Когда наши войска подошли к Смоленску, Меньшагин удрал с немцами и был пойман только в 1945 г., когда комиссия Бурденко следствие уже закончила. Меньшагин получил 25 лет, выйдя из тюрьмы, был устроен в дом престарелых и там за деньги надиктовал на пленку и отправил на Запад свои воспоминания13. А его заместитель, профессор Базилевский, с немцами не удрал, сам в 1943 г. явился в НКГБ и сам рассказал все, что знал об этом деле. К этому времени НКГБ в архивах смоленской управы найдена записная книжка Меньшагина, где были такие записи, адресованные начальнику русской полиции в Смоленске Умнову: «Всех бежавших поляков военнопленных задерживать и доставлять в комендатуру… Ходят ли среди населения слухи о расстреле польских военнопленных в Козьих Горах (Умнову)»14. Базилевский, хорошо знавший почерк шефа, подтвердил, что это почерк Меньшагина, кроме того, тогда же НКГБ проведена графологическая экспертиза, что было нетрудно сделать, поскольку до войны Меньшагин был известнейшим адвокатом Смоленска и написанные им ходатайства хранились в судебных архивах всех судебных инстанций СССР.
Однако сегодня следователи ГВП по этому эпизоду пишут следующее:
«Фабриковались и другие фальшивые документы, подтверждающие показания лжесвидетелей. В частности, сотрудниками оперативно-следственной группы НКВД был «найден» так называемый блокнот бывшего бургомистра Смоленска Б.Г. Меньшагина, в котором имелись записи о расстреле польских военнопленных. Эксперты НКГБ СССР дали заключение, что все записи в блокноте были сделаны Меньшагиным. В сообщении комиссии Бурденко и на Нюрнбергском процессе советским обвинением делались ссылки на Меньшагина и на записи в его блокноте. Как видно из книги Меньшагина «Воспоминания», изданной в Париже, он никогда не приписывал расстрела поляков немцам и не делал никаких записей об этом в блокноте. После освобождения Меньшагина из тюрьмы (после 25 лет заключения) и его ознакомления с показаниями «опознавшего» блокнот Базилевского, в своих «Воспоминаниях» он написал, что они «совершенно не соответствуют действительности» и ничего подобного не было. Все это легко можно было бы проверить, взяв непосредственно у Меньшагина образцы почерка для исследования. Однако этого сделано не было: работавшие с вещественными доказательствами оперативники были заинтересованы отнюдь не в установлении истины. Выводы экспертизы почерка Меньшагина нельзя считать обоснованными и объективными. Объективно в них только то, что почерк в блокноте и на четырех образцах почерка, представленных на исследование, идентичен, но кому он принадлежит, неизвестно. Утверждение Базилевского, что это почерк Меньшагина, не может приниматься во внимание, поскольку он сотрудничал с НКВД. С учетом всех этих обстоятельств, а также того, что самого Меньшагина скрывали в Московской, а затем Владимирской тюрьме и не взяли у него подлинных образцов для сравнительного исследования, следует признать, что «блокнот Меньшагина» – фальшивка, сфабрикованная в НКВД»15.
Тоже текст не для слабого ума. Меньшагин переслал свою надиктовку на Запад в 80-х годах, когда никакого следствия по Катынскому делу не велось и никому делать графологическую экспертизу не требовалось. А изданы его «Воспоминания» были через четыре года после его смерти. Да и зачем делать эту экспертизу, если, как признает сама ГВП, она уже была сделана в 1944 г.? Но обратите внимание на другое: Базилевскому в ГВП веры нет, поскольку он, в отличие от Меньшагина, сотрудничал не с немцами, а с НКВД, т. е. сам пришел туда, чтобы сообщить о злодеяниях тогдашних братьев Главной Военной прокуратуры РФ по уму, совести и чести.
Повторю, что когда в 1943 г. начало раскручиваться это дело, то непосредственно руководил им в Германии Йозеф Геббельс. Его можно и нужно ненавидеть, но необходимо относиться к нему и с пониманием: он ведь возглавлял пропагандистские войска Германии. И каждая его пропагандистская битва, а Катынское дело – именно такое сражение, спасала жизнь немецких солдат и наносила потери противникам Германии. Он был солдатом и делал все для блага своей Родины, такой, как он ее понимал и хотел видеть.
В «Катынском детективе» я отнес всех, кто фабрикует дело в духе Геббельса, к его бригаде, назвав их «следователями бригады Геббельса». Не думаю, чтобы патриот Геббельс был в восторге от этаких «общечеловеков», но пусть терпит – он при жизни использовал подонков, пусть принимает их компанию и после смерти. Это же название я оставляю и в настоящей книге, перечислять я их не буду, они сами всплывут по тексту, а кого пропущу, тех в свое время разыщут.
Тех же, кто отстаивает версию СССР, т. е. то, что пленных поляков расстреляли немцы, я назвал «бригадой Сталина» и для этой книги данное название оставляю в силе.
Итак, уважаемые судьи, садитесь поудобнее и начинайте анализировать те доказательства, которые начнут представлять вам для рассмотрения обе эти бригады.
Примечания
1. Мухин Ю.И. Катынский детектив. М.: Светотон. ЛТД, 1995.
2. Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова В.С.. Катынский синдром в советско-польских отношениях. М.: РОССМЭН, 2001, с. 400–401. (Далее – Синдром.)
3. Нюрнбергский процесс. Сб. Т. 1. М. Госюриздат. 1952, с. 16.
4. Там же, с. 41.
5. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. Под общей редакцией Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева. М.: СПАРК, 1995, с. 15.
6. Там же, с. 18.
7. Синдром, с. 402.
8. Московские новости. № 24, 1990, с. 3.
9. Известия, 12 июня 1990, с. 3.
10. Катынь. Март 1940 – сентябрь 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. (Документы.) М.: Весь мир, 2001, с. 524–526. (Далее – Расстрел.)
11. Расстрел, с. 503.
12. Синдром, с. 342–343.
13. Меньшагин Б.Г. Воспоминания. Paris, YMCA-Press, 1998, с. 11. (Далее – Меньшагин.)
14. Расстрел, с. 523.
15. Синдром, с. 373–374.
Глава 1
Привходящие обстоятельства, мотивы и почерк преступления в Катыни
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
В. Черномырдин
Два раза повторять не имеет смысла
Как я уже писал, это не первая моя работа по Катыни. В узких кругах Польши и России, кормящихся от фальсификации Катынского дела, моя работа хорошо известна, и фамилия моя в трудах геббельсовцев встречается часто. При этом делается все возможное, чтобы обычный читатель не узнал, что в этой работе написано. Вот, к примеру, в Интернете на сайте «Катынь» геббельсовец Ю. Красильников пишет о моей книге «Катынский детектив»: «Эта книга, по мнению группы польских парламентариев, изложенному спикеру Государственной Думы РФ, «полна лжи и ненависти к Польше и полякам». Вкратце говоря, эта книга рассчитана на людей, которые не в курсе подробностей Катынского дела, и практически все приведенные в ней «доказательства» виновности немцев держатся либо на умолчании фактов, либо на не очень умелом вранье».
Но так ведь для вас, геббельсовцев, это хорошо: разберите мой «Катынский детектив», расскажите о фактах, которые я замолчал, разберите мое вранье, как я – ваше. Тем более что этот автор заканчивает свою мысль так: «Вообще же книгу Мухина интересно читать параллельно с каким-нибудь серьезным исследованием Катынской проблемы – сразу становятся заметными все недоговоренности и передергивания в ней, и книжечка эта в итоге может годиться лишь на что-то типа самоучителя на тему «Как не надо лгать». http://katyn.codis.ru/.
Прекрасно, у вас на сайте «серьезные исследования», поместите рядом с ними в десятки раз меньший по объему текст «Катынского детектива» – и вам будет «интересно читать». Однако что угодно на сайте помещают, но только не текст «Катынского детектива».
Академическая часть бригады Геббельса в своем «научном труде» пишет: «Но, к сожалению, и сегодня в России еще появляются «труды», напрочь отрицающие факт уничтожения польских граждан по прямому указанию советского политического руководства. В наиболее сконцентрированном виде эта позиция изложена в «монографии» Ю. Мухина «Катынский детектив» (М., 1995)». Но в тексте сопроводительных статей нет ни малейших попыток разобрать или оспорить доводы моей «монографии».
