– Думаю, полкогорты, а то и больше.
– Да, еще к нам присоединился отряд ополченцев из Вальдайра. Город возмутился тем, что нарушен негласный закон о перемирии в его окрестностях. Но все равно, добравшись до Принца, нам пришлось изрядно попотеть, чтобы отразить атаки его кавалерии. Если бы не наши всадники – нам бы пришлось совсем худо. Да, Пакс, я тоже видела лошадь с черными и белыми пятнами. Похоже, на ней ездил один из их капитанов.
Пакс кивнула:
– Может быть. Она еще поменьше, чем другие.
– Точно. Так вот, добрались мы и до его крепости. Я вам скажу: форты, которые мы охраняем, ей в подметки не годятся. Если бы Волчий Принц собрал в ней всех своих солдат, нам бы ее и не взять было.
– Никогда не жалей о глупости или ошибке врага, – заметил Вик, полируя свой шлем. – Это самый драгоценный подарок на войне.
Баррани тотчас же вступила в спор:
– А я вовсе не то имела в виду…
Арни поспешила перебить ее:
– Барра, рассказывай дальше. А не то мы умрем от любопытства.
Баррани пожала плечами, бросила уничтожающий взгляд на Вика и продолжила:
– Так вот. Принц решил сначала дать нам бой на подступах к крепости… Ну и жарко же было! Наконец они не выдержали и побежали к воротам. А у тех, кто оставался в крепости, нервы не выдержали – они опустили решетку и подняли разводной мост слишком рано, оставив часть своих снаружи. Ну с этими-то мы быстро разделались, а вот штурм оказался делом серьезным. Сколько наших там погибло… Черного Сима помните? Так вот, камень, брошенный со стены, расколол ему череп, как спелый арбуз. Какой там шлем, эти камни двумя руками с трудом поднимаешь… Да, Пакс, капрал Стефи тоже погиб. Мы уже забрались по штурмовым лестницам на стену, и он одним из первых бросился вниз, внутрь крепости. Тут-то его копьем и проткнули… Но зато за ним прорвались человек десять наших и освободили проход для остальных.
Баррани внимательно поглядела на Паксенаррион, на лице которой отразилась странная смесь двух чувств – сожаления и облегчения.
– Да, мы ворвались в крепость, – подхватила Натслин. – Страшнее места я в жизни не видела! Представляете себе: повсюду вделанные в стены кольца с цепями – ясное дело для чего. Ямы для пленников, закрытые решетками! А подземная тюрьма в подвалах замка! Словно в кошмарном сне – везде кости, полуразложившиеся трупы, чуть живые изуродованные люди. А слуги… – Голос Натслин задрожал.
– И не говори, – продолжила Баррани, – с ног до головы в шрамах, рубцах… ужас! Ну, мы их быстро перебили…
– Кого? Слуг? – не поняла Арни.
– Да нет же! Этих – солдат Принца, да и его самого. Я слышала, что герцог допрашивал пленников и обыскивал замок, чтобы понять, зачем Волчий Принц нападал на санитарный обоз. По-моему, он так и не разобрался. А потом… потом мы пошли назад. Вот и все. Ладно, мы пойдем, а то нам с Натс сегодня ночью дежурить. – С этими словами Баррани встала и, потянув за собой Натслин, направилась к своей когорте.
– Ну и крутая девица, – негромко сказал ей вслед Вик. – Круче иного мужика. А как она Натс в оборот взяла, а?
Все поняли, что имел в виду Вик, но Пакс не удержалась от того, чтобы возразить:
– Зато она хороший солдат.
Вик фыркнул:
– Слушай, Пакс, мне иногда кажется, что ты любую ведьму, любого вампира готова полюбить только за то, что он или она – хороший солдат. Это дело нужное, но ведь в жизни есть еще много чего…
Пакс почувствовала, что краснеет:
– Я понимаю, Вик. Но нельзя быть и таким подозрительным. Да, Барра не такая, как другие женщины, да, у нее много недостатков, наконец, она любит прихвастнуть, да и на язык остра… Но в глубине души она добрая и хорошая.
Последние слова Пакс произнесла с меньшей уверенностью. В ответ Вик серьезно посмотрел на нее – что бывало очень редко – и сказал:
– Позволь мне хоть раз объяснить тебе кое-что в этой жизни, Пакс. Можно любить даже самых плохих людей, но хорошими они от этого не станут. Подожди, не перебивай меня. Я не говорю, что Барра – плохая, по крайней мере не утверждаю. Но ты, заявляя, что она добрая в душе, просто хорошо к ней относишься и хочешь, чтобы она была такой. Нельзя так. Нужно видеть людей такими, какие они есть, а не такими, какими ты хочешь их видеть, иначе тебе будет очень тяжело и больно.
В голосе Пакс смешались смущение и злость:
– Я тебя не понимаю и понимать не хочу. Пока что я слышу в твоих словах только одно: Барра злая. А это не так.
– Да наплевать мне на Барру, мы ведь о тебе говорим! – воскликнул Вик. – Пакс, мой отец – певец и музыкант. А они умеют разбираться в людях, в их мыслях и чувствах. Иначе бы люди их не слушали. Да, я не научился петь и играть на арфе, но все же мне удалось многое перенять от отца. Пойми, люди – не куклы. Они не могут быть только хорошими или плохими. Хороший солдат или добрый приятель – это не гарантирует от того, что этот человек вдруг окажется негодяем, трусом, предателем или лжецом. Понятно?
– Да… Но Барра…
– Катись ты со своей Баррой! Вот ведь упрямая деревенщина! Ладно, слушай меня. Ты рассказывала, что всегда мечтала стать воином, так? Солдатом, воюющим за добро, верно? – Вик подождал, пока Пакс кивнет. – Так вот, ты так занята этим, что не замечаешь ничего вокруг. Ты видишь людей хорошими бойцами или наоборот. И для тебя нет середины. То же и с добрыми и злыми – либо одно, либо другое. Сама ты вообще-то добрая, вот тебе и кажется, что все вокруг такие. Но большинство людей, слушай внимательно, Пакс, большинство – между, посередине, как в смысле воинского мастерства, так и по отношению к добрым и злым. Все люди разные. Понимаешь, ты пропустила что-то важное в своем понимании мира. Обычно людей приходится учить, что, например, внешне одинаковые мечи вовсе не похожи друг на друга: один лучше, другой хуже. С тобой все наоборот: ты безошибочно выберешь лучший клинок, отложишь худший и разложишь между ними остальные. Но в людях ты абсолютно не разбираешься. А это дело нужное, позволю себе заметить, – уже в полушутку добавил Вик.
Пакс кивнула:
– Кажется, я поняла, о чем ты, Вик. Наверное, ты прав. И все-таки как насчет Баррани?..
Вик закатил глаза и сложил руки на груди:
– Как ты мне надоела! Все, твоя взяла. Я про нее ничего не говорил. Только сказал, что она – крутая девчонка. И умоляю, не начинай все сначала!
Арни и Сабен украдкой захихикали, и Пакс вдруг поймала себя на том, что и ее губы расплылись в улыбке. Хотя, честно говоря, в глубине души она не была уверена, что правильно поняла шутку Вика.
Зимние казармы в Вальдайре показались Паксенаррион уже почти родным домом. Знакомые здания, знакомые люди. Да и к первогодкам уже никто не относился как к новичкам. После первой кампании они были приняты в роте как равные. После торжественной поминальной церемонии Пакс действительно почувствовала себя лучше: давившее ее чувство несправедливой утраты утихло, отошло куда-то в глубь сознания.
Зимой солдаты в основном занимались отработкой мастерства ведения боя в строю, индивидуального владения оружием, рукопашного боя. Довелось им и поработать по хозяйству. Пакс немало дней провела в кузнице, кожевенной и оружейной мастерских, подавая, поднося и перетаскивая, в общем – делая все, на что способен неумелый подсобный рабочий. Воспользовавшись возможностью, Пакс начала тренироваться с двуручным мечом и приобрела новый набор синяков и ссадин.
Проводя свободные дни в городе, Паксенаррион и ее друзья с удивлением заметили, что их жалованье, казавшееся поначалу таким большим, тает просто на глазах.
Как-то, сидя за столом в излюбленном трактире роты Пелана – «Белом Драконе», Арни, вздохнув, заметила:
– Дело не в том, что вещи такие дорогие, просто их много, и все нужно купить. У нас ведь пока, считай, ничего нет…
– Да, я понимаю, – ответила Пакс. – Я вот – собиралась копить, чтобы расплатиться с отцом за приданое, а продолжаю тратить деньги. – Она обвела рукой накрытый стол. – Но если не считать этих походов в трактиры, все, что я купила, – действительно нужные вещи… Ну, скажем, большинство из них.
