– Не приближайтесь к ним! – крикнул он в темноту. – Не трогайте их. Дайте им…

Раздался хлопок, и Женя замер. Остановился и замолчал. Потом медленно, совершенно беззвучно сел на землю. А после – лег.

– Асгард! – выкрикнул Георгий и одной рукой поймал Анну, когда та бросилась к Жене.

Поймал и крепко прижал ее к себе.

– Биврёст!

И в Анну, глотая слезы, вцепился ошалевший от ужаса Китька.

– Мидгард!

В этот момент Борис произвел бесшумное изъятие оружия у стрелявшего. Еще двое вояк оказались в крепких руках Димок и старались не подавать признаков жизни.

– Хель!

В свете костров вырастало еще одно кольцо, оно быстро поднималось вверх. Свистящей стальной стеной разворачивалась гигантская веерная конструкция. Пары крыльев одна за другой расправлялись и смыкались между собой вверху, выше деревьев, непосредственно под степным звездным небом. Мощные драконьи лапы, как опоры ионических колонн, отливали жидким серебром.

Замолчали все. В городском парке города Счастье наступила абсолютная, мертвая тишина.

– Вот сеньор Андрес и помог своим девочкам, – сказал Георгий еле слышно. – Как смог, так помог.

Анна сидела на земле рядом с Женей и все подкладывала руки под его голову. Если бы можно было кричать, она бы кричала. Но кричать было нельзя.

Через час почти полностью рассвело. К этому времени мощная стальная иллюзия начала бледнеть и сокращаться в размерах и ушла в землю – так тают ледяные скульптуры под солнцем или возвращаются в шахты ракетные установки. И дети – сонные, перепуганные, все без исключения дети рванули к своим несчастным взрослым, к тлеющим кострам и к теплым одеялам. Они были грязные, голодные, измученные холодом и долгой неподвижностью… и абсолютно, стопроцентно живые.

Только две одинаковые женские фигуры возле подножия памятника освободителям Донбасса сидели друг перед другом на коленях неподвижно, низко опустив головы, касаясь друг друга высокими бледными лбами.

– Они договорились с ней, – с явным трудом сказал Георгий. – Мы договорились… впервые. Значит, это был вопрос цены.

В гуле детских голосов, смеха, восклицаний и женского плача потерялся первый залп грома, но за ним последовал еще один, гораздо мощнее. Длинная молния прошила бледное утреннее небо, в котором таяла почти незаметная глазу радуга, она же Биврёст, она же мост.

И наконец начался дождь.