почти к каждому мотиву романа интересные параллели в современной и предшествующей ему французской и русской литературе,[20] в особенности убедительно сопоставил «Похождения русского Жилблаза» с двумя произведениями И. И. Панаева — очерком «Петербургский фельетонист» (впервые появился под названием «Русский фельетонист. Зоологический очерк») (ОЗ, 1841, № 3) и повестью «Тля. (Не повесть)» (ОЗ, 1843, № 2).[21] Основываясь на сюжетных, фразеологических аналогиях, исследователь возводит существенную особенность «Похождений русского Жилблаза» — портреты живых лиц — к названным очерку и повести И. И. Панаева.
Действительно, некрасовские памфлетные зарисовки беспринципных журналистов Булгарина («Почтеннейшего») и Межевича (Хапкевича) по чертам внешности, речи, бытовым деталям, использованным в романе, совпадают с сатирическими образами Фетюкова (Булгарина) и «петербургского фельетониста» (Межевича).[22]
Однако литературное творчество И. И. Панаева не было единственным источником, к которому обращался Некрасов, создавая меткие литературные портреты целого ряда современных ему деятелей журналистики и театра. «Петербургский фельетонист» И. И. Панаева восходил к памфлету Белинского «Педант» (ОЗ, 1842, № 3), направленному против Шевырева. В сфере внимания автора романа о Тростникове были и приемы памфлетного мастерства, благодаря которым современники безошибочно узнавали идеологического противника Белинского, и сама история создания «Педанта».
Характеризуя славянофила Шевырева в главе III части второй, обильно цитируя его статьи, Некрасов безусловно опирался на Белинского. К Шевыреву в романе относится такой штрих: «вопит пискливым педантически-напыщенным голосом…» (с. 157; курсив наш, — Ред.). Фраза эта содержит прямой намек на название памфлета Белинского и представляет собой перефразированную цитату из него: «Педант мой говорит голосом важным, протяжным и тихим, несколько переходящим в фистулу, как будто от изнурительной полноты ощущений в пустой груди» (Белинский, т. VI, с. 73; курсив наш, — Ред.).
В образе «ловкого промышленника», «ученого-литератора», «спекулянта» в «Педанте» был выведен редактор «Москвитянина» М. П. Погодин, которому в романе Некрасова также была дана негативная оценка. Критическое изображение Погодина в романе совпадало с другой его памфлетной характеристикой, принадлежавшей Герцену — автору «Путевых записок г. Вёдрина» (ОЗ, 1843, № 11). Некрасову безусловно была известна блестящая пародия Герцена на дневник Погодина «Год в чужих краях. 1839». В 1843 г., рецензируя сборник «Молодик на 1843 г.» (ЛГ, 1843, 24 окт., № 42), писатель иронически отозвался о записках Погодина. Славянофильские взгляды редактора «Москвитянина» и его путевые записки подверглись осмеянию и в «Очерках литературной жизни» (1845) (см.: наст. изд., т. VII, с. 366–368, 598–600), и в, по-видимому, принадлежащем Некрасову анекдоте «Как один господин приобрел себе pа бесценок дом в полтораста тысяч», в котором автор путевого дневника фигурировал под именем Бедрина — намек на памфлет Герцена (НА, с. 23–26). Так же как и Герцен, Некрасов критикует общественную позицию Погодина, идеализировавшего русскую старину и видевшего угрозу со стороны европейской цивилизации. Герцен иронизирует по этому поводу, пародируя автора путевого дневника: «Нельзя не отдать справедливости цивилизации, когда дело идет об удобствах, — как бы не вред нравам! <…> Мужички работают так усердно <…> не они нам, мы им должны завидовать; в простоте душевной они работают, не зная бурь и тревог, напиханных в нашу душу…» (Герцен, т. II, с. 108–109). В романе Некрасова читаем: «Наши нововводители, либералы развращают поколение молодых людей толками о стремлении к какому-то совершенству, о старании достигать той степени образования, которой достигли наши западные соседи! <…> Не верьте этим врагам отечества, которые унижают всё русское» (с. 157).
Воссоздавая картину литературного быта эпохи, Некрасов учитывал, по-видимому, и незначительные произведения, лишенные какой-либо художественной ценности, но содержащие злободневный фактический материал, в частности роман Л. В. Бранта «Жизнь как она есть. Записки неизвестного» (1843). Возможно, Некрасов был знаком с Брантом лично. Из благожелательной рецензии последнего на сборник «Мечты и звуки» (РИ, 1840, 13 июня, № 130) явствует, что критику «Северной пчелы» были известны подробности биографии молодого Некрасова.
В свою очередь Некрасов в период работы над романом о Тростникове был хорошо осведомлен о литературной продукции Бранта, к которой, так же как и Белинский, относился крайне отрицательно. Сотрудник «Северной пчелы» был известен в 1840-е гг. своими претенциозными статьями и брошюрами типа «Петербургские критики и русские писатели,» (СПб., 1840), систематическими выступлениями против «Отечественных записок», постоянными нападками на Белинского и писателей «натуральной школы». Так же как и Белинский, Некрасов неоднократно иронизировал по поводу его «аристократических» повествований и «опытов библиографических обозрений» (см. об этом в рецензиях Некрасова: «„Аристократка, быль недавних времен, рассказанная Л. Брантом“. СПб 1843» (ЛГ, 1843, 17 янв., № 3), «„Наполеон, сам себя изображающий“, с франц. СПб., 1843» (ЛГ, 1843, 2 мая, № 17)).
