Длиннобородый рассказал с упоением, что уж он это знает сам: пять колхозов с воскресенья распались, это только вокруг него, а там по округу мало ли чего творится. Собрались где-то обсуждать устройство колхоза. Выходит человек с газетой в руках и говорит: я думал и понимал, в колхоз идти обязательно, а тут вот написано, что это по доброй воле. Ежели по доброй воле, то до свиданья, товарищи! И вышел, а за ним еще кто-то, и еще, да так мало-помалу без всяких слов все показали затылки, и стол остался пустой.

Еще рассказывал длиннобородый, что бедноту теперь за шею взяли, и нет человека, кто получил власть, в то время как был с бедняком, чтобы тому бедняку в шею не дал. Бедноту за шею взяли, а в некоторых приходах, как говорят, церкви открыли.

Конечно, — человек тот перегибал, но все-таки… Пахнуло первыми днями Февральской революции. Разве я лично страдал от царизма? Мне было хорошо, как и теперь неплохо, но война как прошлое с обидами, все это висело бременем, и, когда вышла революция и убрали царя, то, оказалось, с царем пало все бремя прошлого… И разве есть у меня счеты с бедняками, им так уж хочется попов и церковного звона. Нет, теперь было (да, уже было!) истязание народа во много раз хуже войны. И тоже, как в феврале, бремя спало: ух! Был обман великий тогда, стало много хуже, и теперь возможно будет плохо, но пусть… Старик свое чувство дал мне понять такими словами: «В Чистый понедельник объявили волю», — он хотел сказать, в грустный, потому что Чистый на Страстной, — а теперь в воскресенье, на один только день раньше. — «В Прощеный день^{52}, — сказал я». — «Да, да», — повеселел он. Простились.

Итак, это совершенно очень похоже во исполнение моей программы «через колхоз в совхоз», вторая часть «трилогии»: первая в колхоз с раскулачиванием, вторая оплачивание: беднота в совхоз, кулакам земля. Третья часть…

Неужели Сталина совершенно переварили, не пролив капли крови? Или это все впереди?

7 Марта. Потчевали Зоину родню с князем. Пете телеграмму: «Зою собираем ехать тебе совсем. Давно нет тебя писем отвечай, все ли благополучно.

Михаил Пришвин.»

Намечается образ Пендрие. Что если это французский шпион? Раскусили и уехал (а фотография?) Что если наши проморгали, а он отводил им глаза, как спекулянт? Его слова: я прошлым никогда не дорожу: прошло и кончено. А в будущем я всегда вижу лазейку, чтобы ни было — я вижу (рассказывал с гордостью). Можно представить себе превосходного человека в личных отношениях и как отца, семьянина — все, все очень хорошо! и в то же время вокруг него смерть — он же всегда вывертывался, он бессмертен. Помнить свое первое впечатление.

Другой тип Иван Ив. Веденский, бывший начальник тюрьмы (наверно семинарист): доносчик… Веденский свой доносчик, ничтожного умственного кругозора. Пендрие — французский, с большим кругозором, но сущность, верно, одна.

Огород Ив. Ив. Веденского лежит на южном склоне до самого оврага, вверху у него огурцы, внизу по сырому овражьему месту капуста. По ту сторону оврага на северном склоне <1 нрзб.> домиками тоже везде с огородами. И все видят отчетливо, как растут огурцы и капуста у Веденского. Можно себе представить, что еще они видят, если Иван Иванович упорно держится китайских взглядов на способ восстановления производительных сил огородной земли…

Бывает, думается, что нынешнее безобразие было и при царе, только не было доступным зрению, т. е., тогда могли быть люди, которые и не догадывались о тайнах жизни, в особенности дети, юноши и девушки об этом ничего не знали.

Манифест Сталина вызвал бурю радости у мужиков, но интеллигенция расценила его как искусственный прием, сдерживающий прорыв гнилого нарыва. Черносотенцы недовольны, либералы равнодушны.

Теперь вслед за большевиками все понимают, думаю, что кончиться должно непременно войной: в течение 12 лет большевики заставили этому поверить. Весь вопрос, когда мы хлебнем эту, верно, уж и последнюю для нас чашу горя…

11 Марта. С некоторого времени интеллигенция разделилась, одни стали думать, как большевики пишут, что все кончится непременно войной; другие надеются на медленный спуск вплоть до полного открытия границ капиталу. После манифеста Сталина это разделение стало особенно заметно, одни понимают манифест как уступку, за которой пойдут новые уступки, другие подозревают в этой уступке обход мужика: берут в обход.

Гамза (авантюрист) — антирелигиозник, выгнанный из директоров музея, пишет работу о Троице, в которой доказывает, что Троица есть явление чисто феодально-хозяйственного порядка. Вследствие нехватки денег для жизни в течение 3-х месяцев он предпринимает поездку к митроп. Сергию с целью уговорить его совершить турне по СССР с диспутом: «Митрополит Сергий и лектор Гамза…»

12 Марта. С неделю или больше это продолжалось, и все не верилось: слишком рано, тем более, что вот уже не помню сколько-то лет весна обманывала. Сегодня утром тает в тумане, невозможно не верить. Трубецкой слышал от многих, будто показались отдельные грачи.

Помню первый аэроплан в Петербурге, Мережковский видел в летчиках нового человека-птицу. В какой-то комиссии мы подбирали русское слово для пилота, и я предложил цирковое «полетчик». Потом стало летчик…

И вот прошло время, четверть века. Летают аэропланы, рычат, и люди не дают себе труда поднять голову — поискать его в небесах.

Я сказал Леве:

— Какая неприятная, злая вещь и как-то совсем чужая.

Лева на это:

— Но представь себе, что аэроплан у тебя свой, как фотоаппарат.

Пришлось подумать.

— Фотоаппарат, — говорю, — маленький, ему не завидуют, но аэроплан, если мой собственный полетит — мне да… мне было бы очень хорошо, если бы не совестно: я ведь наверно буду знать, что лечу один, что человек у земли холодной, снежной, идет злой, у земли, разогретой солнцем, завистливый. Мне бы такое обладание не только не доставило радости, но лишило бы последнего счастья, доставляемого мне скромным трудом… Вот если бы о моем собственном аэроплане я мог бы сказать: это наша машина.

— Как железная дорога? — спросил Лева.

И тут мне опять пришлось задуматься, потому что на своем месте сидишь в вагоне и в то же время наша дорога: все едут. Но никогда не чувствуешь к железной дороге, к нашему, того, что к своему? Ответ: потому что эта дорога создавалась без моего личного участия.

Моспушторг.

Егоров:

— Зайдите… Некогда, говорите, убили лисицу. Зайдите, вышло… такое, 30 лет окладывал лисиц, и не было такого.

Я зашел. — Ну, что же? — Зайца обложил. (Обложили лисицу, стали затягивать, увидели выходной след — выругались! Пошли по следу, обложили и оказалось, — это заяц вышел из оклада, а лисица осталась на старом месте.)

После манифеста мало-помалу определяется положение: сразу вскочили цены на деревенские продукты, это значит, мужик стал продавать в пользу себя, а не распродавать ввиду коллективизации. И заметно многие перестали думать о войне, что, по всей вероятности, и более верно: не будет войны. Сколько же порезано скота, во что обошелся стране этот неверный шаг правительства, опыт срочной принудительной коллективизации. Говорят, в два года не восстановить. А в области культуры, разрушение всей 12-летней работы интеллигенции по сохранению памятников искусства?

14 Марта. Чуть подморозило. Пасмурно. Ветер. Зоя и мы с Павловной едем поздравить Дунечку.