неудачного трюка с хлопушкой.

Случались и несчастья. В английском семейном номере мото-шоу старший брат

на лишний дюйм приблизился к краю платформы, и пирамида из пяти человек

посыпалась вниз. Чудом обошлось без травм, только самая верхняя, маленькая

Изабелла Берд, потеряла два зуба, и ее, удивленную, не проронившую и

слезинки, унесли с манежа. Ее старшая сестра Салли, о чью голову малышка и

ударилась, заметила, что это, слава богу, всего лишь молочные зубы, и уложила

Изабеллу в постель, щедро пообещав по шиллингу за каждый выбитый зуб.

Восьмилетняя Изабелла все еще не разбиралась в американских деньгах. Одна

из воздушных гимнасток сломала запястье, неудачно упав в сетку. Стелла, которая в начале сезона ездила на параде-алле и работала в акробатическом

номере (в воздушных полетах для нее места не осталось), вышла на замену. А

Марио вбил себе в голову, что должен научиться ходить по проволоке, и к

всеобщему изумлению овладел этим искусством меньше, чем за месяц, даже без

балансировочного шеста. Обстоятельство это, по той причине, что канатоходцы

выступали без страховочной сетки, ввергло Папашу в один из самых

впечатляющих приступов гнева.

Изредка Томми получал весточки от семьи – большего он, впрочем, не ожидал.

За те месяцы, которые он провел с Сантелли, мать прислала около дюжины

коротких писем с торопливо начертанными словами любви и просьбами быть

хорошим мальчиком. Он отслеживал путь цирка Ламбета, но скорее из

любопытства, чем от тоски по родным.

Как-то в субботу у Томми выдалось несколько свободных минут перед вторым

отделением, и он прогуливался вдоль «Аллеи Клоунов». Клоунам – из-за

огромного количества грима и костюмов – выделялось вдвое больше места для

переодевания, чем другим артистам. Шагая вдоль ровных рядов дорожных

сундуков к месту, отведенному для Сантелли, Томми миновал Коу Вэйленда, который, закончив свой номер, переодевался ко второму отделению, где

распоряжался кассой. Заметив Томми, он быстро захлопнул крышку сундука, однако Томми успел увидеть квадратную бутыль и стакан, которые Вэйленд

торопливо спрятал под сброшенное трико.

Томми, сам того не замечая, уставился на него во все глаза. Распитие спиртного, само по себе запрещенное, обычно спускали с рук, если артист выходил на

представления трезвым. Однако акробаты и воздушные гимнасты сторонились

алкоголя, опасаясь, что он ухудшит координацию движений. Папаша Тони как-то

выбранил Анжело за лишний стакан вина, а ведь дело было в воскресенье, законный выходной. Даже рабочих могли уволить без предупреждения за

появление пьяным на публике. Но те немногие, кто пил, делали это открыто.

Идея о том, что можно пить тайком, была для Томми в новинку.

- На что пялишься, Рыжий?

«Да какое мне дело, – подумал Томми. – Он свой номер отработал.

Необязательно быть трезвым, чтобы собирать плату». И сказал первое, что

пришло в голову:

- Ты получил новый «Билборд», да? Я видел Хиляка Эдди прямо перед дневным

представлением, но не успел подойти. Можно мне посмотреть?

- Ага, я как раз читаю, – усмехнулся Коу Вэйленд.

Он был плотным, грубовато привлекательным мужчиной с бычьей шеей.

- А зачем тебе «Билборд», парень? – спросил он с тяжеловесным юмором. –

Ищешь новую работу? Сольный номер на центральном манеже?

- Просто хочу посмотреть, где на этой неделе выступает цирк Ламбета, –

сымпровизировал Томми.

- Ладно тебе, Рыжий, – сказал Вэйленд все еще шутливо. – На кой тебе сдался

этот мелкий балаган? Тебе и здесь неплохо, разве нет? Или тебя кто-то

обижает? Скажи дядюшке Коу, и я быстро его проучу.

- Я вырос в этом мелком балагане, – ответил Томми. – Хочу посмотреть, где

выступают родители.

- Верно, ты же не Сантелли, да? Помню, в контракте у тебя была другая

фамилия. Как ты угодил к Сантелли? Они так гордятся своим тесным семейным

кругом. Я думал, для этого надо либо попасть к ним в зятья, либо родиться у них.

Ты или твои родичи?

Томми качнул головой.

- Сантелли работали у Ламбета, и Марио научил меня летать.

- Ты на них не похож, это факт, – заметил Вэйленд. – Они же все итальяшки, так?

Хотя Джонни белобрысый. Наверное, они тебя за смазливую мордашку взяли, чтобы в масть получилось: блондин, брюнет и рыжий, а?

Он был близко, Томми чувствовал запах виски в его дыхании, и ему стало неловко.

- Твои родичи тоже летают?

- Нет, папа укротитель. Том Зейн. Я хотел посмотреть, где они будут выступать.

У Коу Вэйленда отпала челюсть. Он встал, не отрывая взгляда от Томми.

- Господи всемогущий! Ты тот самый Зейн? Их сын?

- А что не так? – удивился Томми. – Эй, ты чего так смотришь? У меня что, лицо

зеленым стало?

- Старик Тони… он, значит, твой опекун?

- Ну да. А что?

- Славно, что ты здесь, верно? А то… о боже, – Вэйленд вдруг резко отвернулся, набросил пиджак и затянул галстук. – Кыш, парень. Иди себе. Мне пора.

«Да что такое? – совсем опешил Томми. – Он так напился?»

- Можно мне «Билборд»? Ты сказал, что уже прочел.

- Ну, не совсем. У меня его нет, – сказал Вэйленд, отворачиваясь. – Пошел прочь, ступай, поговори с Тони. Брысь!

А когда Томми, нахмурившись, послушался, Вэйленд окликнул его с пьяной

настойчивостью.

- Эй, Томми… сильно не раскисай, ладно?

Либо этот парень свихнулся, либо последние мозги пропил.

С этой мыслью Томми направился к сундукам Сантелли. Его сундук был открыт, костюм лежал наверху. Марио, полуголый, стоял на одной ноге, натягивая трико.

- Ты припозднился, – сказал он. – Одевайся.

Томми взял черные трико и с отвращением выпалил:

- Жмот!

- Кто? Я? – удивился Марио.

- Да этот урод Вэйленд. Вечно таскает у других «Билборд», будто обеднеет, если

свой купит. А теперь у него был новый, я попросил взглянуть на минутку, посмотреть, где выступает Ламбет, а он соврал. Сказал, якобы у него нет, а я сам

в его сундуке видел. Это ж надо таким прижимистым быть.

- Ах, этот, – заметил Папаша, приглаживая волосы перед импровизированным

туалетным столиком, сооруженным из зеркала, доски и двух сундуков. – Он

слишком дружит с бутылкой.

Анжело пожал плечами.

- Ничего не поделаешь, брат босса. Любого другого уже давно взашей бы

погнали.

- Я слышал, – невнятно сказал Марио, застрявший в горловине топа, – он летал до

этого года, но партнер подложил ему свинью.

- И ты его винишь? – Томми заправил завязки и наклонился обуться. – Он небось

его заставлял использованной лентой перекладины обматывать. С него станется

туалетную бумагу стирать и утюжить!

- Ладно, ладно, – попенял Папаша, – хватит сплетничать. Где Джонни?

Он бросил взгляд на сундук Джонни.

- Уже оделся, – доложил Марио. – Наверное, воды попить пошел. А вон он, возвращается…

Томми поднял голову и увидел Джонни с новым «Билбордом» подмышкой. Когда

тот положил журнал на сундук, Томми потянулся к нему, но Марио перехватил

его руку и неожиданно строго сказал:

- У тебя есть дела поважнее! Давай, ragazzo, на выход. Опоздаем!

- Ты совсем, что ли? Пять минут еще, – возмутился Томми, но Марио подтолкнул

его, и пришлось подчиниться.

Томми надулся: большую часть времени они с Марио общались на равных, но

порой парню попадала вожжа под хвост, и он начинал распоряжаться Томми, как

маленьким.

- Я просто хотел посмотреть, где выступают родители, – сказал он, однако Марио

не обратил внимания.

Да в чем дело? Что происходит?

Но они готовились выходить, и Томми все забыл: его научили оставлять личные

проблемы и заботы вне манежа. В перерыве между представлениями Марио