Джо подтолкнул ее локтем в бок и с интонациями Змея, склоняющего Еву к греху, прошептал:

— Давай. Я никому не скажу.

Габриелла закрыла глаза и впилась зубами в сандвич. Поскольку Джо оказался вопреки себе весьма любезным и принес ей поесть, было бы не вежливым отказаться от угощения. Сегодня утром Габриелла ушла из дому, не позавтракав, и впрямь умирала с голоду. Пока она не смогла нагулять достаточного аппетита для чили по-вегетариански. Она вздохнула, и блаженная улыбка заиграла на ее губах.

— Голодна?

Она открыла глаза.

— Угу.

Джо смотрел из-под козырька бейсболки, как она жует, а потом глотает пищу.

— Есть еще несколько ватрушек, если хочешь.

— Ты купил мне ватрушек? — удивилась Габриелла, тронутая его заботливостью.

Он пожал плечами.

— Да, конечно. А что такого?

— Потому что мне казалось, что я тебе не нравлюсь.

Джо перевел взгляд на ее губы.

— С тобой все в порядке.

Он откусил большой кусок от своего сандвича и переключил внимание на заполненный людьми парк. Габриелла достала из стоящей рядом с ее стулом сумки-холодильника две бутылки воды и вручила одну Джо. Он взял бутылку, и они продолжали трапезу в дружеском молчании.

Габриеллу удивило, что она не испытывает потребности нарушить тишину беседой. Ей было уютно сидеть рядом с Джо, ничего не говоря, а это удивляло ее еще больше. Она сбросила сандалии и, скрестив ноги, принялась наблюдать за проходящими мимо ее киоска людьми.

Толпа представляла собой пестрое сборище поклонников метафизики, начиная от школьников и заканчивая пенсионерами. И впервые с того момента, когда Джо арестовал ее неподалеку от того места, где они сейчас сидели, Габриелла задумалась, какой она казалась ему, когда он смотрел на нее. Многие другие торговцы выглядели весьма причудливо, и Габриелла спрашивала себя, не видится ли она Джо такой же. Как, например, медитирующая на своем коврике в ярком платье Матушка Душа с кучей перепутанных тонких косичек и с кольцом в носу. Габриелла удивлялась, почему ее заботит, что Джо о ней думает.

Габриелла утолила голод, съев половину огромного сандвича, поэтому она завернула оставшуюся половину в салфетку и положила в сумку-холодильник.

— Я думала, что не увижу тебя сегодня, — наконец нарушила она молчание. — Думала, ты будешь следить за Кевином в магазине.

— Я скоро отправлюсь туда. — Джо доел сандвич и запил его водой из бутылки. — Кевин никуда не собирается, но, если даже он решит уйти, я узнаю об этом.

Итак, полиция следит за Кевином. Габриелла принялась сдирать этикетку со своей бутылки, краем глаза наблюдая за Джо.

— Что ты намерен сегодня делать? Закончить с полками в кладовке?

Вчера к моменту закрытия магазина Джо снял все полки и прикрепил кронштейны к стене. Ему осталось только установить полки. Это не займет много времени.

— Сначала я их покрашу, но к концу дня должен закончить. Мне завтра надо кое-что сделать.

— А как же с прилавком в задней комнате? Кевин говорил, что не возражает заменить его, а эта работа займет время до понедельника.

— Надеюсь, к выходным Кевин сделает неверный ход, и меня в понедельник уже не будет.

У Габриеллы похолодели пальцы.

— Вероятно, нам лучше не затрагивать эту тему. Ты по-прежнему думаешь, что Кевин виновен, а я так не думаю.

— Я все равно не хотел бы сейчас говорить о Кевине. — Джо осушил бутылку и, слизнув с нижней губы капельки воды, сказал: — У меня к тебе несколько важных вопросов.

Мне следовало догадаться, что за его любезностью кроется желание получить кое-что взамен, подумала Габриелла.

— Каких?

— Когда ты купила этот экзотический наряд?

— Это один из твоих важных вопросов?

— Нет, мне просто любопытно.

Поскольку Джо уставился на ее живот, понять по глазам, что кроется за его вопросом, не представлялось возможным.

— Тебе не нравится?

— Я этого не сказал. — Джо посмотрел ей в лицо ничего не выражающим взглядом полицейского, и Габриелла снова ничего не смогла понять. — Вчера, после ухода из магазина, что ты рассказала матери и тетке обо мне?

— Правду. Я рассказала им правду.

На лице Джо появилось недовольство. Он хмуро смотрел на Габриеллу.

— Ты сообщила им, что я полицейский?

— Да, но они никому ничего не скажут, — заверила Габриелла. — Они обещали, и, кроме того, они верят, что нас свела судьба.

Габриелла пыталась объяснить матери, что Джо вовсе не тот пылкий смуглый любовник, посетивший ее в видениях, а просто невыдержанный и неотесанный детектив. Но чем больше она объясняла, тем большую убежденность выражала мать в том, что судьба действительно сыграла роль в жизни Габриеллы. В конце концов Клэр пришла к заключению, что слежка и принуждение изображать подружку переодетого полицейского, да еще такого «крутого», как Джо, не являются событиями ординарными.

— Хочешь узнать еще что-то? — спросила Габриелла.

— Да. Как ты поняла, что я слежу за тобой? И не вздумай молоть чепуху о том, что чувствовала мои вибрации.

— Я не чувствую вибраций. Что, если я скажу, что это была твоя черная аура? — По правде говоря, Габриелла не чувствовала ауры Джо до тех пор, пока он не арестовал ее.

Он, прищурившись, молча смотрел на нее, и Габриелла решила, что спектакль пора кончать.

— Это было легко. Ты куришь. Из тех, кто совершает пробежки по утрам, я не знаю ни одного человека, который бы перед пробежкой с удовольствием выкуривал сигарету.

— Черт меня побери.

— Когда я впервые заметила тебя, ты стоял под деревом и дым вокруг твоей головы напоминал гриб ядерного взрыва.

Джо скрестил на груди руки и насупился.

— Окажи мне услугу, а? Если тебя спросят, как ты обнаружила за собой слежку, придерживайся версии о черной ауре.

— Зачем? Ты не хочешь, чтобы другие полицейские узнали, что тебя выдали сигареты?

— Не хочу.

Габриелла склонила набок голову и подарила Джо такую улыбку, которая, по ее мнению, должна была заставить его занервничать.

— Хорошо, я выручу тебя, но за тобой останется должок.

— Чего ты хочешь?

— Пока не знаю. Я подумаю и сообщу тебе.

— Другие мои осведомители всегда знали, чего хотят.

— И чего же они хотели?

— Обычно чего-то противозаконного. — Он встретился с ней взглядом. — Ну, например, сделать так, чтобы их досье исчезло, или чтобы я закрыл глаза на их пристрастие к наркотикам.

— И ты делал это?

— Нет, но ты можешь попросить. Это даст мне основание обыскать тебя.

Теперь наступила очередь Джо улыбнуться. И он улыбнулся. Губы лениво изогнулись, и у Габриеллы все затрепетало внутри. Взгляд Джо скользнул вниз и остановился на блузке.

— Возможно даже, мне придется провести личный досмотр.

У Габриеллы перехватило дыхание.

— Ты не посмеешь…

— Посмею. — Взгляд Джо скользнул ниже, задержался на пупке, опустился к юбке, потом к разрезу на ней. — Я давал присягу. Я поклялся выполнять обязанности по службе, защите и проведению личных досмотров. Это моя работа.

Трепет Габриеллы превратился в жар. Она никогда не умела флиртовать, но не смогла не спросить:

— И ты хорошо выполняешь свою работу?

— Очень.

— Отвечаешь ты уверенно.

— Скажем так: я всегда довожу дело до конца.

Габриелле показалось, что она начинает таять, и это не имело никакого отношения к жаре на улице.

— Какое дело?

Джо наклонился к ней и тихим голосом, от которого мурашки побежали по коже Габриеллы, а температура тела повысилась еще на несколько градусов, произнес:

— Любое, приносящее мне радость любви, дорогая.

Габриелла вскочила и расправила юбку.

— Мне нужно… — В смущении она указала пальцем на переднюю часть палатки. Ее тело отказывалось подчиняться разуму. Физическое желание пыталось взять верх над здравым смыслом. Полная анархия. — Я только…

Она подошла к столу с массажными маслами и начала выравнивать небольшой ряд голубых флаконов, и без того стоящих в идеальном порядке. Ей не нужна анархия. Ни к чему, чтобы одни эмоции доминировали над другими. Это плохо. Слишком плохо. Она не хочет ощущать зуд на коже, внутренне содрогаться и ловить ртом воздух. Только не сейчас. Посреди парка. И не рядом с Джо.