На спасение штабов вылетела эскадрилья У-2. Тщетно кружили они над лесными полянами, пытаясь сесть. Три самолёта из девяти разбились при посадке. Остальные всё же выполнили задачу, сели удачно. Как уже говорилось, генерал Масленников вылетел из «котла», поручив командование своему заместителю генералу Богданову. Во время боя на прорыв генерал Богданов был тяжело ранен.

Из окружения на разных участках фронта мелкие группы и одиночки выходили весь август. Всего вышло около 18 тысяч человек. В «котле» погибли, пропали без вести и оказались в плену более 40 тысяч человек. Среди погибших заместитель командующего 22-й армией генерал-майор А.Д. Березин, командир 18-й кавалерийской дивизии генерал-майор П.С. Иванов, начальник штаба 39-й армии генерал-майор П.П. Мирошниченко. Генерала Иванова немцы похоронили со всеми воинскими почестями. Существует две версии его гибели. Первая: командир дивизии погиб во время боя на прорыв. Вторая: получив ранение в бою на прорыв, застрелился на глазах у окруживших его немцев. Генерала Богданова, умершего от тяжёлого ранения в госпитале, похоронили в Калинине.

Это сейчас мы знаем, что генералы погибли смертью героев, восхитив последними своими действиями даже врага. А тогда, когда Коневу докладывали о чудовищных потерях, у многих в голове билась мысль: а вдруг попали в плен… Плен — хуже смерти.

Войска уже облетела весть о гибели под Вязьмой генерала Ефремова. Он застрелился, чтобы не попасть в плен. Самые мужественные знали, как надо поступать в безвыходной ситуации.

Войска обоих фронтов вскоре были пополнены и приступили к выполнению очередной наступательной операции. Директива Ставки от 16 июля требовала от войск Калининского и Западного фронтов в срок с 28 июля по 5 августа 1942 года «очистить от противника территорию к северу от р. Волга в районе Ржев, Зубцов и территорию к востоку от р. Вазуза в районе Зубцова, Карамзино, Погорелого Городища, овладеть городами Ржев и Зубцов, выйти и прочно закрепиться на реках Волга и Вазуза, обеспечив за собой тет-де-поны в районе Ржева и Зубцова».

Ржев не отпускал Конева. Уже больше полгода держал в кровавых объятиях. Вцепился и он в него.

Артиллерия Калининского фронта взревела 30 июля. Генерал Н.М. Хлебников, в то время командующий артиллерией фронта, вспоминал: «Мощь огневого удара была столь велика, что немецкая артиллерия после некоторых неуверенных попыток ответить огнём замолчала. Две первые позиции главной полосы обороны противника были разрушены, войска, их занимавшие, — почти полностью уничтожены».

В самый разгар (Первой) Ржевско-Сычёвской наступательной операции Ставка приняла решение: возложить на генерала армии Жукова «руководство всеми операциями в районе Ржева».

Генерал пехоты вермахта, военный историк Курт фон Типпельскирх, подводя итог оборонительным мероприятиям августа 1942 года, писал: «Прорыв удалось предотвратить только тем, что три танковые и несколько пехотных дивизий, которые уже готовились к переброске на Южный фронт, были задержаны и введены сначала для локализации прорыва, а затем и для контрудара».

Основная тяжесть атак легла, как и прежде, на 30-ю армию генерала Лелюшенко.

Двадцать третьего августа войска Западного фронта совместно с левофланговыми дивизиями 29-й армии Калининского фронта, наконец, освободили Зубцов. Захватом Зубцова была завершена (Первая) Ржевско-Сычёвская операция. Но бои продолжались.

В этот же день в журнале боевых действий Калининского фронта появилась запись: «Командарм 30 решил перейти в наступление с задачей во взаимодействии с 29 армией уничтожить ржевскую группировку противника и овладеть Ржевом».

Азартный Лелюшенко, наблюдая успех соседей — 29-я армия вышла к Волге между Ржевом и Зубцовом, — уже не мог остановиться. Вскоре его дивизии вышли к Волге, с ходу форсировали её и захватили плацдарм на правом берегу в пяти километрах западнее Ржева.

Когда Конев возглавит войсковые объединения Западного фронта, он настоит перед Верховным, чтобы ему — «для удобства управления войсками» — передали 29-ю и 30-ю армии, разумеется, вместе с ржевским участком фронта. Ржев на целый год стал его судьбой. Он так и не смог сломить Моделя и войти в город освободителем.

Вступив в новую должность, а по сути дела вернувшись на то направление, которое оставил в октябре 1941 года после катастрофы под Вязьмой, Конев обратился к Сталину с неожиданным предложением — остановить намеченную Гжатскую операцию, «накопить снаряды, привести войска в порядок, отремонтировать танки и самолёты и организовать заново удар 29-й и 31-й армиями с юго-востока и 30-й армией с северо-запада». Конечную цель, ставшую делом чести, Конев сформулировал так: «Сомкнуть кольцо южнее Ржева».

Сталин согласился с мнением Конева. На фронте наступило временное затишье.

Девятого сентября на рассвете 30-я армия после полуторачасовой артподготовки атаковала позиции противника в районе Ржева. На этот раз артиллерии удалось подавить огневые точки, и стрелковые части с ходу заняли несколько кварталов на северо-восточной окраине города. Уличный бой — бой особый. Противники зачастую сходятся вплотную. Между перестрелкой и рукопашной схваткой паузы в несколько секунд. Обе стороны дрались с ожесточением обречённых, и потому никто не хотел уступать. Командир 6-й пехотной дивизии, оборонявшей Ржев, впоследствии вспоминал об этом дне: «Из всех дней борьбы за Ржев этот был жесточайший… подразделения, действовавшие в месте прорыва, были так обескровлены, что дивизию приказано было сменить…»

Илья Эренбург, автор знаменитого лозунга «Убей немца!» в те дни написал: «Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого, столь печального — неделями шли бои за пять-шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да за крохотный бугорок…»

Ветеран 52-й стрелковой дивизии 30-й армии бывший командир огневого взвода Пётр Алексеевич Михин вспоминал о схватке в немецкой траншее: «В траншее чуть ли не по колено в воде, под водой наши и немецкие трупы, что-то мягкое и скользкое ещё шевелится под ногами, а ты, балансируя на этом неровном дне окопа, увертываешься от смертельных ударов и изо всех сил наносишь их сам. Кто кого. На этот раз наша взяла. Немцы перебиты. Но и нас осталось мало. Не успели отдышаться, как свежими силами теперь уже немцы атакуют и выбивают нас из траншеи. Мы снова ползём через трупное поле назад в свои окопы. Немцы стреляют в спины, и трупное поле пополняется. В отличие от старых трупов тела убитых лежат, как живые, как будто заснули…»

В современной историографии множатся мнения и досужие домыслы о том, почему да как так случилось, что ни Жуков, ни Конев не смогли одолеть немцев на Ржевском выступе и взять город, что все операции были либо спланированы бездарно, либо так же бездарно исполнены, что генералы под руководством Сталина положили перед Ржевским выступом миллион, а то и полтора миллиона солдат, а результат оказался нулевым, и что Ржев по сути город воинской славы не Красной армии, а вермахта…

Перед Жуковым и Коневым стояли лучшие генералы Гитлера. В окопах сидели те, кто прошёл Францию, Польшу и Норвегию. Они прекрасно владели оружием, знали, что такое дисциплина и чувство товарищества, и готовы были умереть за Великую Германию. А богу войны угодно было найти такое поле, где неприятели могли бы сходиться многократно, чтобы состязаться в своей жестокости и свирепстве, в преданности родине и верности солдатскому долгу. И такое поле бог войны нашёл подо Ржевом.

К началу октября немцы не только не смогли что-то выкроить и перебросить из центра на юг, где Гитлер готовил решающий бросок с целью отрезать промышленные районы СССР от нефти, но и вынуждены были усилить свою группировку ещё двенадцатью дивизиями. Некоторые из них прибыли с юга. Генерал Гроссман писал, что 18-й гренадерский полк его 6-й пехотной дивизии в боях за Ржев потерял всех ветеранов, пришедших в Россию в 1941 году, а в целом в его дивизии только в августовских боях потери составили 3294 человека.