«И зачем это все было?» – с досадой подумала Лариса, рассматривая старые свадебные фотографии. Она тогда была совсем юной, со смешной химией, которая сейчас смотрелась бы явным анахронизмом. Но тогда, в восьмидесятых, все так ходили.

И Евгений тоже смотрелся крайне нелепо с усиками, в своем австрийском костюме. Если убрать эти усики, вообще был пацан пацаном. Ему бы в жизни еще пообтереться, а потом уж и жениться.

Да, слишком много с тех пор воды утекло. Сейчас она, прожив в браке больше десяти лет, скучает в своей трехэтажной квартире, а муж живет за восемьсот километров, в столице. Так уж распорядилась судьба.

Уже почти год минуло с того момента, когда Лариса на экране телевизора увидела пленку, на которой были документально зафиксированы кадры, где ее муж изменял ей с посторонней женщиной. Конечно, им обоим уже за тридцать, и надо было бы привыкнуть к тому, что в этом возрасте никто не застрахован от связей на стороне. Ну что, собственно, в этом такого?!

Ну завела бы она себе любовника, и все! Так нет же, надо было пойти на разрыв. Не могла она поступить иначе после того случая. А Евгений, откровенно говоря, не очень и сопротивлялся.

Разрыв был не окончательным, никакого официального оформления, просто раздельное проживание: он – в Москве, она с дочерью – в Тарасове.

И вот уже почти год они с супругом практически не виделись. Только на новогодние праздники он появился в Тарасове. Общение было достаточно формальным. Евгений, как всегда бывало и раньше по праздникам, практически не просыхал, а потом, протрезвев и обидевшись на холодность Ларисы, уехал обратно в столицу. Лариса жила по-прежнему вместе с Настей, которая пошла в этом году в шестой класс. Будучи не в силах замкнуться исключительно лишь на дочери, Лариса снова вернулась к активной деятельности в ресторане «Чайка», фактической владелицей которого была уже почти восемь лет.

Она почувствовала сполна свое одиночество весной, с наступлением апреля. Когда природа расцвела буйным цветом, в душе ее царил беспросветный мрак и холод. Появившийся где-то в конце мая на горизонте Ларисы некий молодой человек по имени Владимир Путов заполнил пустую нишу в ее душе. Он был вполне респектабелен, и, хотя по социальному положению стоял несколько ниже самой Ларисы, это ее нисколько не смущало.

– Мама, какие у тебя на сегодня планы? – прозвучал неожиданно голос из-за двери.

Внезапное вторжение в ее мысли заставило Ларису вздрогнуть, отложить в сторону старый фотоальбом и бросить взгляд на дверь. Секунду спустя на пороге комнаты появилась Настя. Она была одета в домашний халатик, сквозь который уже начинали проглядывать пока еще незрелые формы юной девушки.

По голосу дочери Лариса поняла, что та находится не в самом лучшем настроении.

– А что такое, солнце мое? – спросила Лариса.

– Просто так, интересуюсь, – ответила Настя и пристально посмотрела на мать.

– Просто так ничего не бывает.

– Просто… – Настя задумалась, покрутилась на месте и вдруг выпалила: – Я хотела выяснить, не знаешь ли ты, когда приедет папа.

Лариса сразу же помрачнела, вздохнула и сказала:

– Не знаю.

– Так позвони ему, я соскучилась.

– Сама позвони.

Настя нахмурилась, сказать ей в ответ было нечего, однако она продолжала стоять на месте. Лариса решила разрядить напряженность, но вместо этого лишь больше ее усугубила.

– Еще что-нибудь? – спросила она нетерпеливо.

– Да, – с вызовом сказала Настя. – Я подумала и решила, что твой дядя Володя мне надоел.

Лариса удивленно подняла брови вверх. Этого еще не хватало. Дочь и раньше весьма прохладно относилась к новому увлечению матери, а сегодня, видимо, решила осуществить прямое вторжение в ее личную жизнь.

– А мне пока нет, – с улыбкой ответила Лариса.

– А мне – да, – упрямо повторила Настя.

– Ну ладно, ты вначале спрашивала меня про мои планы. Так вот – сейчас я собираюсь и еду в ресторан. У меня сегодня там много дел. А ты не скучай, сиди дома и делай что вздумается.

Лариса подошла к дочери и вознамерилась было обнять ее, но та отстранилась и пошла в глубь комнаты, туда, где только что сидела Лариса. Она увидела фотографии, которые та рассматривала, села на диван и углубилась в их просмотр.

«Ну что ж, пускай хоть этим займется», – мысленно вздохнула Лариса и вышла за дверь. Нужно было бы отправить ее куда-нибудь на август. Хотя бы на Волгу, что ли, к родителям на дачу… После того как Лариса с Настей съездили на неделю в Швейцарию месяц назад – первый раз без папы, – дочка откровенно скучала дома.

«А может быть, я слишком разбаловала ее?» – мелькнула мысль у Ларисы, когда она спускалась в гараж, где стоял ее «Вольво». Другие дети не видели и половины того, что видела Настя, у них не было и малой толики тех вещей, которыми была забита квартира Котовых.

«Не надо развивать в детях пресыщенность!» – пришли Ларисе на ум слова ее отца, сказанные как-то раз в споре по поводу образа жизни, который вела она, жена богатого нового русского.

Может быть, об этом стоит подумать… Лариса завела мотор машины и выехала на улицу. За рулем мысли снова одолели ее. В последнее время, увлекшись романом с Володей, она как-то отодвинула на второй план Настю. И сразу почувствовала отчужденность со стороны дочери. Господи, как же все это совместить-то? Интересы Насти, Володю, работу… Чертовщина какая-то.

Лариса, несмотря на то что была весьма упорядоченной и рациональной личностью, иногда под напором жизненных обстоятельств терялась и не знала, что же является наиболее важным в первую очередь. Вот и сейчас так произошло.

Ну ничего, жизнь сама, наверное, подскажет, на что направить свою энергию. Уж чего-чего, а энергии Ларисе было не занимать. С этой оптимистической мыслью она вышла из машины, откинула свои пышные светлые волосы назад, подняла темные очки вверх, используя их в качестве обруча для волос, и своей обычной целеустремленной походкой вошла в вестибюль ресторана «Чайка».

– Лариса Викторовна, привет! – прокартавил навстречу ей коренастенький живчик в темной рубашке и светлых штанах.

– Здравствуй, Степаныч, – улыбнулась она ему в ответ.

Дмитрий Степанович Городов работал в «Чайке» где-то год и считался главным заместителем Ларисы по хозяйственным делам. Ему было под сорок, хотя выглядел он старше своих лет. Причиной тому было его лицо красного цвета, периодически переходившего в землистый. Ко всему прочему Городов был ворчливым и скептически настроенным человеком, и его манера общаться более соответствовала бы старику на пороге семидесяти, чем цветущему мужчине в сорок лет. Поэтому за ним в ресторане закрепилось разбитное прозвище Степаныч, которое больше подошло бы шоферу или начальнику участка на заводе.

Полную противоположность Степанычу являла Дина Городова, его родная сестра, которой только-только исполнилось двадцать два года. Ее отличали от брата не только большая разница в возрасте, но и характер. Дина была девушкой легкомысленной, даже распущенной, никогда не ворчала и была оптимисткой даже в самых критических ситуациях.

Она совсем недавно поступила работать в ресторан экономистом. Работу свою она выполняла прилежно, но не более того. В ресторане ходили слухи, что у Дины есть богатый любовник, и поэтому особого стремления сделать карьеру у нее не наблюдалось.

Лариса увидела Дину у своего кабинета. Темноволосая красавица сидела, томно опустив глазки, и держала в руке листок бумаги.

– Привет, – ласково сказала ей Лариса. – Ты ко мне?

– К вам, Лариса Викторовна, – вздохнула Дина.

– А что так тяжко вздыхаешь? И что так официально? Можно подумать, что я совсем уже старуха…

– Дело в том, что я покидаю вас, – не обращая внимания на кокетливый тон Ларисы, произнесла Дина.

– Как – покидаешь? – удивилась Лариса, осторожно кладя сумочку на стол.