Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
<4.> (1830)

Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать.

<5.> 1830

Я помню один сон; когда я был еще 8-ми лет, он сильно подействовал на мою душу. В те же лета я один раз ехал в грозу, куда-то; и помню облако, которое небольшое, как бы оторванный клочок черного плаща, быстро неслось по небу: это так живо передо мною, как будто вижу.

Когда я еще мал был, я любил смотреть на луну, на разновидные облака, которые в виде рыцарей с шлемами теснились будто вокруг нее; будто рыцари, сопровождающие Армиду в ее замок, полные ревности и беспокойства.[169]

<6.> 1830 (мне 15 лет)

Я однажды (3 года назад) украл у одной девушки, которой было 17 лет, и потому безнадежно любимой мною, бисерный синий снурок; он и теперь у меня хранится. Кто хочет узнать имя девушки, пускай спросит у двоюродной сестры моей.[170] – Как я был глуп!..

<7.> (1830)

Наша литература так бедна, что я из нее ничего не могу заимствовать; в 15 же лет ум не так быстро принимает впечатления, как в детстве; но тогда я почти ничего не читал. – Однако же, если захочу вдаться в поэзию народную, то, верно, нигде больше не буду ее искать, как в русских песнях. – Как жалко, что у меня была мамушкой немка,[171] а не русская – я не слыхал сказок народных; – в них, верно, больше поэзии, чем во всей французской словесности.

<8.> Мое завещание

(про дерево, где я сидел с А. С.)[172]

Схороните меня под этим сухим деревом, чтобы два образа смерти предстояли глазам вашим; я любил под ним и слышал волшебное слово: «люблю», которое потрясло судорожным движением каждую жилу моего сердца; в то время это дерево, еще цветущее, при свежем ветре покачало головою и шепотом молвило: «безумец, что ты делаешь?» – Время постигло мрачного свидетеля радостей человеческих прежде меня. Я не плакал, ибо слезы есть принадлежность тех, у которых есть надежды; – но тогда же взял бумагу и сделал следующее завещание: «Похороните мои кости под этой сухою яблоней; положите камень; – и – пускай на нем ничего не будет написано, если одного имени моего не довольно будет доставить ему бессмертие!»

<9.> 1830

Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном. Его матери в Шотландии предсказала старуха, что он будет великий человек и будет два раза женат;[173] про меня на Кавказе предсказала то же самое старуха моей бабушке. Дай бог, чтоб и надо мной сбылось; хотя б я был так же несчастлив, как Байрон.

<10>

Я читаю Новую Элоизу.[174] Признаюсь, я ожидал больше гения, больше познания природы, и истины. – Ума слишком много; идеалы – что в них? – они прекрасны, чудесны; но несчастные софизмы, одетые блестящими выражениями, не мешают видеть, что они всё идеалы. – Вертер лучше; там человек – более человек. У Жан-Жака даже пороки не таковы, какие они есть. – У него герои насильно хотят уверить читателя в своем великодушии, – но красноречие удивительное. И после всего я скажу, что хорошо, что у Руссо, а не у другого, родилась мысль написать Новую Элоизу.

<11.> 2-го декабря: св. Варвары. Вечером, возвратясь

Вчера еще я дивился продолжительности моего счастья!

Кто бы подумал, взглянув на нее, что она может быть причиною страданья?

<12>

Маико Мая.[175]

<13>

Ахвердов<а> – на Кирочн<ой.>. Г<рафиня> Завадовск<ая>. Лео<нид> Голицы<н> в доме Ростовцова. Понед<ельник> Смир<нова>. Втор<ник> Ростоп<чина>. Веч<ером>: Лаваль именины.

<14>

Суб<б>оту обе<д> у Дегая.[176]

<15>

Семен Осипович Жигимонд

в Костенецком пере<улке> дом Нащокина

<Кн.> <?> Голи<цын> <?>

Погодину; Кашинцеву.

<16>

19-го мая – буря.

Письма

1. М. А. Шан-Гирей

<Осень 1827 г. Из Москвы в Апалиху>

Милая тетенька,

Наконец настало то время, которое вы столь ожидаете, но ежели я к вам мало напишу, то это будет не от моей лености, но оттого, что у меня не будет время. Я думаю, что вам приятно будет узнать, что я в русской грамматике учу синтаксис и что мне дают сочинять; я к вам это пишу не для похвальбы, но собственно оттого, что вам это будет приятно; в географии я учу математическую; по небесному глобусу градусы планеты, ход их и пр…; прежнее учение истории мне очень помогло. – Заставьте, пожалуста, Екима рисовать контуры, мой учитель говорит, что я еще буду их рисовать с полгода; но я лучше стал рисовать; однако ж мне запрещено рисовать свое. Катюше в знак благодарности за подвязку посылаю ей бисерный ящик моей работы. Я еще ни в каких садах не был, но я был в театре, где я видел оперу «Невидимку», ту самую, что я видел в Москве 8 лет назад; мы сами делаем театр, который довольно хорошо выходит, и будут восковые фигуры играть (сделайте милость, пришлите мои воски). Я нарочно замечаю, чтобы вы в хлопотах не были, я думаю, что эта пунктуальность не мешает; я бы приписал к братцам здесь, но я им напишу особливо; Катюшу же целую и благодарю за подвязку.

Прощайте, милая тетенька, целую ваши ручки; и остаюсь ваш покорный племянник.

М. Лермантов.

2. М. А. Шан-Гирей

<Около 21 декабря 1828 г. Из Москвы в Апалиху>

Милая тетенька!

Зная вашу любовь ко мне, я не могу медлить, чтобы обрадовать вас: экзамен кончился и вакация началась до 8-го января, следственно она будет продолжаться 3 недели. Испытание наше продолжалось от 13-го до 20-го числа. Я вам посылаю баллы, где вы увидите, что г-н Дубенской поставил 4 русск<ий> и 3 лат<инский>, но он продолжал мне ставить 3 и 2 до самого экзамена. Вдруг как-то сжалился и накануне переправил, что произвело меня вторым учеником.

Папенька сюда приехал, и вот уже 2 картины извлечены из моего portefeuille…[177] слава богу! Что такими любезными мне руками!..

Скоро я начну рисовать с (buste) бюстов… какое удовольствие! К тому ж Александр Степанович мне показывает также, как должно рисовать пейзажи.

Я продолжал подавать сочинения мои Дубенскому, а Геркулеса и Прометея взял инспектор, который хочет издавать журнал, «Каллиопу» (подражая мне! (?)), где будут помещаться сочинения воспитанников. Каково вам покажется; Павлов мне подражает, перенимает у… меня! – стало быть… стало быть… – но выводите заключения, какие вам угодно.

Бабушка была немного нездорова зубами, однако же теперь гораздо лучше, а я, – О! Je me porte comme à l’ordinaire… bien![178]

Прощайте, милая тетенька, желаю, чтобы вы были внутренне покойны, след<овательно,> здоровы, ибо: Les douleurs du corps proviennent des maux de l’âme![179]

вернуться

169

Сравнения луны с Армидой, а облаков с рыцарями вошли в трагедию «Испанцы» (см. наст. изд., т. 3, с. 31–32).

вернуться

170

Имя девушки, о которой вспоминается в заметке, не установлено. По предположению В. А. Мануйлова, здесь идет речь об Агафье Александровне Столыпиной, которая была на пять лет старше поэта.

вернуться

171

Мамушка немка, о которой вспоминает поэт, – его бонна Христина Осиповна Ремер.

вернуться

172

А. С. – возможно Анна Григорьевна Столыпина, двоюродная сестра матери поэта.

вернуться

173

В книге Томаса Мура «Письма и дневники лорда Байрона с замечаниями о его жизни» (1830) говорится о двух предсказаниях, сделанных в разное время. В раннем детстве Байрона деревенская гадалка в Шотландии предсказала его матери, что он будет «великим человеком»; в 1801 г. (когда Байрону было 13 лет) прославленная английская гадалка в городе Челтнем предсказала, что в юности жизнь Байрона будет подвергнута опасности отравления и что он будет дважды женат, причем во второй раз на иностранке. Лермонтов соединил эти два предсказания в одно.

вернуться

174

Речь идет о романе Жан-Жака Руссо «Новая Элоиза, или Письма двух любовников, жителей одного небольшого города у подошвы Альпийских гор» (1761) и о романе И.-В. Гете «Страдания молодого Вертера» (1774).

вернуться

175

На то, что запись представляет собою имена тифлисских знакомых поэта, впервые указал И. Л. Андроников. По его мнению, Маико – это Мария Кайхосровна Орбелиани; а Мая – Мария Луарсабовна Орбелиани, родственницы Н. А. Грибоедовой, с которыми Лермонтов, очевидно, встречался в доме Александра Чавчавадзе (см. в кн.: И. Андроников. Лермонтов. Исследования и находки, с. 332–335).

вернуться

176

Дегай – вероятно, Александр Павлович (1818–1886), товарищ Лермонтова по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, сын директора департамента Министерства юстиции, впоследствии сенатора, Павла Ивановича Дегая. Об А. П. Дегае говорится в отрывке из письма Винсона к Лермонтову (см. с. 526).

вернуться

177

Портфеля. (Франц.) – Ред.

вернуться

178

О! Я чувствую себя, как обычно… хорошо! (Франц.) – Ред.

вернуться

179

Страданья тела происходят от болезней души! (Франц.) – Ред.

86
{"b":"202925","o":1}