А через неделю не стало взводного, грузина Гоберидзе. Он повесился на ремне в уборной, вырезав перочинным ножиком (поощрение гауптманна Странски) на дощатой стене: «ненавижу», «жиды». Два слова. Крупно, без знаков препинания. Специальное расследование установило самоубийство на почве нервного истощения. Но уровень стукачества на определённую тему заметно снизился. Курсанты стали живо шептаться о том, что среди фрицев есть недовыявленные коммунисты-евреи, и неизвестно, кого больше опасаться: агентов НКВД или этих. Потому как, если победят немцы, то, выходит, могут победить евреи.
…Скоро 59-й километр, думал он, подставляя лицо в фуражке, стянутое на подбородке ремешком, порывам прохладного воздуха. В треске двигателя думалось весело и легко, несмотря на то, что напряжённо было в груди и время от времени наливались тяжестью виски, лоб да и вся голова. Мотоцикл кидал в стороны вихри земли, что оседали ровным шлейфом. Всё равно, что люди на этой проклятой войне, в этом проклятом мире, вновь ненароком подумалось ему. И он неожиданно понял, что ощущает себя букашкой на этой планете. Она тоже была букашкой, это могучее шарообразное тело, покрытое земной корой, толщами пресных и солёных вод, усеянная зубьями гор со снежными шапками, населённая разными живыми тварями, число которых для человека не поддавалось учёту. Оно было таким огромным, это земное тело, но оно потерялось в пространстве космоса средь других планет и звёзд. Была ли судьба этой планеты уникальна? Были или есть жизни на других планетах? И какова эта жизнь? Если такая же, то стоит ли жить вообще? Вот говорили старики и говорят, что Бог рассудит. Бог есть и Бог справедлив. Но нет на этом свете справедливость, хотя и есть случай. Счастливый и несчастливый. Знать бы только наперёд, какой из них тебе выпал. Но знать эти случаи, значит знать свою жизнь наперёд. А будет ли тогда охота жить? То-то…
Расстояние он замерял компасом и секундомером (оттянул на локте пальто). Мысли лезли временами самые дурацкие. Это, то веселило, то смущало. Как учил на курсах «Цеппелин» сам Ставински, он принялся считать попеременно, то медленно, то быстро. Сначала до десяти, потом до двадцати. Постепенно, увеличивая счёт, он дошёл до ста. Считая, «Гриша» дышал в такт своим мыслям и ощущениям. При этом отставало напряжение от головы, наливались крепостью и здоровьем другие члены.
Скоро «мёртвое место», снова думал он. Двадцать метров пройти от остановки строго на север. Упереться в дуб, под корнями которого, что с северной стороны выдаются над землёй, высверлено отверстие размером в пятак. Там, если поддеть и вытащить ножиком «пробку», закрытую мхом, обнаружится металлический или пластмассовый цилиндрик с герметичной, вывинчивающейся крышкой. На листике папиросной бумаги, заложенной кем-то из «кротов» Абвера, содержится информация, которую надлежит, согласно указанной там инструкции, принять к исполнению. От неё и только от неё, но, в первую очередь, от лиц, коим надлежит запустить её в действие, зависит исход предстоявшей операции.
Он был назначен старшим группы и знал, что за акция им предстоит. Предстояло убить Иосифа Сталина, ни больше, ни меньше. Его охраняют как зеницу ока, зримо и не зримо, десятки, если не сотни сотрудников 1-го и 2-го управлений НКВД. Маршруты, по которым ему предстоит передвигаться в машине с бронированным корпусом и стёклами, с эскортом охраны, за неделю и накануне обследуются вдоль и поперёк плечистыми, внимательными ребятами. Они в совершенстве натренированны, выявлять заблаговременно и устранять заблаговременно тех, кто представляет хоть малейшую угрозу для «тела».
Он набрал в лёгкие больше воздуха и шумно выдохнул его. Мысли подступали и впрямь невесёлые. Теоретически это даже невозможно, а уж практически… Занять позицию на пути правительственного эскорта (на Кутузовском проспекте или Садовом кольце), прогуливаться на «огневой позиции» или коротать время в каком-нибудь магазине напротив трассы; затем, выйти на тротуар, согнуть в локте руку с «панцеркнаппе», будь оно не ладно… Он физически ощутил тяжесть этой 50-ти граммовой трубы на запястье. Всё больше хотелось отстегнуть её и спрятать в сундук на коляске, а самому разоблачиться. Но это было строго запрещено по инструкции, что разрабатывал и составлял для операции «Валькирия» сам гауптманн Ставински. Так его перетак… Ага! Расставленные по ходу следования наряды НКВД, конечно же, будут ждать, пока он займёт «огневую позицию» и выстрелит. Сейчас… Они сразу же обратят внимание на человека в мешковатой, не по сезону, одежде, что либо притулился, либо снуёт туда-сюда. Подойдут к нему двое или трое сотрудников в неприметных костюмах и кепочках. Зададут пару вопросиков. Спросят документы. Начнут обыскивать. Один из них пройдётся руками вдоль тела и по рукавам. Он тут же обратит внимание на тяжёлый предмет на правом запястье. И всё пропало. Погибнуть ни за что – ни за хрен…
Если даже предположить совсем уж невозможно - на него никто не обратит внимание, примут за своего или даже будут так проинформированы через «крота», что в охране 1-го управления, то… Даже при таком раскладе, кто даст ему согнуть руку в локте в направлении правительственного эскорта? Не говоря уже о том, чтобы произвести выстрел из гранатомёта. Десятки выстрелов пройдут на опережение. Они превратят его в решето. Кроме того, как он узнает наверняка, в какой из следующих по трассе авто будет Сталин? Осторожности ради, охрана в любой момент может пересадить его из «Паккарда» в обычную «эмку». Таким образом, выстрел, даже если он произойдёт, что уже немыслимо, может пройти в ложную цель. А погибнуть от чекистской пули зря вещь для него – до боли обидная.
Правда, есть одно немаловажное, ободряющее обстоятельство. В нише «мёртвого места» (он же тайник) может быть спрятана информация, что поможет решить все эти неопределенности и устранить опасности. В ней может быть указана явочная квартира, или иной канал для контакта. С тем или иным объектом, что может быть «информированным лицом» или «доверенным агентом» Абвер. Через соответствующий пароль он выйдет с ним на контакт. Ему «сольют» нужную информацию. Ему создадут нужную «легенду», согласно которой он получит документы прикрытия – 2-го или 1-го управления НКВД. Это позволит ему уверенней чувствовать себя на трассе. К нему могут также вовсе не подойти, так как по легенде, всем нарядам будет «сброшено» такое указание. С его приметами, разумеется. Кроме всего, может так статься, что «сказочник» так постарается, что с участка, где будет его «огневая», вообще будут сняты все наряды. Он останется там один. Может быть, будут милиционеры. Один или два. Постовой и регулировщик. При личном инструктаже герр Ставински говорил, что милиция это одно из управлений НКВД. Они во всём подчиняются сотрудникам органов госбезопасности. Красная книжечка с указанием 1-го (охрана) или 2-го управлений (контрразведка) производит на любого из этих сотрудников прямо-таки магическое воздействие. Они даже не станут препятствовать ему, когда он подымет на эскорт согнутую в локте левую руку, а правой отожмёт спусковой шнур, продетый сквозь пластмассовую трубку, что вдета через отверстие в правый карман плаща.
Кроме того, существует другой важный момент. Исполнитель должен наверняка знать, в какой из машин поедет «тело». Машина либо должна быть отмечена, либо он должен ждать на трассе возле телефона. Значит, явка должна находиться в каком-то помещении, где он есть. Неужто, у Абвер кто-то завербован из директоров московских булочных? Или аптек? Кто их знает… Либо сама машина должна быть отмечена. Что, конечно, вряд ли. Или, что вполне вероятно, кто-нибудь к нему подойдёт, мужчина, женщина или ребёнок. Произнесёт то, что нужно, и будет таков.
