Он не отдал никаких приказов, поэтому перепуганные и притихшие слуги, не решившись самовольничать, отвели Инди обратно в ту самую комнату, из которой он ещё этим утром вышел с такой надеждой. Там его развязали. Он сел на пол и смотрел, как запирают двери. Голод, мучивший его весь день, стал почти непереносимым - как назло, именно теперь, когда, по словам Арджина, еду он больше не получит. Его бил озноб. Всё случившееся было как во сне, жутковатом дурмане, порождённом наркотиком. "Он убьёт меня", - подумал Инди и не почувствовал ничего. Что ж, может, оно и правда к лучшему... Жить так, как прежде, в мире, где нельзя никому верить и не на кого положиться, он больше не мог, и теперь всё так или иначе будет кончено.
Глава 3
Эту ночь он встретил без света. Лампа, полная масла, одиноко стояла на столике, тёмная и холодная, как мрак внутри Инди. Он сидел на полу, обхватив колени руками и положив на них подбородок, и слегка раскачивался, вслушиваясь в звуки вокруг себя. Живот подводило от голода, рот сушила жажда, и он сглатывал, пытаясь хоть немного их унять. Всякий раз, слыша за дверью шорох или шаги, Инди поднимал голову, а когда звуки стихали, опускал её снова. Он чувствовал нетерпение, похожее на то, которое одолевало его прошлой ночью, также проведённой без сна. Нетерпение накануне освобождения мало отлично от нетерпения за ночь до казни. Он устал. Он просто хотел, чтобы всему пришёл конец.
Луна совершила круг и зависла над домом Арджин-бея, глядя на Инди сквозь ажурные ставни. Инди посмотрел на неё тоже. Она не была ему союзницей - у него не было больше ни союзников, ни друзей... И вдруг он заметил, как что-то блеснуло в сумрачном белом свете. Не двигаясь с места, Инди протянул руку и коснулся чего-то холодного, маленького, лежащегося всего в шаге от того самого места, где он, окоченев, сидел уже много часов. Дрожащие пальцы сжали крохотный кусочек металла.
Это была женская заколка. Маленькая игла с деревянным шариком на конце, какой фарийские женщины прибирают волосы, прежде чем накинуть на них покрывало. Должно быть, Захра-ханум обронила её утром, когда пришла за Инди. Он повертел заколку в пальцах и снова положил на пол. Она была слишком тупой, чтобы он мог использовать её для самоубийства. Разве что если вогнать её себе в нос или ухо... От этой мысли Инди вздрогнул всем телом, и волна ледяного ужаса накрыла его с головой. Он вскочил, непроизвольно сжимая кулаки и обводя тёмную комнату обезумевшим взглядом. Его смерть, страшная и медленная смерть совсем близко, а он только и знает, что сидеть, тупо пялясь в одну точку?! Ну уж нет! Надо хотя бы попытаться... хоть что-нибудь сделать... даже зная наперёд, что ничего у него не выйдет.
Инди снова нашарил заколку ладонью и стиснул её во взмокшей руке. Потом заставил себя расцепить пальцы и лихорадочно огляделся, пытаясь привести в порядок мысли, кинувшиеся вскачь и сбивавшие друг друга. Такой заколкой, он знал, можно взломать замок. Отец рассказывал ему об этом когда-то, предостерегая от наиболее известных трюков, какими могут воспользоваться воры. Поэтому, говорил отец, он и покупает всегда навесные замки в Хэльене: там умеют делать механизмы с очень широкими язычками, которые невозможно подцепить ни булавкой, ни шилом - разве что очень тонкой иглой, которая всё равно не выдержит веса язычка и сломается. Такой замок взломать можно, но очень трудно, потому воры предпочитают не иметь с ними дела. Увы, добавил отец, мало кто понимает эту простую истину, поэтому дорогие хэльенские замки не особенно популярны.
Инди оставалось молиться, чтобы до Фарии они не дошли.
Он метнулся было к окну - и встал как вкопанный. Два замка: на ставнях и в двери, а булавка всего одна. Если она сломается, последний лучик надежды погаснет. Думай как следует, Инди... что сказал бы отец? Он сказал бы: здраво оценивай риск и просчитывай всегда на два шага вперёд. Замок на ставнях, скорее всего, проще, его будет легче взломать. Но что ты станешь делать потом? Ты на третьем этаже, до земли далеко. Даже если ты сумеешь спрыгнуть наземь и не расшибиться, то окажешься в огороженном саду с высокими стенами. Единственная калитка во внутренней перегородке, отделяющей этот сад от главного двора, наверняка заперта. А если и нет, в саду ходит стражник - ты можешь видеть его даже сейчас, вон, отсвет факела за углом...
Инди медленно повернулся лицом к двери. Подошёл, присел на корточки и провёл ладонью по замочной скважине. Тысячу раз он слышал, как щёлкает в ней замок, когда с той стороны поворачивали ключ. На засов дверь снаружи не запирали, стражи тоже не выставляли. За дверью этой - пустой коридор, а потом галерея, ведущая во внутренний дворик. Когда Инди выпускали на прогулки в сад, он успел хорошо изучить эту дорогу. Там обычно было мало слуг - сейчас, ночью, почти наверняка галереи пусты. Он мог бы пробраться на другую половину дома и спрятаться там. А днём, до того, как его хватятся, попытаться пробраться за ворота. Может, удастся залезть в какую-нибудь повозку и спрятаться среди поклажи...
Стоп, сказал он себе. Думай на два шага вперёд, а не на десять. Ещё неизвестно, сумеешь ли ты выбраться отсюда.
Он вытер мокрые ладони о перепачканную в грязи и крови тунику, перехватил заколку покрепче и осторожно, чуть высунув кончик языка от напряжения, ввёл её в недра замочной скважины. Заколка немедленно ткнулась во что-то и остановилась. Инди повёл острие вниз, потом из стороны в сторону, пытаясь представить себе внутренность замка. Наконец игла провалилась, и он застыл, удерживая руку и не давая заколке сделать резкое движение. Так, вот и язычок... Очень-очень осторожно Инди стал расшатывать его, отыскивая точку опоры. Он так увлёкся, что не услышал шагов за дверью - и не сдержал радостного вскрика, когда заколка скользнула вверх, раздался отчётливый щелчок, слившийся с хрустом сломавшейся иглы, и дверь беззвучно качнулась вперёд.
Инди в ужасе зажал себе рот ладонью и замер. В этом доме тонкие стены: если Арджин сейчас у себя, за стеной, он мог услышать... Минуты бежали, Инди сидел на корточках перед раскрытой дверью, мокрый, как мышь, и боялся вздохнуть. Наконец, ничего не услышав, он убрал ладонь ото рта и с трудом распрямил онемевшие ноги. Дверь была приоткрыта, впереди расстилалась полная тьма. Инди беззвучно шагнул за порог.
Как он и рассчитывал, коридор был тёмен и пуст. Ни шороха, ни тени не нарушало покой ночи - даже здесь Инди слышал, как доносится сквозь окно в его комнате стрёкот сверчков из сада. Обмирая, он сделал шаг по коридору, потом другой...
И споткнулся обо что-то большое и мягкое, лежащее прямо поперёк его пути.
От неожиданности он чуть было не заорал, и только чудом сумел удержаться. "Перепрыгивай через это и беги!" - завопил внутренний голос, ударившись в панику, но Инди уже знал, что, как быстро ни беги, тебя всё равно поймают. Он снова присел, выставив руки перед собой и шаря ими в темноте. То, обо что он споткнулся, было человеческим телом. Инди коснулся его, и человек застонал, чуть слышным, истаивающим стоном человека, которому осталось жить считанные минуты.
Пальцы Инди коснулись его лица. Оно было мокрым. И пальцы Инди стали мокрыми тоже.
Глаза Инди привыкли к темноте; он развернул человека к себе лицом и посмотрел в него - а узнав, отпрянул.
- Керим! - прошептал он, и стекленеющие глаза бездумно обратились к нему, будто человеческий голос был последней ниточкой, удерживающего молодого мужчину в земном мире. Керим захрипел, как будто пытаясь что-то сказать, приподнял руку - а потом она упала, и застывшие глаза уставились в пустоту.
Инди протянул руку в темноте и опустил окровавленные веки юноши. Рука его дрожала.
Он поднялся и замер, пытаясь понять, что ему делать дальше. Тишина и темень дома уже не казались спасительными - напротив, в них таилась новая, неведомая опасность. Керим, старший сын Арджин-бея, мёртв, убит прямо в отчем доме - и никто, кроме Инди, об этом не знает. Вполне возможно, что убийца всё ещё здесь, рядом, дышит Инди в затылок, готовясь и его отправить на тот свет. Идти галереей было нельзя. Инди повернул назад, в тупик, где было узенькое стрельчатое окошко. Он вспомнил теперь, что оно выходит на ту же сторону, где находится сад - но как раз за ограду, которая отделяла этот сад от главного двора. Инди подошёл к окошку и выглянул вниз. Двор, днём полный суетящихся слуг, был тёмен. Инди вдруг понял, почему тьма эта кажется ему непривычно густой: её не озарял даже факел сторожевого.
