— Да, — сказал Бредли, — подчинённые мне войска и впредь будут соблюдать установленную ранее линию соприкосновения.

Они поняли друг друга. Потом поговорили о чём-то незначительном. И Бредли снова спросил:

— Как вы намерены брать Прагу? Там ведь Шёрнер. Конев не собирался обсуждать план Пражской операции

даже в общих чертах. Понял, что американцам, видимо, тоже хочется войти в Прагу. Ищут лазейку? Конев отшутился. Больше на эту тему не заговаривали.

Начался торжественный обед, во время которого Конев выразил соболезнование по поводу кончины американского президента Франклина Рузвельта. В ответном слове Бредли сказал о мужестве солдат и офицеров 1-го Украинского фронта, примеру которых следуют американские солдаты, офицеры и генералы.

Последующие тосты, а их оказалось много, были переведены в неофициальное русло. А потом вино потекло рекой. Омар Бредли впоследствии вспоминал: «Русские офицеры встретили нас шумно и весело. Русская водка и тосты за победу…»

После обеда состоялся концерт. Выступал ансамбль песни и пляски 1-го Украинского фронта. Он был создан ещё в 1943-м, в Киеве, тогда только что освобождённом, замечательной балериной и балетмейстером Лидией Чернышёвой. Ансамбль исполнил гимн Соединённых Штатов. Американцев это растрогало. Они встали и начали подпевать. Потом был исполнен гимн Советского Союза. Теперь громче пели «славяне». Публика ликовала, когда артисты на сцене пустились в русский пляс и украинский гопак. Концерт получился на славу.

Бредли наклонился к Коневу и сказал:

— Какой великолепный ансамбль! Откуда они здесь, на фронте?

— Все артисты — это наши солдаты, — ответил Конев. — Все они прошли с войсками путь от Днепра до Эльбы.

Состав ансамбля действительно на 90 процентов состоял из военнослужащих 1-го Украинского фронта. Но Бредли не поверил. Выслушал перевод, усмехнулся, но ничего не сказал.

После концерта Бредли от имени президента США вручил Коневу орден «Легион Почёта» степени Командующего. Поздравил и обнял. Конев вручил американцу красное знамя — символ дружбы. Бредли подарок принял. Но, видимо, не знал, что с ним делать. Подарки продолжались.

Бредли подарил Коневу «виллис» с надписью: «Командующему Первой Украинской группы армий от солдат американских войск 12-й группы армий». Маршал его сохранил. «Виллис» потом долго стоял в его гараже на даче. Конев на нём не ездил. Машина стояла, пока не подросла младшая дочь Наташа. Она быстро освоила импортную машину и лихо гоняла на ней по дачному посёлку.

Конев подарил Бредли своего строевого коня. Вот этому подарку американский генерал обрадовался. Конь был дорог Коневу. Завёл он его ещё в 1943-м, на Степном фронте. Выезжал редко. Болело колено после давней травмы. «Это был красивый, хорошо выезженный донской жеребец. Я подарил его со всей экипировкой…» — писал Конев.

Бредли расчувствовался, польщённый таким роскошным подарком, и вручил Коневу карабин «Манлихер». С карабином Конев после войны будет частенько выезжать на охоту. Маршал в свою очередь подарил Бредли пистолет, украшенный резьбой.

Во время ответного визита в Висбадене Конев вручил генералу Бредли орден Суворова 1-й степени.

О русском полководце, не знавшем поражений, Александре Васильевиче Суворове американец ничего не слышал. Конев рассказал о Суворове. Упомянул и о том, что орден Суворова — высший полководческий орден в Красной армии. Рассказывая о своём славном соотечественнике, Конев особо остановился на Швейцарском походе и Итальянской кампании.

После обеда снова состоялся концерт. На этот раз русский маршал и американский генерал слушали скрипачей. Играли они превосходно. Оба были одеты в форму солдат американской армии. Но маршал, старый солдат, сразу заметил, что форма на них сидит как-то мешковато.

Восхищаясь игрой скрипачей, он спросил:

— Кто они? Так прекрасно играют!

— Ничего особенного, — ответил Бредли и усмехнулся. — Они — простые американские солдаты.

Бредли был убеждён, что вернул своему русскому коллеге его шутку.

О войне и войсках больше не говорили. О Праге тоже.

Конев внимательно присматривался к американцу. Думал: неужели он будет моим врагом на поле боя? В штабах ходили разные разговоры. Вспомнил: американские солдаты очень любили своего генерала и называли его «генерал джи-ай» — «солдатский генерал». Нечто подобное от своих солдат и офицеров он слышал о себе.

Конева в этой поездке поразило вот что. От Лейпцига до Касселя летели на личном самолёте командующего 12-й армейской группой. Его «СИ-47» сопровождали истребители ВВС США. Две эскадрильи. Хотя для сопровождения достаточно было и одной. Вышколенные пилоты мастерски перестраивались в воздухе, демонстрируя высший класс пилотажа. Когда «СИ-47» приземлился и пассажиры вышли на газон аэродрома, обе эскадрильи эффектно, на разных высотах, ушли за горизонт.

Говорят, английский премьер Уинстон Черчилль в эти дни настаивал на авиационном ударе американцев по передовым частям Красной армии. Атака должна была состояться именно в этот период, когда советские войска только-только захватили Берлин и готовились к походу на Прагу. Но американцы тогда не разделяли агрессивности англичан и старались придерживаться союзнических обязательств. И всё же атмосфера уже менялась.

В нынешней прессе нет-нет да и появляются публикации о том, что в начале мая 1945-го над линией соприкосновения порой возникали воздушные схватки советских и американских истребителей. Иван Кожедуб сбил двух «мустангов», когда один из них по ошибке открыл по его машине заградительный огонь. Один из сбитых пилотов выбросился с парашютом. Самолёт другого, к сожалению, взорвался в воздухе, лётчик погиб.

Уже когда вернулись в штаб, водитель обнаружил, что багажник «виллиса» битком набит американскими сигаретами. Это было кстати, Конев много курил. Американские сигареты были, конечно, послабей «Герцеговины флор», но ничего, годились и они. Большую часть он тут же раздал офицерам и солдатам.

Подарки подарками, а в голове тем временем билась одна мысль: «Прага…»

В Чехословакии войска трёх Украинских фронтов зажали в клещи почти полуторамиллионную группировку генерал-фельдмаршала Шёрнера. Для сравнения: блокированная и пленённая союзными армиями в Рурском промышленном районе немецкая группировка насчитывала 325 тысяч человек. О ней принято писать как о масштабной и весьма удачной операции союзнических войск во Второй мировой войне. О Пражской же операции обычно говорят, как о марше армий 1-го Украинского фронта по шоссейным дорогам в сторону столицы Чехословакии…

На некоторых участках глубина обороны противника составляла 18 и более километров.

Для того чтобы с ходу пробить эту стену, Конев создал ударную группировку, в которую вошли три общевойсковые армии и две танковые — лучшие части.

По пути к Праге разделали немецкую группировку, которая всё ещё сидела в Дрездене и прилегающем районе. Об этом — в следующей главе.

Пражский манёвр был выполнен Коневым блестяще. Но в самой Пражской наступательной операции есть некая тайна, которая открывается очень медленно.

Танки генералов Рыбалко и Лелюшенко неслись к столице Чехословакии, «золотой» Праге, на всех скоростях. Десять танковых корпусов — 1600 боевых машин — сотрясали землю, крошили покрытие дорог, сокрушали оборону, встававшую на пути, оставляя в тылу немецкие гарнизоны, которые находились в стороне от главных дорог. Они были заботой вторых эшелонов.

Кейтель подписал капитуляцию. Произошло это в штабе Верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе генерала армии Эйзенхауэра. Подписав акт о капитуляции Германии, Кейтель направил соответствующий приказ генерал-фельдмаршалу Шёрнеру в группу армий «Центр». Но Шёрнер приказа не выполнил и оружие не сложил.

Бои продолжались. Немцы начали отходить на запад, к союзникам. «Не дай бог попасть в плен к русским!» — сказал немецкий генерал-фельдмаршал Модель[101]. Он выразил чувства всех остальных.